Джек Хиггинс - Эпицентр бури

— В кабинете еще один труп, — сказала Броснану Мэри.

— Капитан иракской разведки по имени Али Рашид, присматривавший за Ароном, — пояснил Диллон.

— Наемный убийца, вот к чему все свелось, да, Син? Почему ты убил его? — Броснан кивнул на труп Арона.

— Я же сказал вам, он не захотел платить долги. Дело чести, Мартин. Я всегда держу свое слово, ты знаешь это. Он не захотел. Каким образом вам удалось найти меня?

— Женщина по имени Мира Харвей приказала проследить за тобой вчера вечером. Это и привело нас в Кадж-Энд. Ты стал беспечным, Син.

— Так может показаться. Если это успокоит тебя, скажу, что единственной причиной, по которой мы не взорвали к чертям весь британский кабинет, стало то, что ты и твои друзья слишком близко приблизились ко мне. Это заставило меня спешить — роковое обстоятельство. Данни хотел установить стабилизирующее оперение на тех кислородных баллонах, которые мы использовали как бомбы-мортиры. Это совершенно изменило бы картину в плане точности. Но у нас не осталось времени — благодаря тебе.

— Мне так приятно это слышать, — произнес Броснан.

— А как вы нашли меня здесь?

— Эта бедная, разбитая горем молодая женщина рассказала нам, — ответила Мэри.

— Анжела? Я очень сожалею о ней. Хороший ребенок.

— А Данни Фахи и Грант на аэродроме? Ты сожалеешь и о них тоже? — спросил Броснан.

— Они не должны были влезать в это дело.

— Белфаст и убийство Томми Мак-Гира, это тоже вы? — поинтересовалась Мэри.

— Это одно из моих лучших выступлений.

— И вы не вернулись обратно лондонским рейсом? Я права?

— Я полетел в Глазго и сел на челночный рейс до Лондона.

— И что теперь? — спросил Броснан.

— Со мной? — Диллон взял портфель. — Я взял довольно большую сумму наличными в сейфе, у меня несколько самолетов. Мой дом — весь мир. Любое место, кроме Ирака.

— А как же мы? — Харри Флад выглядел совсем плохо, его лицо было искажено от боли. Он высвободил левую руку из перекинутой через шею повязки.

— Да, что будет с нами? — спросила Мэри. — Вы убили всех остальных, что для вас значат еще три трупа?

— У меня нет другого выхода.

— Зато он есть у меня, ты, подонок!

Харри Флад сунул правую руку в повязку, где у него был спрятан вальтер, выхватил его и дважды выстрелил в сердце Диллону. Диллон подался назад, уперся в панель на стене, уронил портфель и съехал на пол, перевернувшись в конвульсии, и внезапно застыл неподвижно на полу лицом вниз. Вальтер и глушитель Карсвелла он все еще крепко сжимал в левой руке.

Фергюсон ехал в своей машине и был уже на полпути от Лондона, когда из кабинета Арона ему позвонила Мэри.

— Мы поймали его, сэр, — просто сказала она.

— Расскажите подробнее.

Мэри рассказала ему все: про Мишеля Арона, Макеева, Али Рашида. Закончила она словами:

— Итак, дело сделано, сэр.

— Да, кажется, так. Я еду в Лондон, только что проехал через Эпсом. Я оставил инспектора-детектива Лейна в Кадж-Энд.

— Что теперь, бригадир?

— Садитесь в самолет и тотчас вылетайте. Помните, вы на французской территории. Я переговорю с Арну завтра. Он займется всем этим. Теперь идите и садитесь в самолет. Свяжитесь со мной в воздухе, и я сообщу вам данные на посадку.

Как только он закончил говорить с Мэри, тут же позвонил в кабинет Арну в штаб-квартире ДЖСЕ. Ответил Савари.

— Говорит Фергюсон. Есть у вас данные о том, когда полковник Арну прибывает в Сен-Дени?

— Погода там не очень хорошая, бригадир. Они совершат посадку на аэродроме Мопертус в Шербуре и проследуют дальше по дороге.

— Он найдет там соперников из последнего акта «Макбета», — сказал Фергюсон Савари. — Так что лучше я все вам поясню, а вы сможете передать эту информацию Арну.

На взлетной полосе видимость была не больше ста метров, с моря надвигался туман. Мэри Таннер вырулила до конца взлетной полосы. Рядом с ней сидел Броснан, а Флад уместился сзади, вглядываясь в кабину пилота.

— Вы уверены, что мы сумеем взлететь? — спросил Флад.

— В таком положении трудно садиться, а не взлетать, — ответила Мэри и пустила «навайо» вперед, прямо на серую стену мглы. Она потянула на себя рулевую колонку, и самолет стал подниматься. Постепенно туман остался внизу, и она повернула самолет к морю, удерживая его на высоте три тысячи метров. Через некоторое время она включила автопилот и откинулась на сиденье.

