Данил Корецкий - Когда взорвется газ?

Поймав изумленный взгляд Черепахина, он сбился.

— Гм, да, в жизни все так запутано… Кстати, вы ведь помните следователя Крайко?

— Ну конечно, помню. А что?

— Новая власть, новые времена, другие подходы… Поймали его на взятке. То он людей арестовывал, теперь его арестовали. Философия: круговорот воды в природе! Точнее, круговорот арестантов в тюрьме… А что если я напишу книгу на эту тему? Вы сможете дать ей надлежащую рекламу?

Сушин отнял у него полдня, но Черепахин не пытался его выставить. А вот правдоискателей и обиженных сразу отсылал в «инстанции»: есть, мол, прокуратура, есть милиция, суд — туда и обращайтесь.

— А почему не расписать, как в детском доме деньги воруют? — поинтересовался как-то оператор Комов. — Да и отснять можно: лица голодных детей, а потом жирная рожа директора, на новой тачке! Да послать Антону Шишлову…

— Мелко, Олег, мелко… Масштаб не тот, — не отрываясь от бумаг, говорит Черепахин.

— А вот Евсеенко интересные факты принес, — не унимается оператор. — Незаконная приватизация шахты «Глубокая», там бандит Семиног всем заправляет, с недовольными расправляется… Куда смотрит милиция?!

На этот раз Черепахин отрывается от документов, внимательно рассматривает молодого человека, потом крутит пальцем у виска.

— Ты соображаешь, что говоришь? Тебе мало, что Пашку убили?

— Так его ограбить хотели! При чем одно к другому?

— Да при том, что мне пришлось у Семинога в подвале посидеть! — Не выдержав, Иван Сергеевич срывается на крик. — Еще минута — и мне бы ногу отпилили!

— Как… ногу?

— Да очень просто — пилой! Точнее, ножовкой для металла! И знаешь, Олег, после того подвала мне уже не хочется никого разоблачать…

Обескураженный, Комов уходит.

По внутреннему телефону звонит Светлана.

— Иван Сергеевич, тут к вам девушка.

— Пусть заходит.

Дверь открывается, на пороге стоит Вероника Подтыко по прозвищу Виагра.

— Здравствуй, Ваня! — радостно восклицает она. — Я так соскучилась!

Черепахин застывает, как будто увидел привидение. Это было явление из той далекой жизни, которая осталась в прошлом.

— Что вам угодно, гражданка? — ледяным тоном спрашивает он.

— Степана убили! — в голос завыла девушка. — Теперь у меня ни денег, ни квартиры, ни тебя…

— Ты что, совсем дура? — изумился Черепахин. — Твой бандит хотел убить меня, я чудом уцелел, теперь убили его, и ты мне жалуешься?! Тебе к психиатру надо!

— Ну, сними меня в кино, Ванечка, ну что тебе стоит! Ты же обещал!

— Мы порнофильмов не снимаем. Поезжай в баню, что на шахте «Глубокая». Там друзья твоего Степана тебе найдут работу. И пенсию выпишут.

— Это к Семиногу, что ли? — Вероника деловито вытерла слезы. — В гробу я видала его работу…

— Тогда на биржу труда, гражданка Подтыко. Там много вакансий: уборщицы, посудомойки…

Светлана с трудом вывела плачущую и упирающуюся Виагру из кабинета начальника. Одна стена в нем завешана газетами со знаменитой статьей про деда Миколу. Она перепечатывалась столько раз, что было трудно предположить, сколько читателей ее прочли.

Дед Микола бесшумно шел по глухой тропинке Черного леса. В куртке цвета хаки, галифе, блестящих сапогах и вермахтовской фуражке он выглядел строго и даже угрожающе. Серый бежал впереди, но не так, как обычно — бесцельно и беззаботно, а опустив огромную голову и настороженно рыская по обрывкам следов из стороны в сторону. Вот он остановился, поскреб лапой, и подошедший хозяин вытащил из листвы плохо затоптанный окурок. Впереди открылась поляна с пожухлой травой. Здесь они нашли еще один окурок и комочек пережеванной жвачки.

Бывший проводник боевой пятерки ОУН выругался сквозь зубы. И топнул ногой:

— Бисовы дети! Ховаться не можете! Вылазьте!

Замаскированная крышка бункера открылась, из нее вылез здоровенный бритоголовый парень в черном комбинезоне и высоких шнурованных ботинках. Следом появился второй, такой же. Потом на поляне показался третий, четвертый, пятый… Вскоре на поляне выстроились пятнадцать молодых людей, похожих, как близнецы: одинаковая форма, одинаковые манеры, одинаковое выражение лиц.

— Равняйсь! Смирно! — рявкнул старший. На руке у него красовалась белая повязка со свастикой.

— Гляди, Михайло. Во! — Проховыч вытянул руку. На ладони лежали окурки и жвачка.

