Сергей Зверев - Обряд на крови

И лед действительно оказался достаточно прочным. Слегка потрескивал, прогибался под ногами, но держал вполне сносно, надежно, а потому переправа прошла успешно, не доставила никаких хлопот.

Перейдя речку, потянул вдоль берега в ту сторону, где приметил с сопки вьющийся над забокой дымок. И скоро наткнулся на лошадиные следы. Но теперь уже рядом с ними тянулась цепочка человеческих. Всадник спешился и пошел дальше с лошадью на поводу. «Какие-то самошитые чуньки из меха, — определил навскидку. — Потому я их тогда на борозде и не заметил. Совсем отпечаток нечеткий. Какая-то блямба размытая». Прошел несколько метров по наследу, но, как только приблизился вплотную к чаще, он неожиданно оборвался. На снегу валялись древесная труха, обломанные ветки, но никаких следов и в помине не было. «Что за чертовщина? — крутанулось в голове. — Не взлетел же он на воздух вместе с лошадью? — Остановился в полном недоумении, внимательно пригляделся к месту, где заканчивались отпечатки и моментально сообразил: — Так он же и тут, скотинка ушлая, все аккуратно веничком замел! Старательный парнишка, только уж больно туповатый. Все равно же заметно, если как следует присмотреться… Да хоть бы для порядка покружил по льду, что ли, петелек намотал бы для полноты картины? Да наивняк, и только». Ступил в забоку и еще больше убедился в крайней наивности таежного партизанчика. В густых тальниковых зарослях ясно просматривался пробитый проход, густо усыпанный мелким лесным хламом. «Ну и стоило, — усмехнулся, — здесь враскоряк часами веником наяривать, язык вывалив, если один хрен заметно, где ты здесь продирался? Сам бы, может, и проскользнул как-то незаметно, но лошака-то с его солидной задницей никак здесь не протиснешь, чтобы он целый тоннель за собой не оставил. Все равно же видно будет. Не на снегу, так по кустам, по деревьям. Да, наивняк ты, паря, полный. Похоже, даун законченный». Притормозил и подумал: «Теперь понятно, почему их Малек тогда потерял. Они где-то далеко отсюда к речке подошли. Сплавились по воде вверх или вниз по течению и только тогда на берег вылезли. Старый заезженный приемчик, но вполне надежный. Не станешь же километрами выходной след искать. Зимой-то — понятно, а вот летом, когда здесь вообще непроходимые дебри… Хотя, конечно, было бы желание. А вот его, как видно, у них и не было».

Передвигаться бесшумно было совсем не просто. Хоть и пробила лошадь прогалину в дебрях, но далеко не все же ветки по пути обломала. Потому только и успевай пригибаться да бочком протискиваться. Но он не спешил. Пройдет немного, остановится, прислушается и дальше ходу. В какой-то момент показалось, что где-то впереди коротко, на пробу, пролаяла собака. «Нет, — рассудил, поколебавшись, — все равно мне сейчас надо поближе к этой богадельне подобраться, настолько, чтобы появилась возможность на нее хоть одним глазком посмотреть. Посмотрю и, пожалуй, откачу пока в сторонку?.. А точнее — там решу, на месте, как мне поступить, что в дальнейшем делать».

Минут через двадцать начался небольшой спуск, а еще через десяток появился просвет в чащобе и слегка дымком пахнуло. Теперь пошел совсем медленно, крадучись, шаг за шагом, стараясь не задеть ни одной ветки. Приблизился к лесной закрайке и замер на месте без движения. Подождал с минуту. Стащил с плеча винторез и заглянул в прицел. Качественная оптика тут же услужливо приблизила к глазам небольшую полянку за широким кочковатым болотом в обрамлении раскидистых серебристых лиственниц, несколько разбросанных по склону засыпанных снегом землянок с торчащими наружу жестяными дымовыми трубами, привязанного к дереву мерина, крупного вислоухого лохматого пса, посаженного на цепь. «Ну вот, теперь уже точно приехали. Без всяких сомнений, — расплылся Славкин в широкой самодовольной улыбке. — Осталась какая-то мелочь — всего ничего. Только этого телятю дождаться… Да, начать и кончить».

Улыбнулся и, резко согнувшись, сошел с лица. Острой, как бритва, болью резануло по низу живота, по почкам, а через миг скрутило в жгут желудок.

Пока добрели до скал, совсем из сил выбились.

Снимая с плеч носилки, Назаров поскользнулся, подогнул ногу и, упустив гладкую, отполированную его ладонью до зеркального блеска ручку, упал на колени. Носилки накренились, и Кудряшов, съехав с них, завалился лицом в снег. Громко застонал и закашлялся. Подскочивший к нему Семеныч приподнял его голову, а когда тот прекратил надсадно перхать, обтер его лицо вынутой из кармана тряпочкой и помог мужикам уложить его на лежак.

— От же беда! — крякнул с досадой. — Не углядел я, старый дурень!

