Виктор Галданов - Банка для пауков

— Ну не лари же! — рассмеялся Тенгиз.

— За обычное дело таких денег не платят.

— А дело у нас не обычное, — заявил Тенгиз назидательно помахав указательным пальцем. — С одной стороны, мы должны принять товар. Проверить его. Расплатиться с кем надо. Ты уже интересовался содержимым этой сумочки? Можешь ее расстегнуть.

— Я не из любопытных… — пробурчал Валико, не сделав и малейшего движения по направлению к сумочке.

Но Тенгиз сам подошел к ней и одним движением распахнул молнию. Внутри лежали деньги. В американской валюте. Очень много денег. Намного больше, чем Валико мог видеть за всю свою жизнь, даже если суммировать ее день за днем и каждый день иметь по сотне.

— Тут почти поллимона баксов, — гордо заявил Тенгиз. — Но они не наши. Нам следует их отдать.

— Поставщикам товара?

— Вот именно.

— Сколько же стоит сам товар?

— Сколько? — Тенгиз усмехнулся. — А если я тебе скажу — сто миллионов баксов — эта цифра уместится в твоем сознании?

— Такие деньги… — Валики замотал головой. — Таких денег на свете просто не существует.

— Ошибаешься. Миллион граммов. Каждый грамм стоит сто баксов.

— Это что — героин? Тонна героина?

— Метадон. Но его ровно тонна и стоит она именно столько. Это совместная операция чеченских ребят и наших профессоров. Сырье доставили мы, причем вполне официально, купили на фармацевтическим комбинате — здесь в Москве! Лаборатория располагается в Ачхой-Мартане, а химичили наши профессора и студенты. Сбыт мы взяли на себя, поскольку нигде не заработаешь на этом больше, чем здесь.

— Ничего не понимаю. Я знаю, что на наркоте делаются огромные деньги, но чтобы за поллимона получить сто лимонов…

— Видишь ли, это — не продажа. Это — гонорар.

— Гонорар?

— Оплата за жизнь одного человека.

— Одного человека?

— Очень непростого. И очень опасного человека. Его знаешь не только ты. Но и вся Грузия. Весь мир. Этот человек отчаянно цепляется за свою жизнь и уложил уже немало ребят, которые за ним пробовали поохотиться. Так что в самой Грузии охотников на него уже не найдешь. Но желающие увидеть его смерть еще остались. Они отсиживаются здесь, в Москве, и ждут своего часа. Именно поэтому всю операцию и предложили моему старику.

— Значит этим и объясняется вся эта таинственность — и то, что никто из команды не знает о происходящем, и что наркота не идет обычными каналами, и что ее встречаем лишь мы с тобой… — Валико покачал головой. — Но насколько я знаю, в таких делах вперед платится лишь половина суммы… Какова же вся сумма?

Тенгиз рассмеялся и, похлопав Валико по плечу, потянулся.

— А всей суммы гонорара даже я назвать тебе не смогу. У папаши с годами проявляются наполеоновские тенденции. Ты обратил внимание на то, что он начал курить трубку? А как тебе нравится его зеленый френчик вроде сталинского? Готов спорить на миллион баксов и Людку впридачу, что ему самому пообещали пост президента республики! — И оба молодых человека дружно расхохотались.

— Будешь трахаться? — движимый искренней симпатией к приятелю, спросил Тенгиз. — Пока я буду принимать душ, она в твоем распоряжении.

Валико покачал головой и осведомился.

— Ты заплатил ей за ночь вперед?

— Обижаешь! — возмутился Тенгиз. — Эта мне дает по любви. — И скрылся в ванной.

Валико хотел было сказать ему вдогонку, что ни одна женщина не обходится дороже бесплатной, но промолчал, сочтя за лучшее, чтобы жизнь сама учила юношей горьким плодам познания.

Несмотря на то, что Ирина Надеждина считала себя неплохим водителем, подобной нервотрепки она еще не переживала с тех пор как впервые с инструктором самостоятельно выехала в город. Хотя в эту ночь Горьковское шоссе было пустынным, джип, прилепившийся к ним, делал все, чтобы спровоцировать столкновение: подрезал их, резко тормозил и вообще вел себя так, словно за рулем сидел подросток, впервые в жизни державший ногу на педали газа.

Когда она выматерилась в третий раз, Саша Здобин забеспокоился.

— Послушай, Ирочка! — всполошился он. — Сверни, пожалуйста, куда-нибудь отсюда и едем домой.

— Сиди спокойно! — раздраженно бросила ему Ирина. — Я разберусь с ними сама.

В это мгновение джип резко затормозил и сдал назад, и «шестерка» въехала ему прямиком в задний бампер. Удар был несильный, но послышался звон разбитого стекла — у шестерки вылетел подфарник. Четверо парней мигом, как чертики из коробки выскочили из машины.

— Послушай, дорогая! — приветливо улыбнулся юноша кавказской наружности, обнажив не менее десятка золотых зубов. — Ты как ездишь вообще, я не по-онял! Подрезаешь, дороги не даешь, конкретно, дистанцию не держишь…

— Молодой человек, — собрав всю свою выдержку и обаяние, улыбнулась ему Ирина. — Может быть, езжу я и впрямь не ахти — но не лучше же вас!

Второй подошедший, мало обращая внимание на ее кокетство, рывком распахнул дверцу ее машины и за шиворот вытащил Сашу Здобина наружу. После двух резких коротких ударов в живот оператор согнулся пополам и упал на обочину в горку грязного ноздреватого мартовского снега. Третий вышедший из джипа, ни слова не говоря, с размаху стукнул по дверце машины ногой, оставив на боку «шестерки» безобразную вмятину.

