Александр Шувалов - Ахиллесова спина

Он стоял, чуть отвернувшись от гроба, и косил жеребячьим глазом в сторону аэродинамического бюста вдовицы. Та почувствовала этот взгляд, приободрилась и приятно порозовела.

— Семейные ценности всегда стояли у него на первом плане, — продолжил тот, все больше возбуждаясь, и я понял, что утешитель для моей бывшей найдется.

Причем в самое ближайшее время, может, даже сегодня. Медленно и печально.

— Все знают, какими друзьями были мы со Стасом, — со слезой произнес человек, имя которого начисто стерлось из памяти.

Он подошел к гробу, положил на него руку и поведал всем, как я без конца мотался к нему в Капотню и спрашивал, как жить дальше. А он меня наставлял и направлял.

— Прощай, дружище! — закончил этот фрукт все с той же слезой и пошел выяснять, когда начнутся и где пройдут поминки.

Дальше тоже все прошло как по писаному: уложили, присыпали, закопали. Салют, музыка, танцы. Вру, вместо них коряво и не в ногу протопали солдатики.

Присутствующие скорбно потянулись к выходу. Главный по нравственности ласково придерживал вдову за спину и чуть ниже. Он что-то мурлыкал ей на ушко.

— Эй, мужик!

Я обернулся.

Все это время я провел за кустами, буквально в десяти шагах от собственного гроба.

Небритый чумазый тип в вязаной шапочке-петушке, теплой камуфлированной куртке, спортивных штанах с лампасами и разношенных фетровых ботах остановился в нескольких шагах от меня.

— Это моя территория! — прорычал он, принял боевую стойку и сделал страшное лицо. — Ты чего здесь ходишь?

— Прости, брат, — покаялся я. — Не знал. Вот, держи. — Я поставил перед ним два полных пакета, в одном из которых что-то звякнуло. — Не обижайся. — И я пошел совсем не туда, куда все остальные.

— Эй! — донеслось вслед. — А штраф?

— А в грызло? — не оборачиваясь, отозвался я.

Перед тем как покинуть свой последний приют, я зашел за сарайчики. Там сбросил вязаную шапочку, точно такую же, как и у законного владельца территории, на которую я так нагло вторгся, теплую куртку с меховым воротником из натуральной пакли, портки неопределенного цвета и резиновые сапоги. Я остался в том, в чем пришел сюда, выбрался через пролом в заборе и залез на заднее сиденье такси.

— Что, простился? — водила сложил газетку и бросил ее на свободное переднее сиденье.

— Да. — Я вальяжно расселся, закурил и скомандовал: — Поехали!

Я устроился в уголке полутемного кафе, заказал чаю и бутербродов.

— А что-нибудь покрепче? — с надеждой спросила официантка.

— Нет! — отрезал я.

После того количества и, главное, качества выпитого накануне трезвость надолго сделалась нормой моей жизни. Еще целый месяц, а то и побольше, мысль о чем-нибудь спиртсодержащем будет вызывать у меня стойкое отвращение и откровенные мерзкие позывы.

Я без особого аппетита сгрыз бутерброды и принялся гонять пустой чай под сигаретку. Время от времени у стола возникала все та же тетка и принималась с намеком вздыхать. Она получала скромную денежку, исчезала, потом опять возвращалась.

Я прикончил чайник и тут же заказал еще один. Так и сидел, уставившись в никуда, чувствуя, как постепенно уходит из души радость от осознания того, что мне удалось натворить. Взамен наваливаются снежной лавиной усталость и злость.

История случилась интересная и в то же время достаточно идиотская. Сплошная цепь нелепых случайностей.

Все началось с того, что один шустрый сотрудник ЦРУ по имени Саймон — помните такого? — получил повышение по службе. На новой должности он стал лично отвечать за финансирование самых ценных агентов, натолкнулся на пару знакомых псевдонимов и быстренько слил информацию куда надо.

Угадайте с трех раз, к кому она поступила в России? Правильно, к Самойленко, который аккурат в это же самое время занял пост начальника управления в том же самом ГРУ и, опять же, согласно должностным обязанностям, принял под свое чуткое руководство кое-какую агентуру. Вот и говори потом, что чудес на свете не бывает.

Генерал Юра, естественно, задергался, поэтому наделал кучу ошибок. Вместо того чтобы сразу обратиться к своему куратору в ЦРУ, он попытался высвистать агента на личную встречу, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос.

Подозреваю, по странному совпадению в военной разведке Китая тоже приключились некоторые кадровые изменения. Послание там получил опять же агент ЦРУ. Другой версии просто быть не может.

