Иоганнес Зиммель - Ушли клоуны, пришли слезы…

Седьмого октября в вестибюле как обычно появился молодой жизнерадостный полицейский, который встретил учительницу, спускавшуюся по лестнице вместе с девочкой, и вежливо ей поклонился.

— Добрый день. Моя фамилия Пауль Краснер. — Он протянул учительнице служебное удостоверение и жетон сотрудника федерального криминального ведомства. Удостоверение, естественно, с фотокарточкой. — Я замещаю Карла Теллера, который привозит Елю к вам каждое утро.

Учительница внимательно изучила удостоверение и жетон и вернула их ему.

— Мать господина Теллера срочно отвезли в больницу. Он сейчас у нее.

— Понимаю, — сказала учительница. — Мне очень жаль, он такой любезный молодой человек. До свидания. Чао, Еля!

— До свидания, — сказал Краснер вслед уходившей учительнице. — Пойдем, малышка, в машину.

Он взял девочку за руку, и они вместе вышли на школьный двор. Сделав несколько шагов, Еля остановилась.

— Ты что? — спросил Краснер. Возле школы, кроме них, никого не было.

— А почему я вас никогда раньше не видела? — спросила Еля.

— Вообще-то я работаю в полицейском управлении. Карл Теллер мой друг. Он меня очень просил заехать за тобой.

— Ну не знаю, — сказала Еля. — Вы мне нравитесь, но я пойду позвоню сперва папе.

— Конечно, позвони, — сказал веселый молодой человек. — Сбегай позвони. Прямо сейчас. Стой, подожди — у тебя пятно на лбу!

Он достал из кармана носовой платок и в следующий момент прижал его к носу и рту ребенка. Носовой платок оказался влажным и холодным. Еля почувствовала какой-то вонючий запах. Она тщетно пыталась вырваться. И потеряла сознание.

12 часов 51 минута.

В кабинете Барски зазвонил телефон.

— Да? — снял трубку Барски.

— Вас господин Сондерсен, — сказала фрау Ванис.

— Очень плохие новости, — услышал Барски голос криминальоберрата. — Похитили вашу дочь.

Барски окаменел. Сидел, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Все остальные в кабинете почувствовали, что произошло что-то страшное.

— Просто в голове не укладывается, — слышал он голос Сондерсена. — Увы… И ни малейших следов…

Барски трижды набирал полную грудь воздуха, прежде чем спросил:

— Но как? Каким образом? Где?

— Машина с моими людьми ждала Елю перед школой, как всегда. Незадолго перед тем как Теллер — один из охранников, Еля его знает — должен был зайти за ней в вестибюль, мимо машины прошли двое. Мои парни приспустили стекла — на улице очень жарко. И на обоих набросились эти… с платками, смоченными в эфире. Действовали они молниеносно, сразу видно профессионалов. Никто из прохожих ничего не заметил, и никаких примет мы не имеем. Не знаем даже, мужчины это были или женщины.

— О боже! — только и выдавил из себя Барски.

— Что стряслось? — спросила Норма.

Барски не ответил.

— Мои ребята в машине пришли в себя минут через пять, не раньше. И бегом в школу. Искали повсюду Елю, но нигде не нашли. Потом одна учительница сказала, что вашу дочь забрал с собой один из сотрудников ФКВ, предъявивший служебный жетон и удостоверение на имя Пауля Краснера. И то, и другое, конечно, фальшивки. Я бесконечно сочувствую вам…

— Да, да, да, — проговорил Барски. — И что теперь?

— Мы объявили розыск. Это все, что мы пока можем сделать. Подняли по тревоге всех наших людей. Надеемся, что «круговой розыск» — это у нас такой специальный термин — даст результаты.

— А если не даст?

— Прошу вас, войдите в наше положение! Не могут же наши сотрудники круглосуточно сидеть рядом с вашей дочерью, в том числе и на уроках.

— Я никогда не требовал, чтобы кто-то постоянно охранял моего ребенка. А теперь это вообще не имеет значения.

— О-о, дьявол, — выдохнул Каплан. — Они похитили Елю?

Барски кивнул. И все заговорили разом, перебивая друг друга.

— Тише! — закричал Барски.

Александра Гордон разрыдалась. Норма хотела было подойти к Барски, но почувствовала, что и шага ступить не в состоянии.

— Ваши сотрудники у вас в кабинете? — спросил Сондерсен.

— Да.

— Один момент, — сказал он. — Меня кто-то вызывает… Это тот самый человек с измененным голосом, — сказал Сондерсен несколько погодя. — Требует, чтобы мы немедленно прекратили «круговой розыск», чтобы мы вообще ее не разыскивали, чтобы вернули всех полицейских на места. И требует моего немедленного согласия. В противном случае они сейчас же убьют Елю. Как мне поступить?

— И это вы спрашиваете меня?

