Виктор Галданов - Банка для пауков

Сидевший рядом с ним Абди ворочался на своем месте. Его сощуренные глаза следили за разворачивавшейся перед ними панорамой улиц, и в то же время он наблюдал в половинку оставшегося зеркала улицы, остававшиеся позади, пока автомобиль поворачивал с одного перекрестка на другой.

Галогеновые фары автомобиля, следовавшего позади них во время въезда в город, исчезли из поля зрения.

— Можешь отдохнуть, — сказал он Григорию. — Эти не преследуют нас.

Тот взглянул в зеркало заднего вида.

— Может, они выключили свет.

Еще минуту чеченец изучал улицу позади них.

— Нет. На это у них ума не хватит.

— Хватило же у них ума на нас напасть по дороге! — сердито возразил водитель. — А если они нас преследовали, то они могли по радио связаться с другой машиной. Предположим…

Чеченец спокойно прервал его:

— Это все тебе мерещится. Шарахаешься от каждой тени всю дорогу.

— Да, тени. Эти тени могут оказаться похуже, чем менты…

— Хорошо, — философски заметил чеченец. — Значит будем стрелять.

Он вынул из наплечной кобуры и положил на колени здоровенный длинноствольный «маузер». Подобные Григорий видел только в фильмах про басмачей.

— Откуда такая седая древность? — бросил он. — Наследство от бабушки?

— Женщины в нашем роду оружия в руках не держат, — буркнул Абди. В дополнение к автомату «борс» этот маузер составлял весь их арсенал. В его семье маузер и впрямь хранился уже без малого сто лет и торжественно переходил к очередному главе семьи после похорон прежнего. Абди обернулся назад, изучил пространство позади и положил свой пистолет в расстегнутую деревянную кобуру на сидении, а затем взял карту города и стал изучать ее, поглядывая на плафоны с названиями улиц.

— Здесь поверни налево.

Григорий крутанул баранку.

— Снова налево, — буркнул чеченец через два квартала.

— Не учи ученого, я эти места знаю, — откликнулся тот.

Движения на улицах в это время почти не было, но Григорий вел машину не торопясь, избегая любых встреч с автоинспекцией. Он еще более снизил скорость, когда они приблизились к назначенному месту. Глаза чеченца пристально шарили по домам, выстроившимся по обеим сторонам улицы. Через каждый квартал он оборачивался назад.

Было половина первого, когда трейлер свернул на пустынную улицу, за которой следил Валико.

Григорий еще больше снизил скорость и остановился на светофоре, а чеченец изучал местность во всех направлениях.

— Вроде бы, тут все спокойно, — сказал он.

Водитель слизнул соленый пот с верхней губы и, подкатив к стоянке, затормозил у небольшой будки у входа.

Когда показался заспанный сторож, чеченец спрятал оружие под куртку.

— Надолго к нам? — осведомился сторож, проглядев их документы и запустив машину на стоянку.

— День-два, — сказал чеченец. По-русски он говорил хоть и с сильным акцентом, но вполне понятно. — Возможно, до завтра, а возможно, и дольше.

— Задаток сотка. Вы получите сдачу, если пробудете меньше суток. Если останетесь дольше, будете платить за каждые двенадцать часов.

— Успокойся, нам и самим тут без толку торчать неинтересно.

Чеченец достал из кармана несколько банкнот. Там были и рублевые бумажки и доллары. Ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в валюте. Наконец, он протянул через окно cотенную бумажку. Сторож показал ему место у забора.

— Здесь можете встать.

— Спасибо.

Григорий въехал на указанное место и выключил мотор. Чеченец передвинул автомат под правую руку. Его палец лег на спусковой крючок, кожаную куртку он набросил на руку, маскируя оружие. Он вышел из машины и медленно осмотрелся. Он еще продолжал этим заниматься, пока Григорий ставил машину и выключал свет. Двор был забит такими же фурами, водители которых предпочитали отсыпаться в приветливо искрящейся огнями гостинице. Пара безродных собак издали поурчали на него, но связываться не решились.

Григорий выбрался из фургона, закрыл левую дверь, проверил правую. Абди продолжал изучать стоянку, затемненные улицы и аллеи.

Он не заметил никого, кто мог бы следить за ними. Однако он знал, что профессионала, ведущего слежку, обнаружить визуально практически невозможно, и остается лишь надеяться на то эфемерное шестое чувство, которое зовется интуицией и которое так часто выручало его в привычном ночном промысле. Вот и теперь червячок сомнения подсказал ему, что за ними следят. Хотя чувства явной опасности не было. А следить мог кто угодно: второй охранник, механик какого-нибудь трейлера, ночной воришка или кот, сидящий на заборе. Он чувствовал на себе этот взгляд, но не в силах был определить его природу. Оставалось лишь надеяться, что это кого-нибудь из тех, кто, должен был их встретить.

