Элмор Леонард - Вне поля зрения

— Да, отказываться уже поздно.

— Они провезли меня мимо «Атлетического клуба Детройта» и объяснили, что Рипли почти каждый день там обедает, а потом, примерно в середине дня, возвращается по Крайслер-фриуэй домой. Глен сообщил, что они следят за Рипли с ноября. Но самое интересное — до своего нынешнего приезда в Детройт Глен Снупи ничего не рассказывал, словом не обмолвился, что за куш поставлен на кон. Понимаешь?

— Не понимаю. Но теперь-то Снупи все известно, так зачем им Глен?

— Хороший вопрос.

— И зачем им мы?

— А этот вопрос еще лучше.

— Будем прикрывать друг друга.

А чем еще они занимались все эти годы? Бадди бросил взгляд на булочки в корзине:

— Ничего, если я?..

— Угощайся.

— У меня осталось ружье твоей подружки, но вынести его из отеля можно только в чемодане. Зато с твоим «Зауером» проблем не будет.

— У меня его уже нет.

Бадди намазал рогалик маслом.

— И куда ты его дел? — поинтересовался он, откусывая добрую половину.

— Вернул.

Бадди задумчиво пожевал рогалик, после чего с набитым ртом пробурчал:

— Если хочешь все забыть и вернуться в Калифорнию, я с удовольствием порулю для тебя.

— Карен, — Бердон, похоже, прикладывал все силы, чтобы не сорваться, — я только что разговаривал с людьми из Бюро в Детройте, и они сообщили, что не слышали от тебя ни слова. — Спокойно, но в голосе нотки удивления. — Как так получилось?

— Я была занята.

Карен плечом прижала трубку к уху, взяла газету и открыла страницу местных новостей:

— Дэниел? «Трое застрелены насмерть вломившимися в дом грабителями». Вчера вечером, когда снежная буря началась. Полиция Детройта считает, что одним из грабителей может быть Морис «Снупи» Миллер, это о нем я наводила здесь справки. Жертвы содержали наркопритон, и Миллер некогда поддерживал с ними деловые связи.

— Снупи… — повторил Бердон.

— Да, дружок Глена Майклса. Они познакомились в «Ломпоке», и ребятам из Агентства по борьбе с наркотиками Глен признался, что, будучи здесь в ноябре, останавливался у Мориса.

— Карен, ты пытаешься уйти от ответа. Почему ты не связалась с нашими людьми?

— Мне нечего было им сказать. Представь, вхожу я к ним в офис с пустыми руками и говорю: «Знаете, я очень хочу вам помочь». Что бы они мне ответили? «Отлично, свари нам кофейку».

— Я сообщил им, что ты приедешь.

— А они?

— Они заявили: помощи двухсот агентов в штате Мичиган, это не считая кучи судебных исполнителей, им более чем достаточно.

— Вот видишь? Так что я не хотела показываться у них, пока что-нибудь не найду, пока зарплату не отработаю, так сказать. Кстати, я почти вычислила Глена. Сегодня иду на бокс, и у меня есть все основания подозревать, что он там будет.

— «Все основания подозревать» — это примерно то же самое, что «по-моему». И считаю своим долгом предупредить тебя. Если найдешь Глена, непременно обращайся за помощью. А если не найдешь, возвращайся домой, мы здесь придумаем, чем тебе заняться. Ты обманула меня, воспользовалась моей слабостью.

— Как с твоей ставкой на Суперкубок?

— Все было в полном порядке, пока ты не пришла. Это все из-за тебя.

— А я выиграла у папы пару новых туфель.

— Так как насчет Фоули? Ничего не слышала?

— Я охочусь за Гленом, он и есть ключ к разгадке.

— Карен, если ты облажаешься, меня отправят прямиком в поселок Белый Клык, штат Аляска… И я до конца жизни буду ловить медведей.

— Я поеду с тобой.

— А как же иначе? Вместе поедем, можешь поставить на кон свою тощую задницу.

— Ну что ж… — протянула Карен.

«Ты небось надеешься, что я облажаюсь?» — вот что на самом деле нужно было сказать. Пока этого не произошло — проведя время с Фоули, она фактически никаких законов не нарушила, и формально ее могли обвинить только в нарушении норм поведения, а не в пособничестве и подстрекательстве. Что-что, а такое обвинение она как-нибудь переживет. Будучи помоложе, она постоянно ходила на исповедь и там каялась: «Милости прошу у Бога, святой отец, ибо я согрешила. Украла помаду из магазина „Бердайнс“ и позволила мальчику дотронуться до моей груди, но больше мы ничем не занимались». А если чувствовала необходимость сказать что-нибудь еще, то добавляла, что курила сигареты, хотя обещала матери этого не делать. Священник в наказание приказывал ей десять раз прочитать «Отче наш» и «Пресвятая Дева Мария», отпускал грехи, и она уходила — в ней оставалось лишь некоторое сожаление о свершенных грехах. Сама же вина бесследно исчезала. Но вот уже пятнадцать лет она не посещает исповеди, потому что теперь крайне редко испытывает чувство вины. Если возникают сомнения, она обращается за помощью к отцу. Или представляет, что говорит с ним, что для нее — одно и то же.

