Чингиз Абдуллаев - Сотвори себе мир

Келли сидит с другой от меня стороны. Напротив — Мойра и Самюэль Митчелл. Этот парень довольно молчалив для ведущего теленовостей. Хотя, может, так и должно быть. Мой старый ленинградский знакомый был вхож в семью великого сатирика Аркадия Райкина. Так он уверял, что дома Райкин был скучным и замкнутым человеком. По-моему, это нормально. Он так выкладывался на работе, что не мог оставаться сатириком и у себя дома. Может, поэтому Митчелл такой молчаливый и внешне равнодушный.

Мойрва опять попросила стакан воды, и он пошел в бар. Официант разносит там заказанный Серджио местный коктейль. От него не отказывается даже Кнебель. Митчелл взял стакан с водой, чтобы принести его Мойре. Почему он сам побежал в бар? Мог бы попросить официанта. Митчелл возвращается к нам и протягивает воду Мойре. И в этот момент из бара раздаются крики. Мы все смотрим в ту сторону.

Опрокинув стакан, головой на столик упал Кнебель. Я бросаюсь туда. Одного взгляда достаточно, чтобы понять — он больше никогда не будет наслаждать своим любимым пивом. Местный коктейль оказался для него роковым.

Услышав слова Крюгера, незнакомец стремительно обернулся.

— Что вам нужно? — нервно спросил он. — Кто вы такой?

— Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, — спокойно сказал Крюгер, — я думаю, нам есть о чем поговорить.

Незнакомец посмотрел на Луизу Вальман.

— Ах ты, сука!

— Попридержите свой язык, — посоветовал ему Крюгер и громко сказал: — Дитц, все в порядке. Можете войти.

Через минуту в комнате было полно полицейских. Обыск приехавшего незнакомца ничего не дал. Кроме оружия, у него ничего не было, в том числе никаких документов, даже водительских прав.

Незнакомец криво усмехался, отказываясь отвечать на вопросы, но, когда через десять минут приехал Хоффман и вошел в комнату, он побледнел и явно потерял самообладание.

— Здравствуйте, Кюхнер, — сказал Хоффман своему старому знакомому, — кк вы здесь оказались?

Кюхнер отмахнулся.

— Вы же все понимаете, Хоффман, — сказал он.

— Я вас всегда подозревал. — Хоффман посмотрел на Крюгера. — Вы все здорово поработали, ребята. Ведь мы тоже вели расследование, только со своей стороны. Мы уже давно подозревали этого типа.

— Они приказали ей завтра убираться из Германии, — показал на хозяйку дома Крюгер, — видимо, хотели убрать и ее.

— Они бы пошли на что угодно, — заметил Хоффман, — все три убийства на их совести. Конечно, главным был Кюхнер. Кстати, познакомься, ты его не знаешь, а он из скромности ничего не скажет. Это начальник нашего отдела в БНД.

Крюгер изумленно посмотрела на Хоффмана

— Не удивляйся, — сказал Хоффман, — мы давно ищем эту группу. Где списки, Кюхнер? Куда вы их дели?

Кюхнер молчал. Крюгер не понимал о каких списках идет речь.

— У нас в БНД давно существовала тайная агентура восточногерманской разведки. Мы никак не могли на них выйти. После падения Берлинской стены кто-то сумел похитить документы, — рассказывал Хоффман, — кто-то из русских. А Ирина Шварц была посредником в этой операции. Твой Нигбур просто молодец. Конечно, она раньше работала на КГБ. И они снова хотели задействовать свою бывшую агентуру, шантажируя Кюхнера и его группу. Но только недавно выяснилось, что документов у русских нет. Их успел забрать начальник группы «С-21» Гюнтер Оверат. Русские просто водили за нос Кюхнера и его людей. А Оверат в это время предложил документы американцам. Узнав об этом, Кюхнер приказывает избавится от нежелательного свидетеля. И участь Ирины Шварц была решена. Заодно, чтобы скрыть преступление и помешать вам выйти на фрау Вальман, они убирают Штенгеля и Вайса. Судя по всему, именно люди из группы Кюхнера убрали еще одного бывшего связного КГБ, который пытался с кем-то встретится в Кельне. Теперь они знали, что документы у Оверата и тот через своего посредника пытается продать их американцам. Кажется, я ничего не спутал, герр Кюхнер?

Тот молчал, сидя на диване, и кусал губы. Потом, подняв голову, с вызовом сказал:

— Мы не собирались ни на кого работать. Мы хотели просто уничтожить документы. Купить и уничтожить.

— Охотно верю, — кивнул Хоффман, — тем более что деньги у вас были. Вам ведь хорошо платили за информацию. Это чувствовалось по нашим потерям.

Кюхнер отвернулся. На эту тему он говорить не хотел.

— А где сейчас документы? — спросил Крюгер.

— Это пока нам неизвестно, — развел руками Хоффман, — но мы очень интересуемся этим. Вы не знаете, Кюхнер, куда девался Оверат и его документы? Может, вы сумеете нам помочь?