Я подозреваю, что этот парень оказался ничуть не умнее, чем наш крот. Он точно так же попытался дернуть агента из Лэнгли на беседу и быстренько решить проблему.

Снова угадайте, что сделал тот, получив в короткий промежуток времени аж два приглашения на рандеву? Правильно, тут же встал на лыжи.

Дальше, думаю, тот и другой все-таки оповестили о произошедшем кураторов из Лэнгли, и ситуация была взята под контроль. Заодно высокие руководители назначили виновных за срыв операции по эвакуации агента. По одному с каждой стороны, то есть меня и Глиняный. На него у них давно вырос здоровенный зуб. Смею надеяться, ко мне тоже накопились кое-какие претензии. В Москве генерал Юра как следует расстарался.

Получилось очень даже неплохо. То-то я никак не мог понять, почему эта спецура ведет себя как неродная, смотрит волком и все время докладывает обо мне в центр.

А потом началось вообще черт знает что. Мы с китайцем встретились и вместо того чтобы просто поубивать друг дружку, вдруг взяли и заключили временный союз. Скажу без ложной скромности, сработали нормально. Лаглинь вернулся домой с победой и приволок в клювике Саймона.

Почему я отдал его? Да потому, что уж больно много по ходу операции нарисовалось странностей и нестыковок. Вот я и решил сам во всем разобраться. Тем более что время позволяло.

Я так думал и, как выяснилось, совершенно напрасно. Мое время закончилось. Центр отдал приказ на ликвидацию. А потом генерал Юра или господин Глушков — я никогда уже не узнаю, кто именно — приплатил личных денег, натравил на меня Бульдожку и дал ей наводку.

Что сделал бы на моем месте нормальный, вменяемый человек? Конечно же, лег бы на дно и затих. Я же поступил с точностью до наоборот, засуетился и внес в ситуацию толику непредсказуемой глупости. Недаром меня прозвали Скоморохом, Ко всему прочему, я еще и нахулиганил. В общем, сделал все, чтобы заинтересованные лица в Москве как следует запаниковали.

Самойленко, гад такой, вместо того чтобы испугаться и исчезнуть в тумане, начал действовать. Надо признать, достаточно толково. Но все равно кое-чего он не учел, а потому не успел.

В нашей службе слишком доверчивые персоны надолго не задерживаются, да и дураков у нас тоже немного. Тот факт, что я вернулся, быстренько навел наших на здравую мысль о том, что в датском королевстве не все ладно. Они мне здорово помогли. Успели первыми перехватить бывшего резидента, того самого преферансиста. В разговоре с ним всплыла дорогая теннисная ракетка из графита.

Вы думаете, ее подарила красавцу Юрочке гречанка, запавшая на него? Черта с два! Покупку оплатили сотрудники ЦРУ, работавшие в стране. Потом они отчитались в расходах и даже чек приложили.

Почему Саймон запомнил такую мелочь? Да потому, что из-за этой самой ракетки в свое время было много шума, даже служебное расследование назначалось. Дело в том, что человечек, ответственный за приобретение спортивного инвентаря, решил немного наварить и представил фальшивый чек на вдвое большую сумму.

А дальше наш генерал все-таки наделал ошибок. Исключительно из-за слишком высокого мнения о собственной персоне. Для начала он счел моего куратора обычным туповатым служакой, типичным старым головорезом с единственной извилиной от форменной фуражки. Самойленко решил, что его легко можно обвести вокруг пальца. Поэтому для начала распорядился поменять прежних клопов, установленных у него дома, на новых современных, думал, что тот ничего не заметит. Он постарался убедить Сергеича в собственной лояльности, горячем желании помочь мне, придумал тот трюк с квартирой. Красиво все разыграл, вот только кое-чего не учел.

Профессионал нашей службы, даже зеленый стажер, никогда не полезет в такой ситуации в квартиру, предварительно как следует все не осмотрев и не обнюхав. В таких случаях он никогда не будет пользоваться чужими стволами, как бы их ему ни подсовывали.

Бравый генерал Юра так и не понял, где закончилась его операция и началась моя, вернее сказать, наша. Его слишком долго учили тонким подходам и шахматной изящности действий. Но никто не стал вовлекать его в эту замечательную игру. Мы с Сергеичем просто смели с доски фигуры и ею же засветили ему по башке.

Для чего был затеян весь этот балаган с вопросами-ответами? Да для того, черт подери, что не было у меня на руках никаких весомых фактов! Сплошные косвенные улики, догадки и подозрения, словом, лишь то, что Геша Садко обозвал голимой херней. Поэтому я и организовал всю эту игру с разговорами по душам.