Дэвид Волстенкрофт - Ноль-контакт (в сокращении)

— Любопытно… — пробормотал он и постучал согнутым пальцем по стеклу, отделявшему его от шофера.

Тот кивнул, развернул «даймлер» и снова въехал в ворота, из которых только что выехал.

Через пять минут Маркус Тремэйн сидел у себя в кабинете.

Окраина Лимы, двадцать один час тридцать минут.

Машина шла со скоростью семьдесят километров в час — довольно быстро для крохотного старенького «датсуна-санни». Однако Бену и этот темп казался слишком медленным.

Он нажал на газ. Восемьдесят пять. Девяносто. «Датсун» жалобно задребезжал. У Бена вспотели ладони.

В зеркало заднего вида он видел машину Бабушки.

Бен судорожно пытался все осмыслить. Его вывели из кабинета, провели по коридору, посадили в машину. В километре от аэропорта машина остановилась, его выкинули на обочину. Он потерял сознание. А когда очнулся, увидел два автомобиля. Они, по-видимому, решили, что он уже мертв. И тут Обаяшка допустил ошибку — подошел и пнул Бена ногой. Бен накинулся на перуанца, чего тот никак не ожидал. Небось так и валяется, истекая кровью, на шоссе.

Судя по всему, Бена намеревались прикончить. Но он так и не понял, кто они и откуда. Ясно было одно — они не сотрудники аэропорта. Видимо, они договорились со службой безопасности, чтобы те подсунули ему в рюкзак наркотики.

Бен не верил ни в судьбу, ни в удачу. Но, увидев на улице эту машину, он мысленно послал небесам молитву. Каким бы он ни был скептиком, он был благодарен всем богам вселенной за этот нежданный подарок.

Стрелка спидометра показывала 100… 105… 110.

Бен выехал на автостраду, ведшую в Мирафлорес. На противоположной полосе валялись камни — последствия недавнего оползня. Неожиданно Бен развернулся, и Бабушка развернулся следом. Но автомобиль Бабушки был длиннее и шире. В днище его машины попал камень, и, когда Бен снова нажал на газ, сквозь рев своего мотора он услышал звук взрыва. Он взглянул в зеркало и увидел вспышку пламени: преследовавшая его машина сошла с дистанции.

На ближайшем повороте Бен свернул и погнал машину в гору. Вскоре он добрался до вершины холма, откуда виднелись глиняные домишки нищего предместья Лимы. Бен вышел из машины и, несмотря на головокружение, зашагал вниз, по пути пытаясь вспомнить, что положено делать в экстренных случаях. Главное — сбежать, скрыться. Оказалось, что знает он немного — только теорию, то, чему его учили в разведшколе. Но сейчас он понимал, насколько велика пропасть между теорией и практикой, между удобным кабинетом на Воксхолл-Кросс и проселочной перуанской дорогой, по которой он шагает.

Но главное он вспомнил. Нужно позвонить Маме.

Глиняные домишки сменились многоэтажными зданиями, на улицах горели фонари, сияли неоновые вывески. Он, стараясь держаться в тени, нашел наконец телефонную будку.

Английский номер, по которому можно было звонить бесплатно, он знал наизусть.

— Алло! — раздался в трубке женский, по-матерински ласковый голос.

— Мам, ты уж извини, что я так рано звоню.

— Ничего страшного, дорогой. Я как раз завариваю чай.

Прелюдия закончилась, и новый, уже механический голос назвал телефонный номер. Бен запомнил его и повесил трубку. После чего набрал одиннадцать цифр. Последовала пауза — в электронном замке поворачивался электронный ключ. Ответил все тот же ласковый голос.

— В чем дело?

— Друзья больше не хотят со мной общаться.

— Почему ты так решил?

— Я весь в крови. Это их рук дело.

— Кто это был?

Бен знал, что это значит: «Где ты?»

— Друг Уильяма, — ответил он. Что означало: «Лима, Перу».

И Мама, голосом, дарившим уверенность в себе, голосом, который мог убедить любого, что все будет хорошо, произнесла:

— Это ты во всем виноват, кретин.

— Что? — ошарашенно спросил Бен.

— Мы не можем защитить тебя от глупостей, которые ты сам совершаешь, идиот!

— Я… как же, погодите…

— Тебя ждут по меньшей мере два года в тюрьме «Эль Сиксто». Попробуй обратиться в посольство. Они наверняка что-нибудь придумают. Где именно ты сейчас находишься?

На этот вопрос он предпочел не отвечать. Никто ему помогать не собирался. Им нужно было просто уточнить его местонахождение.

Немедленно вешай трубку, подсказал Бену внутренний голос. Что он и сделал. И опрометью кинулся прочь от телефонной будки.

