Сергей Коротков - Истребитель

Никита специально проговорился обезумевшим от радости женщинам, что улетит. Те, падая и скользя, понеслись по грязи к тракту. Оглядываясь и не веря своим глазам и ушам.

И передали всё! Укутанных в одеяла и куртки, поимых кофе с галетами, их расспрашивали, слушали, с ними советовались и прислушивались. И не пропустили мимо слово «улетит»!

– Карту. Живо! – крикнул подполковник Васёв, а сам схватил рацию. – Готовность три. Всем готовность номер три. Занять исходные позиции, взять на прицел, но ни шагу вперёд! Всем…

– Лётчиков вертушек ко мне на связь. Быстро. Капитану…

Посыпались команды, приказы, отряд на дороге мобильно рассредоточивался по кювету, настраивали и без того готовое к стрельбе оружие. Чертыхались и пялили взгляды от окуляров и прицелов в сумрак вечера.

Никита торопился. Бросил дымовые шашки, «Черёмухи» и пару «Гвоздик». Сам в спецназовском противогазе и прочих спецатрибутах на голове и теле оставил двенадцатимиллиметровую пушку, схватил за рукав Мегафарова и помчался с ним вглубь леса.

Метрах в двухстах оглянулся. Опушку заволокло чёрно-жёлтым дымом, где-то на высоте прошелестел лопастями вертолёт, а в мегафон на асфальтовом шоссе гаркнули чётким зычным голосом:

– Топорков Никита! Я обращаюсь к тебе…

Дальше он не разобрал, уткнул наушники обратно под шлем и толкнул в спину вспотевшего «генерала»:

– Беги, чучело!

До вероятной свободы оставалось каких-то полчаса.

Весь отряд «антитеррористов» зашевелился после того, как снайперы и операторы ФСОТа доложили об отсутствии на опушке леса Топоркова и заложника.

Мегафон отлетел на сиденье УАЗа, а в рацию полетел новый приказ:

– Всем. Всем. Готовность номер два. Готовность два. Приготовиться к пункту «Частокол». Как слышите, доложить.

Темнело. До полных сумерек оставалось с четверть часа. Не больше.

– Пункт «Частокол». Всем. Пункт «Частокол». Готовность номер два. Вперёд, ребята. Докладывайте обстановку.

Цепь бойцов ОМОНа, ФСОТа, СОБРа и ППС двинулась по грязи к лесу. Никто не считал идею сумасбродной, хотя темень шла им не в угоду.

По приказу Васёва группа РУОПовцев стремительно, насколько позволяла каша на поле, ринулась в обход с востока. «Урал» и ЗИЛ-131 с оперативниками угро устремились к западной части массива.

На той же стороне, в семи километрах от тракта, к лесу цепью с интервалом в тридцать метров зашагали солдаты и офицеры военных частей мотострелков, танкистов и курсантов ШВВИКУ.

С командой в мозгах: НАЙТИ и ВЗЯТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!!!

Никита действовал хитро, скоро, продуманно.

Мегафарова сковал наручниками, связал ему ноги, залепил рот, сунул в кулак Ф-1 без чеки и одел на голову шапочку, какую носит ОМОН. Вежливо с долей иронии попрощался с толстяком.

Уложил в корни ёлочки, вылезшие наружу из-под земли. Сам схватил велосипед, до этого момента замаскированный здесь же, и во всю мощь покатил по лесу на юг. Облачённый в маскхалат, маску и с рюкзаком на спине.

Предполагая, что террорист прямым ходом будет рвать вглубь массива, чтобы выбраться из окружения или улететь на чём-то немыслимом, прибывшие бойцы «Вымпела» и «Урагана» беззвучно и скрытно высадились в чащу с вертушек на спецтросах.

Профессионально меняя позиции, качая и выполняя замысловатые зигзаги, шерстя лес инфракрасными «очками» и приборами НВ, спецы в маскхалатах растворились в окрестности.

Десантировались они примерно в середине массива. В двухстах метрах от Мегафарова, притихшего возле корней, и в трёхстах от Топоркова, крутящего педали спортивного велосипеда.

За шесть минут до начала операции «Частокол» и дружного, хотя заметно боязливого выдвижения солдат в лес, Никита остановился, бросил свой транспорт в низинке с сырым мхом и, споткнувшись о ветку на земле, побежал дальше.

Место он выбрал, стервец, удачно! Ещё вчера, бродя с лопаткой в лесу.

На Старо-Червишевском тракте раздалась команда по мегафону: «Вперёд, марш!» Включились прожектора, стараясь освещать саму дорогу с силуэтами грузового транспорта и БТРы, а также опушку смешанного леса.

Никита молниеносно кинулся к полуразложившемуся трупу коровы месячной давности, натянул маску, уже в который раз, на нос, глаза и рот, предусмотрительно закупоренные тампонами, поправил мини-баллончик с кислородом и раздвинул покров дёрна возле трупа животного.

В почти сгустившихся потёмках жуков-могильщиков, червей и гнилой плоти коровы уже не было видно, поэтому сработал Топорков быстро, точно и без смущений.