Карен. Я провела с Фоули почти семь часов.

Ее отец. Только без подробностей.

Карен. Не волнуйся. Понимаешь, мы взяли тайм-аут…

Отец. Понимаю.

Карен. Но продолжительность тайм-аута не оговаривали.

Отец. А сейчас ты снова в игре, значит, лимит тайм-аутов исчерпан?

Карен. Полагаю, что да.

Отец. Полагать недостаточно. Ты должна принять это как факт.

Карен. О’кей.

Отец. Твои возможные действия?

Карен. Если я его найду? Арестую.

Отец. А если он попытается убежать? Если наставит на тебя пистолет?

Карен. У него нет пистолета.

Отец. Тебе нужен этот разговор или нет?

Карен. Извини.

Отец. Что, если он окажет сопротивление при аресте, попытается убежать, поставит тебя в положение, когда ты обязана будешь применить оружие? Ты сможешь это сделать?

Карен. Думаю, что нет.

Отец. А если он захочет, чтобы ты поехала с ним?

Карен. Не соглашусь. Я уже сказала ему об этом.

Отец. И позволишь ему уйти?

Карен. Нет.

Отец. Тогда тебе придется стрелять.

Карен. Не знаю.

Отец. Он стал бы в тебя стрелять, если бы у него не было другого выхода?

Карен. Не знаю.

Отец. Он сказал, что не вернется в тюрьму.

Карен. Да.

Отец. Он сам вынудит тебя выстрелить.

Карен. От этого мне не легче.

Отец. Почему ты стала судебным исполнителем?

Карен. Уж никак не для того, чтобы стрелять в людей.

Отец. Да, но такую вероятность никогда нельзя списывать со счетов. Ты сможешь это сделать?

Карен осталась в номере и посмотрела по телевизору «Рипо Мэн». Этот фильм она уже не раз видела, но в нем играл Гарри Дин Стентон, который напоминал ей Фоули. Не внешне — внешне они были совсем не похожи, а своим поведением. Оба — настоящие мужчины, которым надоело то, чем они занимаются, и которые ничего не могут поделать со своей жизнью. Они просто завязли — так бывает, когда ходишь на работу, ходишь и вдруг понимаешь, что это не твое, а идти тебе уже некуда. Интересно, у Фоули хоть когда-нибудь была цель? Или он предпочитает валяться на диване и смотреть кино?

Бадди сказал, что пойдет на улицу, посмотрит, нет ли поблизости шлюх, может, притащит одну из них к себе в номер. Фоули было представил себе бедную девчонку с голыми ногами, в белых сапожках и жалкой меховой курточке, как она стоит на углу под снегом, а проезжающие машины обливают ее грязью из-под колес, но потом решил, что в реальной жизни такого не бывает, и пожелал Бадди удачи. Пощелкал кнопками на телевизионном пульте, пока не наткнулся на прекрасный фильм «Рипо Мэн», который уже смотрел до этого несколько раз. Старину Гарри Дина Стентона, как всегда, все накалывают, но смотреть весело. В этом фильме есть эпизод, когда показывают, как открывается багажник и оттуда исходит странное свечение. Этот прием потом использовали в «Смертельном поцелуе» — странное свечение из чемодана в камере хранения, — а затем в «Криминальном чтиве». Фильмы о загадочном свечении — видимо, это какой-то радиоактивный материал, но как он попал в чемодан, никогда не объясняют, а если объяснение и есть, наверное, Фоули каждый раз его пропускал. Ему нравились такие фильмы — о них можно было поразмыслить на досуге, подумать, о чем же, собственно, кино.

Морис время от времени вскакивал со стула, начинал прыгать по авансцене и орать одному из боксеров: «В морду, в корпус, в морду, в корпус». Зрителям он не мешал — ринг располагался выше, — но ужасно доставал всех своими криками, и Глену страшно хотелось, чтобы он поскорее заткнулся. Морис возвращался за столик, и его тут же сменял Кеннет — подбегал к сцене, где между боями околачивались огромные черные парни, зависал с ними, причем говорил в основном только накачавшийся амфетаминами Кеннет. Глен в жизни не видел столько черных громил сразу не в футбольной и не в баскетбольной форме. Кроме него и Белого Боя, во всем зале не насчитаешь больше пяти-шести белых. Официантка приносила пиво, Белый Бой опустошал свой бокал за три-четыре глотка и начинал пихать Глена в бок: «Давай, пей, сосешь, как девчонка», — после чего оглядывался по сторонам посмотреть, не рассмеялся ли какой-нибудь идиот над его шуткой. Черные и их бабы лишь таращили на них глаза и покорно терпели — все из-за того, что Боя и Глена привел Морис.