— С вами все в порядке? — спросил Броснан.

— Да, хорошо. Немного устала, вот и все. Он был такой… такой непосредственный. Я не могу поверить, что его уже нет.

— Он умер, нет сомнения, — сказал Флад радостно, держа в одной руке полбутылки шотландского виски, а в другой неловко сжимая пластиковый стакан. Он уже успел обнаружить ящик со спиртным.

— Я полагал, что ты никогда не пьешь, — удивился Броснан.

— Это особый случай. — Флад поднял свой стакан: — За Диллона. Пусть он поджаривается в аду.

Диллон слышал их голоса, слышал, как закрылась за ними дверь. Когда он повернулся лицом вверх, у него было чувство, что он воскрес из мертвых. Боль в груди была ужасная, что неудивительно: шоковый эффект от выстрела с такого близкого расстояния был очень сильный. Он обследовал два рваных отверстия в своей кожаной куртке, расстегнул ее и положил вальтер на пол. Пули, которые выпустил в него Флад, застряли в жилете, сделанном из сплава титана с нилоном, который дала ему Таня при первой встрече. Он расстегнул застежки, снял жилет и бросил его на пол. Потом поднял вальтер и встал.

Он действительно был некоторое время без сознания, но так всегда бывает после выстрела в упор, даже если на тебе пуленепробиваемый жилет. Он подошел к буфету в кабинете, налил себе виски, посмотрел на тела, на портфель, который лежал на том же месте, куда он его уронил. А когда он услышал звук моторов «навайо», то понял, что убирать все будут французы. Это, в конце концов, была их территория, значит, Арну и его парни из спецназа уже в пути.

Время уходить, но как? Он налил еще виски и стал думать. Есть реактивный самолет Мишеля Арона «ситасьон», но куда он может полететь на нем, не оставляя следа? Нет, наилучшим решением, как всегда, будет вернуться в Париж. Ему всегда удавалось исчезнуть там, как в лесу. Там была его баржа и квартира над складом на улице Хельер. Все, что ему может понадобиться.

Диллон допил виски, взял портфель и заколебался, глядя на жилет с двумя вмятинами. Он улыбнулся и тихо произнес:

— Ты можешь пожевать это, Мартин.

Он распахнул французские окна и постоял немного на террасе, глубоко вдыхая холодный воздух. Потом спустился по ступенькам на лужайку и быстро пошел мимо деревьев, тихонько насвистывая.

Мэри настроила рацию на частоты, которые ей дал Фергюсон. Ее сигнал был немедленно принят в радиокомнате министерства обороны, включилась сложная аппаратура, исключающая запись разговора, и ее соединили с Фергюсоном.

— Мы над проливом, сэр, направляемся домой.

— Мы свяжемся с Гатвиком. Там будут ждать вас. Только что звонил из машины Арну. Он на пути в Сен-Дени. Как я и думал, французы не хотят никакой грязи на своей территории. Арон, Рашид и Макеев погибли в автомобильной катастрофе, Диллон — клиент в общую могилу. Никакого имени, только номер. То же самое и у нас в отношении этого парня, Гранта.

— Но как, сэр?

— Одного из наших докторов уже позвали, чтобы он засвидетельствовал его смерть от сердечного приступа. У нас есть свое собственное заведение для дел подобного сорта со времен второй мировой войны. Квайет-стрит, в северной части Лондона. Там есть и свой крематорий. Грант превратится в пять фунтов серого пепла еще до завтрашнего утра. Никакого вскрытия.

— А Джек Харвей?

— Здесь несколько иначе. Он и молодой Билли Ватсон все еще у нас, в постелях, в частной лечебнице в Хэмпстеде. Особая служба ведет за ними наблюдение.

— Правильно ли я тебя понял, что мы ничего не должны делать?

— Нет никакой необходимости. Харвей не хочет провести двадцать лет в тюрьме за работу на ИРА. Он и его пестрая команда будут держать языки за зубами. Так же, кстати, поступит и КГБ.

— А Анжела?

— Думаю, она могла бы приехать и побыть пока с вами. Я уверен, что вы, дорогая, сможете управиться с ней. Женский подход и тому подобное. — Последовала небольшая пауза, потом он сказал: — Видите ли, Мэри, абсолютно ничего никогда не было.

— Значит, решено, сэр?

— Да, Мэри. Скоро увидимся.

— Что сказал этот старый педераст? — обратился Броснан к Мэри. Она рассказала. Когда она кончила, Флад расхохотался.

— Так этого никогда не было? Восхитительно!

— Что теперь, Мартин? — спросила Мэри.

— Один Бог знает. — Он откинулся назад и закрыл глаза.

Мэри повернулась к Харри Фладу. Он поднял стакан и выпил за ее здоровье.