Точно до прихода солдат!

Сон в руку. Не зря ему виделись мрачные сцены по ночам с погибшими друзьями, фашистами и ямой-убежищем!

В готовую со вчера могилку парень залёг без удовольствия. Присыпал дёрном, хвоей и листьями ноги, тело, левую руку. Зажал в правом кулаке почему-то неизменный, уже несовременный «Стечкин», заёрзал, заходил ходуном.

Сморщился и затих, отчётливо различая хруст веток и сосновых иголок под подошвами кирзачей, бряканье автоматов, да редкие отзывы офицеров.

Рядовые Кошкарёв и Колымник не знали, что завтра их посадят на гауптвахту за такую оплошность. Непростительную ошибку!

Как и было приказано лейтенантом, они шагали вглубь чащи, сохраняя между собой двадцать метров и освещая фонариками местность на каких-то тридцать-сорок.

Друг друга видели отлично, да и ночь ещё не опустилась на Землю полностью. Под боком шли друзья и товарищи, автоматы были взведены, стрелками слыли в воинской части хорошими, и били по полигонным мишеням неплохо…

– Фу, дерьмо! – сморщился рядовой Кошкарёв, ощутив носом невыносимый отвратительный запах.

– Тьфу, воняет-то как! – то же самое почувствовал Колымник, ища тусклым лучом источник вони.

– Вы там обосрались, что ли?! – отозвался идущий левее сержант Федченко, но, вспомнив про наказ лейтенанта, замолчал и втянул голову в плечи.

Свет фонариков обоих солдат нащупал тушу мёртвой зловонной коровы, дёрнулись мутные лучи в стороны.

Опять к поганому трупу животного. Скрестились. Пробежались кругом, в радиусе десяти метров. Скорее так, шальными движениями, неумышленно.

Устремились дальше, вперёд.

Оба солдата зажали плечами носы – может, поэтому так хаотично мелькнули их фонари!

Через минуту Никита выбрался из укрытия. Отряхнулся. Сунул пистолет за пояс, аккуратно подпрыгнул. Не бренчит! Хорошо!

И короткими перебежками засеменил к опушке, где пригибаясь, а где по-пластунски. Валюта в непромокаемом мини-рюкзаке тряслась за спиной.

Прожекторы медленно (их рулевые считали вообще затею бессмысленной, так как товарищи уже прошли сквозь опушку спокойно) двигались на станинах «Уралов». Двигались и ярко-ослепительные широкие лучи. Тихо, очень тихо начался мелкий дождик. И, судя по всему, зарядил надолго.

Никита почти без волнения и тревоги выкарабкался из кювета на тракт, выждал ещё чего-то, шельма, а затем переметнулся в четыре прыжка на ту сторону.

А подумал он в этот момент и вспомнил многое!

Как просто, как интересно! Как здорово всё-таки получилось! Госпожа Удача! Значит, бережёт Бог! Бережёного бережёт! Молодец, Бог!.. Распоясался что-то! А вдруг?! Ну нет, вдруг – только пук!

Никита, выйдя из оцепенения, улыбнулся и, убедившись, что всё о'кей, на четвереньках пополз в кусты.

Прочавкал по болотной жиже и камышам, перелез, переполз змеёй гнилую корягу и выбрался на сухое место.

Сел на корточки, бросил последний многозначительный взгляд на полоску шоссе с темнеющим там и сям транспортом, гуляющие по серому небу и чёрным деревьям лучи прожекторов, на северо-запад, где должен засыпать родной город с любимой Татьяной, вздохнул, и уже смело, почти не пригибаясь, побрёл в осинник, надеясь, что ночной дождь смоет его следы и запах от возможного собачьего преследования.

Во тьму, в ночь, в угрюмый мрачный лес, навстречу НЕИЗВЕСТНОСТИ и СУДЬБЕ.

ЧЕЧНЯ. Район боевых действий. 26 августа 1996 г.

Бронетранспортёр с тремя «гасаевцами» на борту не спеша проплыл мимо полусгоревшего моста через горный ручей, с берега которого за боевиками наблюдали из замаскированного НП два бородатых смуглых человека. «Двойка» спецагентов из НФИ – Народного Фронта Ислама пристально изучала в окуляры «Феникса-21» проезжавшую боевую транспортную единицу. Искусно подобранный камуфляж, рельеф местности и естественная природная маскировка скрывали их от посторонних глаз не только человеческих, но и голодного пса, бродившего вдоль противоположного берега ручья.

Но не от оптического взгляда Истребителя и страхующей его Черёмухи.

– Фил! Два, ноль-ноль, двенадцать, тридцать один, – раздался в динамике Черёмухи и Филина голос Истребителя.

– Понял тебя. Беру.

– Ира, держи мне зад!

– Есть, Як-3, поняла!

– Готовность номер один. Так, кажется!?

Истребитель приник к мощному прицелу «ИЖ-117 м» и повёл стволом, обмотанным чёрно-зелёной тряпичной лентой.