Шерриер Кристиан - Не говорите ему о цветах

Когда Жак Берже вышел из магазина, он сразу заметил перемену и обеспокоенно спросил, что случилось. «Ничего», — ответила она. Они повернули к дому. Урсула настороженно оглядывалась.

Концепция убрала со стола. Роберта уложили спать, как и утомленных беготней близнецов. Франсуаза Берже сновала вокруг своих ваз с секатором в руке. Было слышно, как она бормочет: «Валериана. Ах, если б не эти мерзкие старики, я бы пошла и поискала валериану, особенно валериану туберозу. Она такая красавица: внешние листья целиком овальные, а внутренние — искривленные». Казалось, она разговаривала с цветами… Урсула читала журнал. Жак Берже курил сигару и пускал кольца в потолок. Жан-Клод подумал, отчего это отец так часто остается теперь после обеда, а не уходит к себе, как обычно. Зазвонил телефон. Жан-Клод поднял трубку. На другом конце провода мужской голос проговорил:

— Пожалуйста, мадемуазель Урсулу Фишер.

— Эго вас, Урсула, — обратился он к девушке.

— Меня? Вы не ошиблись?

Она взяла трубку из рук Жан-Клода и произнесла: «Говорит Урсула Фишер. Что вам угодно?»

Ее собеседник что-то сказал. И сразу лицо девушки неузнаваемо переменилось. Она тихо ответила прерывающимся голосом: «Да, да, я понимаю». На другом конце провода повесили трубку. Урсула закричала: «Алло, алло, ну, пожалуйста». В ее голосе сквозил такой ужас, что мадам Берже внезапно остановилась с цветком в руке. Немка осторожно положила трубку на рычаг, как будто та была хрустальной.

Она стояла, закрыв глаза, и ее ноздри подрагивали. Никто не проронил ни звука. Тишина стояла такая, что было слышно из кухни тарахтение холодильника. Наконец, Урсула почти прошептала: «Простите меня… Я пойду лягу… Спокойной ночи…»

Постепенно все разбрелись по своим комнатам, а Жан-Клод все еще сидел и раздумывал. Он отодвинул свои математические расчеты, взял лист бумаги и написал: «Моя дорогая Урсула! Это письмо напомнит тебе, что ты можешь полностью на меня положиться. Я могу с уверенностью сказать тебе об этом. Но ты ведь знаешь, я очень робкий и не решаюсь сказать это вслух, поэтому решил написать тебе. Я заметил, что тебя очень напугал телефонный звонок. Урсула, этот человек тебе угрожает? Это Жерард Роллэн? Помни, что я всегда готов тебе помочь. Я все для тебя сделаю, потому что я тебя люблю. Жан-Клод Берже».

Он перечитал свое послание, нашел его глупым и выбросил в корзину для бумаг. Все-таки лучше набраться смелости и самому поговорить с Урсулой. Он взглянул на часы. Было одиннадцать вечера. Жан-Клод решил подождать до часа ночи, когда уже улягутся мать и отец. Ровно в час он проскользнул в коридор и остановился перед дверью Урсулы. Сердце его бешено колотилось.

Наконец, он собрался с духом и решился постучать. Но тут ему послышалось тихое бормотание. Он навострил уши. Несомненно, бормотание шло из комнаты немки. Он ничего не мог понять и стал раздумывать, не разговаривает ли она с кем-нибудь. Это его настолько заинтриговало, что он все-таки постучал. Ему показалось, что в комнате возникла суматоха, потом как будто закрыли окно. Он постучал снова. Легкие шаги, потом Урсула открыла дверь. В ее глазах застыл страх.

— Это вы? Что случилось, что вам надо?

— Я пришел… Но вы с кем-то разговаривали?

— Вовсе нет. Я… Я молилась перед сном. Прошу вас, ступайте к себе, я очень хочу спать, — она отступила. Свет, пробивающийся из комнаты, освещал легкую ночную сорочку, такую прозрачную, что под ней было видно все ее восхитительное тело.

— Мы поговорим завтра. Спокойной ночи.

И она исчезла.

— О черт! — проворчал Антуан. — Кабина закрыта, и придется жариться на солнце.

— Особенно обидно, что нельзя спрятать еду. Мясо протухнет, а посмотри-ка, масло уже растаяло, — ответил Раймонд.

«Нефертити», как близнецы высокопарно окрестили свое суденышко (хотя, по правде говоря, он скорее походило на ореховую скорлупку), по-королевски уходило в открытое море.

— А если попробовать сломать замок?

— Бесполезно, взгляни на засов. Надо быть громилой.

— Может, удастся стянуть ключ у отца?

— Это мысль, попробуем так и сделать завтра.

— Чертова кабина! — сказал Антуан, колотя в дверь. Когда ему надоело, он вздохнул и попросил: — Дай мне руль, с дверью ничего не сделаешь.

— Как бы не так! Ты почти целый час управлял лодкой. Теперь моя очередь.

