Лео Мале - Смерть ростовщика

Во избежание любой ошибки я представил фотографию, сунув ее под нос женщине.

– Да, да, – повторила она. Я передал снимок Марио.

– Уберите эту рожу, – взорвался тот с гневным жестом. – Она мне достаточно надоела.

– Вот видите? Я был прав. Я предупреждал, что стану говорить о вещах, которые не доставят вам удовольствия.

Он проворчал:

– Да, вы были правы. А дальше?

– Он отирался возле Мисс Пэрль в прошлом ноябре, так? Извините меня, но такая уж у меня работа.

– В чем, собственно, точно состоит ваша работа? Мы ни перед кем не обязаны отчитываться. Наши семейные истории касаются только нас...

Он пожал мускулистыми плечами:

– Вы тоже меня извините. Я кипячусь без толку. Все уже в прошлом.

– Мне поручено разыскать Жакье.

– Сожалею, старина, но при мне его нет.

Марио похлопал себя по карманам. Монеты издали металлический звук.

– Кажется, он уехал с вами... В конце концов... хм-м...

– Да, да, понимаю, – захохотал он. – Не со мной, конечно. Только этого еще не хватало!

К нему вернулась серьезность:

– Он действительно последовал за нами. Но мы потеряли его из виду по дороге.

– Где? Он нужен жене.

– Она могла бы немного лучше смотреть за ним.

– Может быть, но сейчас речь не о том. Он не вернулся с вами?

– Он больше месяца болтался у меня под ногами... Я думаю, этого достаточно, а? Когда я понял, куда он клонит, я скоренько выставил его.

– И где это произошло?

– В Лондоне... Послушайте, старина. Я буду с вами великодушен. Но ответьте мне тем же. Вы были правы. Эта беседа меня не вдохновляет. Я сообщу вам все сведения, но оставьте меня в покое с этой историей. Для нее это тоже малоприятно. – Он указал на акробатку, похоже, действительно чувствовавшую себя не в своей тарелке.

– Извините, – снова сказал я.

– Ладно, – отрезал Марио. – Вы отрабатываете свой хлеб... Жакье сначала поехал за нами в Лондон, потом в Брюссель, потом снова в Лондон. Там-то у меня и начали закрадываться подозрения. Как видите, времени потребовалось немало. Там же я и положил этому конец. Вот, старина. Не знаю, остался ли он в Лондоне или нет.

– А где он там жил?

– Не знаю.

Я пристально взглянул в синие глаза немки:

– Хм-м... вы ведь где-то встречались?

Не дав ей возможности ответить, силач рассмеялся:

– У Риты Браун, в Сохо. Однажды я выследил ее... Рита Браун, дом свиданий, 75, Лоуренс Форд Стрит, Сохо... Черт! Я надолго запомнил этот адрес.

– Очень хорошо, – сказал я. – Запишу хотя бы это. Записав, я поднялся.

– Еще раз примите мои извинения. До свиданья, сударь. Забудем прошлое?

– Забудем прошлое.

Он протянул мне мощную ладонь, в которой моя утонула полностью. Я улыбнулся:

– Короче, вы оставили его в Лондоне?

– Да, в Лондоне.

– А вы уверены, что не на дне Темзы?

– Ну, вы, однако!..

Марио разразился громогласным смехом, внезапно оборвавшимся.

– О! Черт! – Он взял себя в руки. – Нет, не в Темзе. В этом я уверен.

– Тем лучше. До свиданья.

– Салют.

– Мое почтение, Мисс Пэрль. Я сожалею...

– Ничего страшного. Не извиняйтесь.

Ее акцент стал сильнее. Несмотря на смутную тоску в глазах, она слабо улыбалась. Пожимая ее руку, я почувствовал, как мне в ладонь скользнул клочок бумаги.

Покинув "Ла Пист" и ее жильцов, я посмотрел, что это такое: пригласительный билет на цирковое представление. Мисс Пэрль хотела мне что-то сообщить и приглашала встретиться в цирке, возможно потому, что там располагала свободной минутой, когда могла поговорить со мной без партнера.

* * *

Цирк переполняла радостная масса людей, шумная и ребячливая. Элен, которую я взял с собой, забавлялась как девчонка. Вот так. Как и положено настоящей маленькой парижанке, какой она и являлась. Мы занимали кресла в партере, напротив красного занавеса, из-за которого выходили артисты. Перед ним стояли, скрестив руки, парни, одетые в безукоризненную синюю униформу с золотым галуном.

Согласно купленной программке, номер Мисс Пэрль намечался на середину второй части, сразу после Мишеля Сельдоу, чудесного кудесника. Немного позже, после номера жонглеров, Марио возвращался на манеж с другим партнером. Именно в этот момент мне следовало попытаться пройти к гимнастке за кулисы. До этого заняться было нечем, и я мог отдаться удовольствию зрелища.