Мехико.

Запястья у Люси кровоточили. Она просунула их под крышку багажника, чтобы та снова не захлопнулась. Машина шла ко дну. Люси собрала остатки сил и стала судорожно биться из стороны в сторону: надеялась раскачать машину. Ей это удалось, и, когда автомобиль наконец достиг дна, Люси сумела перевернуть его. А затем — и приоткрыть пошире крышку багажника.

Ей не хватало воздуха, и она наглоталась воды, но ей удалось вылезти из багажника, а затем и вынырнуть на поверхность.

Она ухватилась за водоросли, росшие у берега, выползла на сушу и огляделась в поисках какого-нибудь валуна или бревна. Обнаружила бетонную плиту, за нее и уцепилась, распластавшись на ней лицом вниз. Она приставила кулак к животу чуть повыше пупка, вжалась в край плиты и провела кулаком от живота к горлу. Из горла фонтаном хлынула мутная вода.

Силы постепенно возвращались. Она перешла дорогу — к веревке, на которой сушилось белье. Пока она переодевалась в сухое, к ней окончательно вернулась память. Она вспомнила бар «Ла Кончита», вспомнила двух мужчин, о чем-то разговаривавших с барменом Йосси. Он показал на нее. Йосси, которому она никогда не называла своего настоящего имени.

Но эти люди его знали. В этом Люси была совершенно уверена.

Два часа ушло на то, чтобы добраться до дома. Она быстро осмотрела квартиру, переоделась, обработала раны. Потом сунула в рюкзак немного одежды, кожаную куртку, паспорт на имя Элисон Оуэнс и небольшой, но мощный бинокль.

Лима, Перу.

Пока Бен бежал, на него нахлынули воспоминания. Он побежал быстрее — словно хотел убежать от прошлого. Но возникшая в мозгу картинка не отступала, а наоборот становилась все отчетливее.

Пасмурный воскресный день в конце лета. Бену тогда только-только исполнилось двенадцать. Его девятнадцатилетний брат Джон как раз закончил утреннюю смену в пабе в центре города. Джон подрабатывал там в выходные. Осенью ему предстояло идти на два года служить во флот. Он позвонил Бену и предложил встретиться в городе. У мамы был день рождения, и Джон хотел посоветоваться насчет подарка.

Джон опоздал и долго извинялся. Бен предложил зайти в универмаг. Джон шел быстро, и Бен еле за ним поспевал.

Все случилось в одно мгновение. Из двери какого-то дома выскочили двое мужчин и повалили Джона на землю. Бен закричал, блеснуло лезвие охотничьего ножа. Бен едва набрал в грудь воздуха, чтобы заорать еще громче, но мужчины уже исчезли. Джон валялся на тротуаре со вспоротым животом.

Бен хотел куда-то бежать, звать на помощь, но не мог отойти от брата. Как будто был связан с ним невидимой нитью. Бен поддерживал голову Джона, пока тот не умер — в его застывших глазах стояло недоумение, он так и не понял, почему здесь, на улице, он встретил свою смерть.

Полиция тоже недоумевала. Никакого мотива преступления, никаких свидетелей. В конце концов решили, что Джона убили по ошибке — не за того приняли, и все списали на разгул преступности, что было правдой, но никакого утешения родителям не принесло.

С того самого дня Бен чувствовал, что он на крючке.

Тогда он понял, что главное — научиться себя контролировать. И он научился. В трудные моменты он становился просто зрителем.

Бен замедлил бег, понял, что давно уже не обращает внимания на то, где он и куда направляется. Ноги сами несли его к дому. Но идти туда вряд ли стоило. Если посольские крысы обрадовались, что он попал в лапы местных властей, они вполне могли сообщить о случившемся полиции.

Поскольку начальство из центра не дало никаких подсказок, Бен решил проверить обстановку самостоятельно. База в Лиме его поймет. Он нашел еще один телефон-автомат, опустил монетку. К телефону никто не подходил.

Он уже собирался повесить трубку, но тут раздался громкий голос с американским акцентом. В трубке слышалась еще и музыка — кажется, сальса.

— Локхарт слушает.

Чейз Локхарт был связным ЦРУ на базе Секретной разведывательной службы в Лиме. Он славился своей несдержанностью, и Бен решил, что сумеет выудить из него полезную информацию. Ходила шутка, что Чейз как решето, сквозь него просачиваются любые сведения.

— Чейз, это Стивен. Мы можем встретиться?

Хоть Чейз и выпивал частенько с сотрудниками британской разведки и знал про них многое, настоящее имя Стивена Лока ему известно не было.

— Знаешь, что такое «обходить за версту»?