— Да это я во всем виноват, — возразил ему Назаров. — Руки — крюки.

Посидели молчком у носилок, не сводя глаз с раненого, и только когда он совсем перестал кашлять и затих, Мостовой переглянулся с Назаровым:

— Так что? Расходимся?

— Нет, Андрей, — после короткой заминки ответил Назаров, — наверно, по-другому сделаем. Слишком много у нас на это времени уйдет… Давай-ка заберемся повыше, да вот хотя бы на ту горушку, и поглядим оттуда по сторонам. Не может быть, чтобы мы этот ориентир с высоты не отсмотрели. Иначе всякий смысл в задумке твоей зазнобушки теряется.

— Пожалуй, ты прав. Пошли тогда?

— Сейчас, только бинокль из рюкзака возьму.

Битый час промыкались, пока отыскали в отвесных скалах узкую извилистую расщелину, круто уходящую вверх. Вскарабкались по ней, с трудом протискиваясь между теснящимися каменными глыбами до голой обветренной мелкой осыпи. После небольшой передышки преодолели ее и, продравшись через цепкие заросли кедрового стланика, выбрались наконец на самую макушку сопки. Постояли с минуту, переводя дух, и Назаров поднес к лицу бинокль:

— Уверен, что это где-то совсем недалеко. Где-то совсем рядом… Вот… вроде бы вижу что-то? Какая-то черная жирная полоса на скале? Вон там, на левом отроге от основного хребта. За речной поймой. За дальним берегом.

— Дай-ка, я гляну, — нетерпеливо попросил Андрей и, взяв из руки Назарова бинокль, припал к окулярам. — Да… вроде и я что-то вижу. Есть там какая-то черная полоса — определенно. Но… ведь и на правом отроге тоже что-то похожее. Только поуже, потоньше. — Опустил руки и вздохнул: — Не знаю, Михалыч, что и сказать? Как-то это все не слишком вразумительно.

Назаров промолчал, принял протянутый Андреем бинокль и снова поднес его к глазам. С минуту поводил им из стороны в сторону и, опустив, нахмурился: — Опять гадалки. А что тут гадать-то? Пан или пропал…

— Но тогда, может, дойдем до речки, оставим там Семеныча с Борисом, а сами все же разойдемся? Ты на левом посмотришь, а я на правом?

— Да нет, Андрей, не вижу я в этом никакого резона. Там же между этими отрогами — не меньше пяти километров. Боюсь, что Борю мы тогда не донесем. Пока проковыряемся? Он же опять кровью харкает.

— Ну, не знаю, — все еще сомневаясь в правоте Назарова, нерешительно сказал Мостовой. — Риск огромный… А если промахнемся. Тогда уже точно поздно будет что-либо искать. До заката около трех часов осталось.

— Ладно, Андрей, хорош уже душу мотать. Бог не выдаст — свинья не съест. Где наша не пропадала, — сказал Назаров и после паузы устало прибавил: — Мое решение — я и отвечу…

— Да что ты несешь, Михалыч! — горячо возмутился Мостовой. — Какое, к черту, твое?! Разве я об этом?

Вышли к реке, ступили на лед, и Семеныч громко вскрикнул, запустив петуха от бурного восторга:

— Да вон же она, эта жила-то черная! Вона-ка, погляньте, на горушке! Не вышло у нас промашки! В самый раз угадали!

— Да! Вот и я теперь вижу! — мигом пришел в возбуждение Андрей. — А-а, видишь, Михалыч?!

— Ну вот! А ты боялся, — не скрывая радости, откликнулся Назаров. — Кто ищет, тот всегда найдет! Ориентир железный! Не ошибешься! Ай да умничка твоя Глашутка! Дай ей бог здоровья! Просто и доходчиво!

— Да здесь же, однако, и мышь не проскочит? — через несколько минут, когда улеглись бурные эмоции, поглядев на густые, как щетка, прибрежные заросли, озадачился Семеныч.

— Ерунда, прорубимся, — отмахнулся Назаров. — Топор у нас есть. Даже два — еще у Бори.

— Подожди, Михалыч, а зачем нам теперь огород городить? — возразил ему Андрей. — Давай пробежимся с тобой в разные стороны? Не должна же быть везде такая крепь, где-нибудь наверняка пожиже будет?

— Да тут низина, видишь? Может, и везде… Хорошо, давай пробежимся. Только не очень далеко. Если в пределах километра ничего не найдешь, сразу возвращайся. Рубаться будем. У нас времени до темноты совсем немного осталось… Продеремся как-нибудь — в два топора. Невелика задача.

— Добро, — согласился Мостовой. — Я — сюда, — и показал рукой направо.

Через пару сотен метров сбился с шага, и вмиг перехватило дыхание. Побежал холодок по спине. Приблизился к вытянутой на снегу цепочке следов и остановился как вкопанный. И, глядя на четкий отпечаток армейского берца, подумал с нарастающим ужасом: «Неужели опоздали? Неужели?!.. Убью, сволочь!!!»