Он посмотрел на водителя, который, топтался у фуры.

— Пошли в гостиницу? — с надеждой спросил тот.

— Никакой гостиницы, — отрезал чеченец. — Ночуем в машине.

Усевшись, и надвинув кепку на глаза, Абди, передернул затвор автомата и угрюмо уставился в темноту. Кому бы не принадлежал этот взгляд из ночи, ему придется крепко постараться, прежде чем он завладеет их драгоценным грузом, рассованным по мешкам с ношенным турецким тряпьем.

Из окна гостиничного номера Валико следил за тем, как они поставили фургон на стоянку, он продолжал наблюдать за стоянкой и прилегающими к ним улицами. Иногда мимо проезжала машина или проходил пешеход, торопящийся домой. Ночью — тем более в этом районе — подобное происходит не так уж часто. Гораздо чаще в родную гостиницу сползается пришлый люд разной степени подпитости.

В десять минут первого из-за угла вышел пьяный бомж. Он спотыкался на протяжении всего своего утомительного пути вдоль улицы. Когда он дошел до стены кафетерия, примостившегося за корпусом, он, казалось, запнулся о собственные ноги и свалился у стены.

Валико поднял полевой бинокль, лежащий на столе рядом с его винтовкой, и направил бинокль на него.

Бомж выглядел очень убедительно. Заторможенный вид, разорванная грязная армейская шинель, заросшее бородой и грязью лицо. Пьяница оттолкнулся от стены и начал свой неустойчивый путь вдоль тротуара, качаясь из стороны в сторону.

Валико перевел бинокль на машину, занимаемую Григорием и чеченцем. Там не чувствовалось ни малейшего движения. Валико методично прошелся биноклем по всем остальным фурам на стоянке, затем по окнам небольшой шоферской гостинички при стоянке и столовой, а потом по крышам прилегающих гаражей. Наконец, он осмотрел темные аллеи и подъезды.

Если на этой территории еще и был кто-нибудь, то он, очевидно, чертовски осторожен. Во всяком случае, не любитель. Валико положил бинокль рядом с винтовкой и стал ждать.

Что же прибыло в российскую столицу с солнечного Кавказа? Очередная партия контрабандных сигарет? Оружие? Наркотики? Что бы то ни было, невозможно доставить большую партию груза без того, чтобы слухи о его прибытии не достигли ушей блюстителей закона. У каждого в этом городе была своя крыша. А наркотики, тротил, оружие — все это вносило свою лепту в оборот городской экономики. Правда какою-то частью контрабанды приходилось делиться с господами-блюстителями, однако, страдали, в основном, стихийные перевозчики. Те же, кто поставил дело на поток, в первую очередь позаботился о безопасности своего бизнеса. Поэтому поставка наркотиков в клан Марагулия осуществлялась со всеми мыслимыми предосторожностями, весь путь транспорта подстраховывался со всех сторон, а благополучное прибытие знаменовалось щедрыми премиями в адрес руководства МВД. Конечно, бывали и накладки. Менее чем год назад, партия наркоты, почти триста кило гашиша, была захвачена ментами, оказавшимися совершенно случайно в назначенном месте. В результате в городе сменился начальник горотдела милиции, но остатки товара пришлось торжественно предать сожжению. Вся братва ругалась страшными словами, а сам Вано плакал, когда по телевидению показывали со свалки чудовищные кадры сожжения такого товара. Поэтому для Валико было совершенно непонятно, для чего они с Тенгизом оказались здесь — ведь обычно за наркоту отвечали совершенно другие люди, и обстоятельства сдачи-приемки груза были совершенно иными.

Любители детективов были бы совершенно разочарованы. Как правило, все совершалось на крупном таможенном терминале, в центре города, среди бела дня. Таможенники даже не заглядывали в пришедшую из братского Таджикистана фуру, а молча ставили печати в сопроводительные документы и удалялись, сжимая в потных ладошках заветные зеленые бумажки с портретом Бенджамина Франклина. Спустя пару часов слетевшиеся на терминал легковушки растаскивали товар по цехам, где он перепаковывался на разовые дозы и разносился по ночным клубам, барам, дискотекам и притонам. Даже если кто-то из торговцев попадался, идеально отлаженная организация продолжала работать как могучий, хорошо смазанный (в прямом и в переносном смысле) механизм.