Ирина с криком кинулась на него, но застыла, почувствовав леденящее прикосновение острия финки под левой грудью.

— Послушай, красавица, — заулыбался зубастый. — Хоть ты и побила нам машину, мы решили не брать с тебя деньгами, а получить штраф натурой. Поэтому топай в лес и не пытайся пищать.

— А тебе известно, милый, откуда я сейчас еду? — спросила Ирина в надежде выиграть время. — Тебе известно, что кое-кто будет очень недоволен, что «Транс ТВ» не покажет сегодня репортаж с его юбилея?

— Нам про тебя все известно, — заверил ее зубастый. — И что ты задаешь очень наглые вопросы, и что носишь слишком короткие юбки. Вот мы и хотим проверить, что у тебя под юбкой. Сказано пошли, значит пошли. — И он чуть сильнее прижал нож к ее груди.

Вдали мигнули фары приближающегося автомобиля.

— Учтите, что немедленно поеду к батоно Вано и пожалуюсь ему…

— Иди жалуйся хоть самому патриарху, хоть папе римскому, хоть…

— Тогда можете начинать прямо здесь и сейчас, — заявила Ирина и, скинув с плеч дубленку, единым движением стянула с себя кофточку и еще через миг расстегнула лифчик.

С ревом проносившаяся мимо белоснежная фура (с надписью «Белкарго» по всему корпусу) яростно засигналила и сбросила газ. Водитель и его напарник внимательно изучали развернувшуюся перед ними картину: не каждый день увидишь на дороге заголившуюся девицу. В ответ еще яростнее засигналил «Камаз», шедший навстречу, которому из-за этого, чтобы не столкнуться с вылетевшей на встречную полосу фурой, пришлось резко крутануть баранку вправо. Правда, водитель «камаза» забыл, что ведет не свой «москвичок», а грузовик с грузом чугунных чушек, полученных не далее двух часов назад на заводе «Серп и Молот», из которых на заводе в его родном Серпухове должны понаделать отменных сковородок. Тяжело нагруженный прицеп «камаза» развернулся и поехал по шоссе боком-боком, зашатался, оторвался, вылетел на обочину, перевернулся и единым ударом переломил росшую у обочины красавицу-сосну. Из прицепа посыпались перевозимые им чугунные чушки. Высоченная корабельная сосна медленно и торжественно полетела вниз. Ирина как зачарованная смотрела на то, как она переламывается, взмахивает ветвями, словно веточка под ударом исполинского веника, взлетает метров на пять вверх, летит метров десять и всей своей кроной накрывает мирно стоящую у обочины «тойоту-лендкрюйсер».

Пока зубастый парень по имени Гурам и по кличке Змей и вся его команда оторопело смотрели на то, как роскошная машина стоимостью в полсотни тысяч долларов превращается в груду металлолома, Саша Здобин забрался в машину и потянул Ирину за руку.

— Послушай! — воскликнул он. — Долго ты тут будешь сверкать своими прелестями. Честно тебе скажу, это зрелище выдержит не каждый.

— Слабонервных просят удалиться, — отрезала она, садясь в машину и быстро натягивая кофточку. Спустя секунду «шестерка» резко развернулась на месте и двинулась в обратном направлении.

— Ты уверена, что мы едем туда, куда надо? — всполошился оператор.

— Да, уверена, — твердо сказала Ирина. — Я бы хотела заснять еще и конец этого выдающегося юбилея.

Дворец молодежи был гордостью Вано Марагулия. Подъезжающим к подмосковной Балашихе издалека было видно это диковинное зелено-красно-бирюзовое здание, выстроенное по новомодному проекту, с круглыми, треугольными и ромбически скошенными окнами, с гордо вздымающийся над центральным фасадом стеклянной башенкой с шатром, с ледовой ареной, теннисными кортами, сауной, кабинами для массажа, бассейном, дискотекой, игорным салоном, баром и прочимыми мыслимыми удобствами. Подходя к своему юбилею и готовясь к прыжку в Большую Политику, старый волк решил сделать что-нибудь стоящее в этой жизни. Вместе со своими имиджмейкерами они недели две решали, что это должно быть. Проект реставрации церкововушки показался малозначительным, шефство над военным кораблем вышло из моды, торговых центров в городе и без того было как грибов. А вот дворец… Проект показался достойным воплощения. Прежде всего Вано за гроши откупил здоровенный, недостроенный и уже успевший обветшать Дом пионеров. Затем он заставил несколько банков и фирм с незапятнанной репутацией взять над ним шефство. На щедрые спонсорские пожертвования Дворец стал расти как грибок после августовского дождика. Снаружи он был отделан каррарским мрамором и золоченым зеркальным стеклом, полированной латунью и мозаичным панно. Крышу венчала стеклянная башенка с шатром. В таком виде Дворец был передан в дар городу и с благодарностью им принят. Вано Марагулия за проявленную щедрость был награжден званием Почетный Гражданин города, а молодежь валом повалила в свое новое пристанище от скуки. Но так же быстро и схлынула, поскольку цены на услуги сауны, баров и дискотек были установлены поистине космические, и позволить себе отдых и развлечения в этом дворце могли только те, для кого, собственно, он и был построен: боевики мафии, бандитские авторитеты и воры в законе. За что дворец был метко окрещен народом Нотр-Дам-де-Ворам или Дворцом Мафиози. Настоящий скандал произошел, когда под таким именем он попал в один английский путеводитель для туристов. Тем не менее все городские официальные лица продолжали делать вид, что это обычная муниципальная собственность и не забывали прославлять щедрых спонсоров, возродивших лучшие традиции русского меценатства…