— Конечно, вас.

— Отмените! Отзывайте! Сию же секунду! — Барски задыхался. — Сию же секунду! — прохрипел он.

— Подождите, — проговорил Сондерсен. Барски слышал что-то неразборчивое и потом снова четкий голос Сондерсена. — Я уступил их требованиям, доктор Барски. Этот субъект слышал, как я приказал по рации прекратить розыск. Безумие! Чистейшее безумие! Но это ваш ребенок, я понимаю, ваше единственное дитя. — Голос Сондерсена стал вдруг непривычно жестким. — Проинформируйте ваших коллег, что похитители предъявят им свои требования. Вам известно какие. Все телефоны у вас в институте, доктор Барски, с этой минуты прослушиваются. И дома — тоже. Вы знаете, что техникам требуется некоторое время, чтобы установить, откуда звонят. Кто бы из вас ни говорил с похитителями, нужно постараться затянуть разговор как можно дольше. Я немедленно выезжаю к вам.

— А мне что делать? — спросил Барски.

— Ждать. Набраться терпения, — сказал Сондерсен. — И не занимать телефон. До скорого! — Он положил трубку.

Барски сидел ни жив ни мертв. Александра все плакала, никак не могла успокоиться.

— Перестань наконец реветь! — прикрикнул на нее Каплан.

— Не могу, — всхлипывала Александра.

— Тогда выйти отсюда!

— Все выйдите отсюда, все! — очень тихо проговорил Барски. — Пожалуйста, уходите! Все! А ты, Норма, останься!

Каплан, Александра и Сасаки вышли. И Норма осталась с ним наедине. Он сидел, уставившись прямо перед собой невидящими глазами. Норме хотелось подойти к нему, и опять она не смогла ступить ни шагу. Лицо Барски окаменело. Прошло довольно много времени, пока Норма сообразила, что он молится.

18 часов 21 минута.

Только в это время позвонили похитители. Барски по-прежнему находился в прострации. Он двигался и говорил как механическая кукла. Пока они ждали звонка, Норма приготовила кофе. Приехал, уехал и снова вернулся Сондерсен; Барски отослал домой своих секретарш, входили и выходили друзья и сотрудники, чтобы выразить сочувствие, узнать, нет ли новостей. Какие там новости! А какие могут быть утешения? Когда зазвонил телефон, он по совету Сондерсена снял трубку не сразу, а через пять звонков. Услышал мужской голос с металлическими нотками:

— Если вы еще хоть раз заставите нас ждать, это будет нашим последним разговором.

— Я…

— Замолчите! Сейчас буду говорить я. Причем не так долго, как обычно. «Круговой розыск», ишь что выдумали!

Магнитофон, подключенный к телефонному аппарату, был включен. Сондерсен с Нормой сидели напротив Барски, обратившись в слух.

— С вашей дочерью обращаются хорошо. Ей не на что жаловаться. Мы требуем выдать нам плату из главного компьютера. И код к ней. А потом еще кое-что потребуется. Если вы передадите нам все точно в срок, мы вашу девочку отпустим. Если нет — убьем. Мы не блефуем. Вспомните о цирке и семействе Гельхорн.

— Я хочу поговорить с моей дочкой.

— Вы получите возможность убедиться, что она жива. Вскоре я перезвоню вам. Можете спокойно отправляться домой. Мы вас везде достанем. Передайте вашему господину Сондерсену, что если он хоть пальцем пошевелит, вашей дочери не жить. Немедленно передайте.

И в трубке щелкнуло — незнакомец положил трубку. Кассета магнитофона автоматически остановилась. Барски поднял глаза на Сондерсена.

— Я просто не имею права… — начал тот.

Но Барски не дал ему договорить:

— Вы ничего не предпримите! Ничего! Я требую! Это мой ребенок! Это мой ребенок! Вот и все!

Сондерсен промолчал.

— Вот и все! — выкрикнул Барски.

Снова телефонный звонок. Мужской голос:

— Господин Сондерсен?

— Да, я.

— Ничего не вышло. Слишком короткий разговор.

— Спасибо, Хельмерс. — Сондерсен встал, набрал номер телефона специальной комиссии в полицейском управлении и сказал:

— Говорит Сондерсен. Впредь до моих дальнейших указаний прекратить розыск и ничего не предпринимать! Они грозятся убить ребенка. — Очевидно, его собеседник на другом конце провода что-то возразил, потому что Сондерсен вдруг заорал на него: — Сидите и не шевелитесь! Ничего не предпринимайте, слышите! Это приказ.

Барски пригласил в кабинет Эли Каплана, Александру Гордон и Такахито Сасаки, позвонил Вестену в «Атлантик» и попросил его приехать. Бывший министр появился около девятнадцати часов. За исключением Сасаки, все присутствующие высказались за то, чтобы Барски выдал плату вместе с кодом.