— Чьи?! — Михайло по-волчьи прошел вдоль строя, пристально вглядываясь в физиономии соратников.

Мордатый, с небритыми щеками, отвел взгляд. И тут же сильный удар в челюсть сбил его с ног. Серый зарычал.

— Еще кто нарушил маскировку?

— Я!

— И я…

Из строя с кислыми гримасами шагнули еще двое. Каждый получил удар в солнечное сплетение и согнулся в три погибели.

— За признание меньше наказания, — пояснил Михайло, хотя можно было поспорить — что лучше: получить в морду или под дых… — А в боевой обстановке всем бы пришли кранты! Одна граната в бункер — и все!

— У нас в лесу курить заборонено[17] было, — зло сказал Проховыч. — В округе бункера вообще — не ходили, а летали, чтобы ни веточку не сломить, ни травинку не помять… Дисциплина поперек всего! А кто не понимал — разговор короткий!

Михайло кивнул.

— И у нас так буде! Вопросы есть?

— Есть! — отозвался один из наказанных. — Господин проводник, а сколько человек в схроне жили?

Дед Микола ухмыльнулся.

— Да сколько надо, столько и жили. И двадцать, и тридцать набивались. Сейчас все подробно расскажу. И устройство «пятерок», и условные знаки, и связь…

— А оружие будет? — выкрикнул совсем молодой парнишка с румянцем во всю щеку.

— Умей ждать, боец, — осадил его Михайло. — Все будет у нас! Только в свое время!

В Германии свадьбы отмечают не так, как в России. То есть совсем не так. Ну, буквально ничего похожего. Вот очередная счастливая пара официально зарегистрировала брак в мэрии городка Айхен и вышла на аккуратно замощенную площадь перед ратушей. Все выглядит достаточно обыденно: ни праздничной толпы, ни белого, со шлейфом и фатой, платья, ни дождя подброшенных монет, ни тарелки, которую должен успеть раздавить самый шустрый из молодоженов… Человек шесть друзей, корзинка с пирожками, две бутылки эрзац-шампанского: «секта» — белого газированного вина. Хлопают пробки, в картонные стаканы плещет пена…

Немногочисленные гости разбирают пирожки и поздравляют молодых, которые уже не очень-то и молоды: невесте за тридцать, а жених — на добрый десяток лет старше. Невеста — в строгом деловом брючном костюме и белой блузке, это ее обычная офисная одежда, сегодня в честь бракосочетания Гюнтер Краус отпустил ее с полудня. Жених — плотный, лысоватый, с красным от работы в поле лицом, облачен в черный костюм «тройку», в котором чувствует себя неудобно и непривычно, но мирится с этим. Он вообще мужик покладистый и даже примирился с тем, что невеста, как хороший солдат, может в одиночку жестоко расправиться с напавшими на нее бандитами. В конце концов, газеты одобрили ее поступок, и все соседи единодушно решили, что Инга просто героиня, образец смелой немецкой женщины! И он теперь гордится, что она такая спортивная и решительная.

— Горько! Горько! — кричат опьяневшие от стакана шипучки друзья.

Инга Шерер и Ганс Бромбах целуются.

На этом процедура бракосочетания окончена, разогревшие аппетит гости спешат по домам. Только чета Вейлеров приглашена к молодоженам на ужин, поэтому они преподносят полезный в хозяйстве подарок — картонную коробку с набором для барбекю. Муж и жена Бромбахи улыбаются и благодарят.

Но входящей в набор «умной» вилкой Инга никогда не пользовалась.

Генеральный директор «Трансгаза» Мамед Мустафаевич Гайсанов неожиданно был отправлен в отставку, а на его место назначен верный заместитель Адил Алиевич Халнаров, который находился в курсе всех дел концерна. Объясняли это по-разному. И тем, что проваливший избирательную кампанию одного президента, Гайсанов стал неинтересен и второму. И тем, что новая метла по-новому метет. И тем, что решение принято после консультаций с Москвой, а следовательно, придуманная самим Мамедом Мустафаевичем поговорка «Москва — дело тонкое» находила блестящее подтверждение. Но некоторые считали, что не обошлось без интриг Адила Халнарова, а значит, сработал общеизвестный вариант поговорки: «Восток — дело тонкое».

Свою работу в новой должности Халнаров начал с того, что упразднил фирмы «Поток», «Факел» и все их филиалы. Потом попытался перехватить радоновый поток, для чего надо было установить контакт с Главным конструктором Купавского радонового комбината Губаревым. Но оказалось, что после ареста Млота комбинат остановлен, его оборудование описано. А главное, основной технологический блок — электромагнитный сепаратор давно демонтирован и вывезен в неизвестном направлении. К тому же выяснилось, что господин Губарев на территории Польши не проживает, во всяком случае, его местонахождение польской полиции неизвестно.