Кюхнер молчал. Потом махнул рукой.

— Не нужно издеваться, Хоффман. Вы ведь знаете, что документов у нас нет.

— И вы не знаете, где сейчас Оверат?

— Знаю.

— Я никогда не сомневался в ваших профессиональных возможностях, — сказал Хоффман. — Так где он?

Кюхнер молчал.

— Мы послали туда своего человека, — наконец выдавил он, — нашего специалиста. Он сумеет забрать документы у Оверата.

— Не сомневаюсь, но лучше бы вы мне сказали, где он находится.

— Он не в Германии, — выдавил Кюхнер.

— Конечно, нет. Я приблизительно представляю, какие это могут быть списки агентуры. Такие документы просто опасно хранить в нашей стране. Так куда он улетел? В Китай? В Америку? В Австралию?

— Мы хотели вернуть эти документы сами.

Крюгер слушал с усталым удовлетворением. Он вдруг подумал, что все расследование зависело от настойчивости и пунктуальности его помощников Нигбура и Дитца. И, подумав так, улыбнулся. Все-таки у него подобралась хорошая команда. Сидевший напротив него Кюхнер воспринял улыбку как неверие инспектора в его последние слова.

— Мы хотели их вернуть в Германию, — зло подтвердил он, — нам казалось, что мы сможем, уничтожив там наши имена, выявить остальных. Мы ведь давно ни на кого не работаем, несмотря на давление русской разведки. Нам хотелось вернуть документы.

— Думаете, русские за ними не охотятся? — нахмурился Хоффман. — Или об этом вы не подумали?

— Они тоже ищут Оверата, — согласился Кюхнер, — мы оба это знаем. В Кельне именно русские агенты хотели встретится с бывшим связным. И мы помешали этой встрече.

— Но вы не сможете помешать русской разведке взять документы у самого Оверата. Или просто купить их, — щзаметил Хоффман, — если он хочет продать, то ему все равно кому. А русские могут заплатить даже больше, чем американцы. В таких вопросах они обычно не скупятся. Так где находится сейчас Оверат? Отвечайте, Кюхнер, у нас нет времени.

— Он на Маврикии, — вздохнув произнес Кюхнер, — у них там назначена встреча. Он и его посредник.

— И ваш человек?

— Да.

— Представляю, какая там будет мясорубка после того, как туда приедут еще американский и русский агенты, — пробормотал Хоффман, — придется нам срочно вылетать на Маврикий, пока они все не поубивали друг друга.

Второе подряд убийство за один день — это много даже по нашим понятиям. Так обычные разведчики не поступают. Кажется, среди нас есть еще один «ликвидатор» кроме меня. Убивать так быстро и профессионально может только «ликвидатор». Достаточно понюхать стакан глупого Кнебеля, чтобы понять, как его отравили. Цианистый калий с запахом горького миндаля.

И крики женщин. Хотя нет, кричала скорее одна Молйра. Остальные молча, смотрели на убитого. В том, что его убили, нет никаких сомнений. Наверняка это не несчастный темнокожий бармен, уже спрятавшийся от ужаса под стойку. Значит, опять кто-то из нас.

Но Давид Келли, которого я подозревал, явно не подходит. Он сидел рядом со меной все время, я видел его руки.

Может, Мойра специально послала Митчелла за водой? Они ведь и в первый день не спускались к ужину. Нам нужна была пара, кажется, мы ее имеем. Она послала его за водой, и в этот момент произошло убийство Кнебеля. Кому мешал глупый самодовольный немец? Почему его убили? Может, он и был Халлером? Единственный среди нас, признавшийся, что он немец? Не верю. Он бы не стал рассказывать мне про свой приезд в прошлом году.

Я подошел к Мироновой. Она стояла нахмурившись, — кажется, тоже начинала понимать, какой убийца оказался среди нас. Осталось всего семеро, не считая нас двоих. Кажется, мы можем просто вычислить убийцу. На этот раз полиция нас всех так просто не отпустит. Придется давать развернутые объяснения. Но полиция предет только утром. Значит, до утра нам нужно что-то придумать. Господин Халлер, если он еще живой, тоже не будет ждать. Он попытается договориться с представителем ЦРУ, если, конечно, Монбрен и Кнебель не были этими посланцами.

Мы отходим с Мироновой в угол. Я делаю вид, что помогаю своей «жене» прийти в себя. Серджио остается рядом с Джиной. Какая гениальная идея! Может, нам на одну ночь обменяться женами? Я не против, тем более что с этой стервы ничего не получишь. Серджио, кажется, по-настоящему влюбился в нее, да и она, думаю, ответит согласием. Остается Джина, но тут особых проблем быть не должно. Какая прекрасная идея! Кажется, американцам нравится спать в одной постели, обменявшись таким образом женами. Может, нам стоит попробовать. Заодно увижу со стороны, на что способна эта фригидная женщина. Нина Миронова. Или она проявляет подобное холодное отношение только ко мне?