Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев

— Берта?!. - нахмурился, прислушиваясь, отец. — Берта!.. Мы что, кого-то ждем?

Мама отстраненно мотнула головой.

— Нора, давай за ружьем! — направляясь к воротам, потребовал отец.

Мама уже приняла свою норму, она плохо соображала, но из-за стола поднялась и к дому направилась, набирая скорость, как будто просыпалась на ходу. Майя заметила, как Игнат Семенович глянул на нее. Мама-то женщина красивая, стройная, в свои сорок лет молодым фору даст, а у него жена уже выглядит как старуха, и толстая она, расплывшаяся как квашня. Таисии Дмитриевны за столом нет, вроде как заболела, а может, просто не захотела приехать.

Может, испугалась, что муж сравнит ее с будущей свахой и подаст на развод.

Берта рвала цепь, пытаясь дотянуться до человека или животного, нарушившего ее покой. Отец должен был взять ружье, открыть ворота и выйти в ночь, так он, в общем-то, и собирался поступить. Но сначала он открыл калитку в воротах, а вместо того чтобы использовать ружье, с которым супруга запаздывала, спустил Берту с цепи. Она с лаем вылетела со двора, перескочила через дорогу и скрылась в темноте поля. И вскоре стало тихо. Никто не пытался напасть на отца, на Майю, на гостей, и собака не подавала признаков жизни.

— Берта! Берта! — покричал отец, но было по-прежнему тихо. Он еще пару раз позвал собаку и повернул назад, на всякий случай закрыв калитку.

— Может, собачью свадьбу учуяла? — спросил Семен.

— Тебя бы туда! — Майя неприязненно глянула на него.

Вот кого бы следовало назвать Июнем, или просто Нюней. Ни март ни апрель, ни рыба ни мясо.

— Да не слышал я свадьбы, — качнул головой отец.

— Вот я и говорю, — закивала Майя. — Не надо свадьбы!

— Ну почему же не надо? — в раздумье проговорил Гуляев-старший.

— Ты что-то сказал? — не то что бы зло, но резко глянул на него отец.

— Я не сказал, я спросил, — попятится от него Игнат Семенович. — Здесь, спрашиваю, наливают?

— А-а! Наливают!.. Еще как наливают! — подобрел отец и, обняв Гуляева за плечи, потащил к столу.

И Семен побрел за ними.

— Ты куда? — спросила Майя.

— А куда надо? — слегка оживился он.

— За Бертой пойдем.

— Куда?

— К реке. Там она где-то.

— Да кобеля она учуяла, — махнул рукой Семен.

— А если двуногого? С топором… Может, Славка Стенькин там? — Майя смотрела на Семена с непроницаемо спокойным, а оттого, казалось, зловещим выражением лица.

— С топором?

— Боишься?

— Да нет.

— Тогда пошли!

Семен хоть и малахольный, но понял, что его проверяют на вшивость, и, взяв себя в руки, пошел за Майей.

Отец мог бы расчистить поле перед домом, выкорчевать и сжечь кусты, деревья, засеять чем-нибудь или оставить под пар, но делать он этого не хотел. Он сам объявил поле заповедной зоной, для него и для всех оно являлось своего рода парком, очищенным от мусора, от сухостоя. И погулять здесь можно, и на травке под кустом полежать, и даже водички из родника попить. Но гулять можно днем, а ночью здесь неуютно и даже немного страшно. Ветер шевелил кусты, деревья махали ветвями, как будто разбойники руками. Луна в небе полная, но почему-то она освещала только верхушки деревьев и кустарников, а земли под ногами не видно.

— Если страшно, можешь домой, к мамочке! — ехидно сказала Майя.

— Да нет, не страшно… А кто такой Славка?

Семен жил в райцентре, Пшеничная с Верховерской в настоящем не воевала, хлопцы стенка на стенку не сходились — он мог и не знать Стенькина.

— Славка считает, что он мой жених!

— Думает?

— И говорит всем. Любому голову оторвет, кто ко мне прикоснется… Скажи, ты ко мне прикасался?

— Да нет. — Голос у Семена дрогнул.

— И не надо!

— Ну, пока не надо…

— Да ты не переживай, мне Славка не нравится. Мне другой нравится.

— Кто?

— А почему на себя не думаешь? — усмехнулась Майя.

— Я?!

— Коробка!.. Я даже не знаю, как его зовут.

— Кого?

— Мужчина. Молодой. Лет тридцать, может, чуть больше.

Майя и не собиралась влюбляться в незнакомца, которого встретила сегодня днем. Черноволосый, смазливый… Почти как женщина смазливый, правильные черты лица, изящный нос. Но при этом женственным его не назовешь, уровень тестостерона в нем не просто зашкаливал, чернявый излучал мужскую силу, как солнце — радиацию. И сила притяжения в нем, как у крупного небесного тела, Майя даже не помнила, как вышла из машины, как схватилась за столб.

Потом, правда, опомнилась, заговорила с ним, а он даже не захотел знакомиться с ней. Может быть, он проездом в Пшеничной, зачем ему роман заводить? А может, он женщинами не интересуется. Это сейчас она строила версии спокойно, а днем в ней клокотала обида. А сколько нехороших слов на языке вертелось.

— Фильм есть такой, человек-муравей. А он — человек-мурашки… Мурашки у меня по коже… Или просто холодно? — спросила Майя.

— Ну не знаю.

— А если холодно мне?

— Да?

Семен шел впереди, он остановился, повернулся к Майе, снял с себя джинсовую куртку, набросил ей на плечи.

— Ты что, ухаживаешь за мной? — засмеялась девушка.

— Ну-у…

— В женихи набиваешься?… Или ты думаешь, что все уже решено?

— Что решено? — Семен повернулся к девушке спиной и продолжил путь.

— А замуж за тебя! Я ведь и отказаться могу! — засмеялась Майя.

Не хотела она замуж за Семена и отказаться могла запросто. И на отца не посмотрит. А будут настаивать, соберется и рванет в Москву или еще куда-нибудь, пусть отец локти потом кусает.

— Ну, я и не настаиваю, — буркнул Семен.

— Что ты сказал? — весело возмутилась Майя.

— Нет, я, конечно, не против!

— Славка против!.. Будешь с ним драться из-за меня?

— Если надо, — нерешительно пробормотал Семен.

— Ау него шашка есть! Настоящая, казачья!

— Тю-ю, у нас вся стена в таких шашках!..

— Значит, на шашках драться будете!

Похоже, Семен понимал, что Майя шутит. Одно дело, когда пацаны просто дерутся из-за нее, и совсем другое, когда убивают друг друга.

— Ну, на шашках так на шашках! — приободрился он и, не останавливаясь, стал разворачиваться к Майе спиной. И рукой вверх повел, будто шашку выхватывал из ножен. Но вдруг споткнулся и упал, высоко задрав ноги.

А под ногами у него Майя увидела собаку, лежащую поперек тропинки.

— Берта!

Она не ошиблась, на земле действительно лежала Берта. Причем мертвая и без головы. Похоже, голову отрубили. Возможно, шашкой. И сделать это мог Славка.

— Какая