Оно началось. Прожектора зажглись, осветив оркестр из пятнадцати музыкантов в блестящих костюмах. Громкая музыка разнеслась под огромным куполом, и клоуны первыми вышли на манеж с забавными шуточками и искрящимся весельем...

Незаметно наступил антракт. Мы прошли за кулисы, чтобы отыскать ложу моего приятеля-иллюзиониста. Служащий указал нам, куда идти.

– Салют, старик, – встретил меня Сельдоу. – Спасибо, что пришел. Хоть один зритель оценит мою работу. Кстати, ты можешь его арестовывать, знаешь ли.

– Кого?

– Марио.

– Об этом нет речи.

– Тем лучше для него, конечно... Он вернул мне деньги.

– А!

– Да. Наверно экономил во время турне. Будем надеяться, что он продолжит в том же духе.

– Ты знаешь, где ложа Мисс Пэрль?

– Пэрль и Марио. У них одна на двоих. Только Гюстав, второй партнер, имеет отдельную.

– Так где она, эта ложа?

Он объяснил, и я рассыпался в благодарностях, не уточняя деталей. Когда я закончил, звонок уже звал нас занимать места. Оркестр уже играл. Мы вернулись в свои кресла.

Когда настал черед моего приятеля выйти на арену, публика встретила его тепло, но чувствовалось, что все с лихорадочным нетерпением ждут следующего выступления. И протяжное "ах" вырвалось разом из каждой груди. Мисс Пэрль с партнерами вышла на ковер под нежную музыку. Высоко под куполом медленно покачивались трапеции.

Трио раскланялось на все стороны. Марио и Гюстав оказались почти одного роста. Их длинные мускулы играли под кожей. Мисс Пэрль с затянутыми назад волосами, в купальнике, переливающемся разными цветами под огнем прожекторов, вызвала восхищенный шепот. На ее воздушные поцелуи зрители ответили аплодисментами. Она действительно была очень красива, породистое животное. У Жакье был хороший вкус.

Под звуки музыки акробаты гибко взобрались на помост, откуда разворачивалось действо, и фантастический воздушный балет начался. Музыка стала едва слышной. Она нашептывала нечто вроде пронзительного речитатива. Две тысячи зрителей, задрав головы и открыв рты, так что слегка сводило челюсть, следили за движениями гимнастов, нырявших, подхватывавших друг друга, встречавшихся в воздухе. Оркестр замолк. Только барабан смутно рокотал. И внезапно стих и он.

Весь цирк вскочил с мест, раздался крик ужаса. Элен прижалась ко мне, обхватив руками мою шею и всхлипывала, спрятав лицо у меня на плече.

Сантиметр. Может и меньше. Но почти сантиметр много значит в жизни воздушного гимнаста. Марио на сантиметр промахнулся, подхватывая летящую к нему Мисс Пэрль, и теперь она распростерлась посреди манежа как сломанная кукла. Опилки, терпеливо и не подавая вида только того и ждущие с тех пор, как существует цирк, впитывали кровь...

* * *

Словно сквозь сон я наблюдал, как Марио спускался с колосников при помощи гладкой веревки, не боясь ободрать кожу на ладонях. Он буквально бросился на тело молодой женщины, с рыданием сжав его в объятиях. Люди, среди которых я заметил Гюстава, заставили его встать и увели за кулисы. Мужчины с таким видом, словно только этим всю жизнь и занимались, подбежали с носилками. Они унесли несчастную. Какое-то официальное лицо вышло с сообщением, никем не услышанным.

Элен была на грани нервного срыва. Я похлопывал ее по плечу, нашептывая успокаивающие слова. Затем, удостоверившись, что она пришла в себя и снова стала отважным секретарем Нестора Бурма, человека, при каждом шаге которого трупы рассыпаются направо и налево, как кузнечики на цветущем лугу, я оставил ее выбираться самостоятельно и направился к кулисам.

Доступ в ложу гимнастов охранялся двумя парнями в униформе.

– Входить нельзя, – предупредили они.

– Мисс Пэрль там?

– Ее отвезли в больницу.

– Есть новости?

– Еще нет.

– А Марио?

– Он там, потому-то и нельзя войти.

– Я должен с ним поговорить. Скажите ему, кто здесь. Нестор Бурма, частный сыщик, мы виделись утром.

Один из них прошел внутрь и вышел в компании Гюстава, с любопытством меня разглядывавшего.

– Пройдите, – разрешил он.

Марио сидел на диване и тихо стонал. Временами что-то похожее на глухую и болезненную жалобу слетало с его бескровных губ. Стоявшие рядом клоун в костюме с блестками и еще кто-то из артистов растерянно смотрели на него. Свесив голову на грудь, Марио придерживал рукой стоявший у него на коленях стакан с ромом, но смотрел на него не видя. При моем приближении он поднял голову.

– Салют, сыщик, – запинаясь произнес он. – Я считал себя хитрым. А на деле я дурак и сволочь. Раз ты сыщик, поймай негодяя, сделавшего это.