Смерть приятелям, или Запоздалая расплата - Игорь Владимирович Москвин

— Владимир Гаврилович, — обратился к начальнику Кунцевич, — я, конечно, не врач и не могу в точности сказать, в котором часу совершено убийство, но день могу назвать.

Филиппов вскинул в удивлении брови, потом улыбнулся, переведя взгляд на перекидной календарь, возле которого стоял Мечислав Николаевич.

— Вижу, — коротко сказал начальник сыскной полиции.

— Господа, вы говорите загадками, — заявил судебный следователь.

— Оскар Иустинович, — начал Кунцевич после того, как Филиппов взглядом дал ему позволение, — допустим, что листок календаря хозяин перекидывал с утра, перед завтраком или после оного. Тогда можно предположить, что убийство произошло в последний указанный день, то есть двадцать восьмого августа. Час мы тоже постараемся выяснить, для чего установим распорядок дня убитого со слов знакомых или по записям самого Власова.

— Понятно, — сквозь зубы выдавил Веложинский, досадуя на себя из-за такой оплошности. Как он первым не догадался, хотя смотрел же на календарь… Потом спросил невпопад: — Как был убит хозяин?

— Тем же способом, что и служанка, — пожал плечами Стеценко, глядя куда-то в окно, — зарезан бритвой или острым ножом.

— Значит, пока не известно? — досада судебного следователя не проходила. Да и зачем ему знать об этой ерунде? Пусть сыскная полиция ищет, а ему предоставляет возможность сосредоточиться на кабинетной работе. Он-то сумеет допросить лиц, которых к нему доставят, а пока…

— На месте преступления орудие не найдено, — пояснил Кунцевич, — скорее всего, убийца унёс его с собой. Либо оно слишком приметное и он им дорожит, либо захватил по рассеянности. Всякое бывает.

— Но вы его обнаружите? — с нотками раздражения бросил Веложинский.

— Возможно, — невозмутимо ответил Филиппов, — но для нас важнее найти убийцу, хотя и орудие не мешало бы.

— Хорошо, — кивнул головой Оскар Иустинович, — пришлите мне отчёты, как будут готовы, — судебный следователь поклонился коротким кивком головы и направился к выходу, провожаемый насмешливыми взглядами Кунцевича и Стеценко, которые переглянулись и пожали плечами. Что, мол, это было?

— Надворный советник убит тем же способом, что и служанка? — поинтересовался у врача Филиппов.

— Тоже острым лезвием, — Пётр Назарович смотрел на Владимира Гавриловича, — но удар нанесён не сзади, а сбоку, словно убийца имеет познания в медицине и целил точно в яремную вену Власова.

— Что ж, это сужает круг поисков, но не всё так однозначно. Может быть, гость из прошлой жизни нашего надворного советника… а впрочем, — подытожил начальник сыскной полиции, — подведём итоги на Офицерской, когда получим отчёт наших уважаемых Петра Назаровича и Константина Всеволодовича. А сейчас, господа, займёмся осмотром квартиры.

После осмотра Филиппов возымел желание побеседовать с владельцем дома. Однако на вопрос, где найти такового, дворник — невысокого роста жилистый мужчина лет пятидесяти — только улыбнулся, ощерив рот с провалами на месте некоторых зубов.

— Господин Олсуфьев тут не бывают. Ежели вы, господин хороший, имеете желание поговорить с владельцем, так вам нужен управляющий наш, Степан Иваныч.

— Где я могу его найти? — поинтересовался Владимир Гаврилович.

— Так вот они идут, — дворник указал рукой на мужчину, выходящего из дверей парадного входа.

— Ты его оповестил?

— Так он туточки давно, это ж он полицию вызвал.

Степан Иванович, управляющий всеми домами господина Олсуфьева, оказался мрачным господином шестидесяти с лишком лет. Волосы, хотя и полностью седые, не отступали с головы и оставались густыми. Каменное лицо напоминало гипсовую белую маску. Только бегающие глаза выдавали живого человека.

Владимир Гаврилович поздоровался, представился с полным наименованием должности.

— Я думал, что приставом дело и ограничится, — после того, как поприветствовал начальника сыскной полиции, сказал управляющий.

— Убийства теперь в компетенции нашего ведомства, — Филиппов с интересом смотрел на управляющего.

— Простите, — спохватился собеседник, — Степан Иванович Безручков, управляющий доходными домами господина Олсуфьева.

— Вот слышу о нём не в первый раз, но не знаком и ничего о нём не знаю, — посетовал Владимир Гаврилович.

— Владимир Александрович, — с заметным пиететом в голосе произнёс управляющий, — служит в лейб-гвардии Конно-Гренадерском полку, имеет звание подполковника. Предваряю ваше любопытство: во вверенных моему попечению домах господин Олсуфьев не бывает. Я же по всем возникающим вопросам обращаюсь к Александре Александровне, супруге господина Олсуфьева.

— Хорошо. Меня больше интересуют жильцы, взявшие внаём квартиры.

— Владимир Гаврилович, — Безручков исподлобья посмотрел на начальника сыскной полиции, словно желая понять, как последний отреагирует на такую фамильярность, и продолжал, — как мне кажется, вас больше занимает Николай Иванович Власов?

— Именно так.

— Что я могу о нём сказать? Платил за проживание всегда вперёд, шумных гостей к нему не приходило. Девиц, если вас это тоже интересует, не водил. Жил тихо, скромно, принимал двух-трёх приятелей. Вот, пожалуй, и всё. — Степан Иванович тяжело вздохнул. — Жил человек, ходил, дышал, а как не стало, — управляющего потянуло на философские размышления, — и сказать-то, по сути, нечего.

— Вы упомянули двух-трёх приятелей. Вы знаете, кто они?

— Не вполне, — с хитринкой ответил управляющий.

— Степан Иванович, я веду дознание, и меня мало интересует моральный облик всех участников драмы. Истина важнее, тем более что господина Власова и его служанку умертвили жестоким образом. И нам надо найти злодея, который должен понести заслуженное наказание.

— Владимир Гаврилович, неужели я без понятия? Двух я видел, с одним даже беседу имел. Он при Военно-медицинском управлении служит, Варламеев его фамилия. Простите, имени-отчества не знаю, не удосужился спросить.

— Так, понятно, а второй?

— Вот со вторым я не знаком, видел издали.

— В цивильной одежде или в мундире?

Управляющий задумался, наморщив лоб. Потом складки разгладились.

— А как же! В мундире, и вы знаете, — опять задумался, — по-моему, в лейб-гвардейском.

— Теперь о Николае Ивановиче. Не подскажете, когда вы видели его в последний раз?

— Видимо, с неделю тому. Но в точности вспомнить не могу. Видите ли, время бежит, и не уследишь… Дни мелькают, как в окне поездного вагона.

— Значит, вы не помните этого господина?

— Увижу — вспомню, а так… — Безручков пожал плечами. — Словами мне не описать.

— В тот последний раз, когда вы имели возможность видеть Власова, кто-нибудь из приятелей к нему приходил?

— Не могу знать. Я же, Владимир Гаврилович, не каждый день нахожусь в этих краях. У Владимира Александровича на Гороховой дом, на Итальянской, и два — на Малом Царскосельском. Так что забот мне хватает. Сами понимаете, каждый норовит от работы увильнуть, вот и приходится савраской по столице мотаться. Слава богу, за Савелием пригляд не нужен, он сам знает, что и когда делать.

— Савелий — этот тот, с кем я до вашего прихода беседовал?

— Совершенно верно. Он здесь каждую собаку в округе знает и по лаю отличить может, не то что по виду.