— Отдай, ты не умеешь, не знаешь даже, куда держать курс. Если будешь править ты, можем приплыть в Испанию. Или врежемся в траулер, вот там вдали.

— Заткнись! Прекрати корчить из себя капитана и не зли меня.

Антуан бросился на Раймонда и повалил его на палубу, тот стал отбиваться. Оба мальчика с дикими криками катались по палубе. В конце концов победил Раймонд.

— Проси пощады! Ты возьмешь руль через пять минут, согласен?

Антуан кивнул головой, и Раймонд его освободил.

Пока они боролись, лодка ходила по воде кругами. Раймонд захватил управление и выправил руль в нужном направлении. Через несколько минут он сказал:

— Тебе не кажется, что мы почти не продвигаемся? Наверное, здесь подводное течение. Но мы еще недалеко от берега. Посмотри, хорошо виден наш дом.

— Недалеко, а попробуй-ка доплыть до берега! По-моему, невозможно.

Антуан опять занялся дверью и в сотый раз изучил замок.

— Черт! Как мне действует на нервы, что кабина закрыта! Послушай, а что если взять с собой Урсулу на весь день?

— А ты думаешь, она захочет?

— Конечно. Ей скучно. Держу пари, что сейчас он скучная, как дохлая крыса.

Урсула сидела с Жан-Клодом у постели Роберта. Ребенок-идиот лежал, натянув простыню до самых глаз. Он был словно бесноватый: непрерывно мотал головой и издавал лающий кашель, такой горестный и отчаянный, что мороз пробегал по коже.

— Он похож на собаку, которая чует смерть, — сказала Урсула.

— Невыносимо, — пробормотал, вздрогнув, Жан-Клод. Роберт вдруг соскочил с постели и кинулся к окну. Он смотрел на море, из груди его вырвался глубокий стон, перешедший в короткое рыдание.

Урсула оттащила его назад.

Раймонд приглушил мотор и обратился к Антуану:

— Давай искупаемся!

— С удовольствием!

Антуан бросил трос. Якорь стал медленно погружаться в воду. Раймонд тотчас сиганул за борт; когда он, отфыркиваясь, вынырнул, то крикнул своему брату: «Догоняй меня!».

Антуан тоже нырнул. И началось веселое преследование. В конце концов Антуан схватил Раймонда за ногу. Веселью не было предела. Мальчишки резвились, как дельфины, брызгали друг на друга, топили один другого, хохотали под водой, пуская пузыри.

Внезапно Раймонд закричал: «Антуан! Лодка!» Цепь с якорем исчезла, и лодка удалялась в открытое море. Близнецы бросились вслед за своим судном. Хотя они плыли изо всех сил, расстояние увеличивалось, а они уже устали от возни в воде. Дыхания не хватало, они совсем выбились из сил. Раймонд стал тонуть и судорожно схватился за Антуана. Над водой раздались крики ужаса. Чайки носились в небе и вторили им своими хриплыми скрипучими голосами… Потом и чайки улетели. И над морем повисло спокойное величие вечера.

На следующий день разведывательный самолет обнаружил «Нефертити» в десяти милях от побережья Вайонна. Когда быстроходный катер причалил к лодке, оказалось, что там никого нет. Дверь каюты оказалась запертой. Ее взломали. Внутри никого не оказалось.

— Близнецы исчезли. Конечно, они были мертвы, для меня это скоро стало абсолютно ясно. Последними их видели рыбаки на траулере. Они заметили лодку, которая описывала круги на одном месте. Потом ход ее стал ровнее, и она направилась в открытое море. Издали рыбаки разглядели в лодке двух мальчиков, моих бедных братьев, — тогда они еще были живы. Для вашего предшественника, господин комиссар, не существовало никакой тайны. Он объяснял это так: мальчики стали купаться (их одежду нашли в лодке), цепь оборвалась, и течение унесло лодку. Дети, вероятно, устали и не смогли ее догнать. Обычный несчастный случай, которые происходят каждый год.

Господин Лимон убедил в этом и моего отца. Когда обследовали обрывок якорной цепи, заметили, что она была крайне ненадежна. Казалось, в его словах был здравый смысл. Однако два несчастных случая в течение всего двух недель должны были его насторожить. А он упорно твердил «трагическая случайность» и так и написал в деле.

Я же считал совсем по-другому. Уже на следующий день после исчезновения братьев я твердо решил: это преступление. Я не знал, почему погибли Жюльетта, Раймонд и Антуан, но точно знал, что их убили. Я все время думал о закрытой кабине. Легко можно было допустить, что кто-то прятался там внутри. И еще я представлял Жюльетту над пропастью и был уверен, что ее столкнули. Естественно, конечно, было пойти и все рассказать вашему предшественнику, но Урсула мне отсоветовала. Она сказала, что мы можем скомпрометировать мою мать. Разве не она дала Роллэну пачку денег? Мать станут подозревать. Нет, только мы сами должны докопаться до истины. Урсула была права. Она напомнила мне о странном поведении матери, граничащем с сумасшествием…