Алексей Фомичев - Сам без оружия

Василий пришел в себя в полной темноте. Открыл глаза, лежал, глядя вверх и не видя ничего. Потом догадался, что на глазах повязка, протянул руку и сбросил ее. Яркий свет ударил как клинок, заставил зажмуриться и замычать.

– И-и… милок! Очнулси! Господи, спаси и сохрани, неужто! – запричитал за головой жалостливый бабий голос. – Ну таперича не помрешь! Век жить будешь. Господи, господи…

Донеслись шаркающие шаги, стукнула дверь.

Василий лежал неподвижно, мысленно осматривая себя, чувствуя покалывание в ногах, руках и жжение на животе. Он попробовал поднять голову, но в этот момент опять стукнула дверь и сильный уверенный бас пророкотал:

– А вставать, молодой человек, не надо! Рано вам еще!

Василий попробовал вновь открыть глаза, хотя бы слегка. И сквозь ресницы разглядел могучую фигуру в белом халате. Небольшая бородка, на носу пенсне, на губах добродушная улыбка.

– Ну, глаза-то открыть можете. А вот говорить пока не надо, хорошо? Пальцами пошевелите… вот так. Я стану спрашивать, а вы отвечайте. Да – разок шевельнете, нет – два раза. Идет?

Василий попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

– Боль в теле чувствуете?

Одно шевеление.

– Жжение?

Опять одно.

– В голове?.. В груди?.. В животе? Ага! Ну, это вполне понятно. Так-с… ну-с, что могу сказать, – врач наклонился над Василием. – Вы выжили, почти здоровы, а жжение – остаточные явления. Ясно?

Было ничего не ясно, но Василий шевельнул пальцами один раз.

– Тогда спите дальше, набирайтесь сил. Авдотья Петровна, голубушка, сделайте укольчик, будьте так любезны.

Спать Василий не хотел, но возразить не смог. Почувствовал легкое касание иглы и вскоре опять погрузился в сон.

Второе пробуждение вышло более бурным. Василий смог поднять обе руки, откинуть одеяло и рассмотреть закрытые тканью грудь и живот. От ткани чем-то пахло.

Он приподнял край ткани и увидел желтоватую мазь, а под ней усыпанную бледно-розовыми крапинками грудь.

Василий кашлянул, прочищая горло, и позвал:

– Сестра!

Голос звучал глухо и как-то надтреснуто.

Прибежала сестра милосердия, посмотрела на него и вновь умчалась за доктором. Тот явился минут через десять, снял одеяло, потом ткань, осмотрел живот и грудь, пощупал пульс, оттянул веко.

– А вот это совсем другое дело! Вот теперь я доволен.

– Доктор…

– Иван Антонович.

– Иван Антонович, уважаемый, – в горле было сухо, но пить не хотелось. – Такое дело. Мне бы кого из полиции сюда. Я…

– Капитан Щепкин Василий Сергеевич, – закончил за него доктор. – Знаю, дорогой мой, знаю. И кто надо тоже знает. Так что лежите спокойно. Есть хотите?

Василий прислушался к себе.

– Да, – с некоторым удивлением ответил он. – Немного.

– Ну, вот и хорошо. А как поедите – мы и поговорим. Обещаю.

Василий кивнул, глянул в окно. На голой ветке дерева лежал снег.

– Иван Антонович, скажите хоть, какое сегодня число?

Доктор обернулся, чуть нахмурил брови.

– Первое февраля.

Вечером к нему приковылял Белкин. Он действительно немного хромал, припадая на левую ногу, в руке держал трость. Был в своей одежде, на плечах халат.

Поздоровался, осторожно сел на кровать, с любопытством уставился на командира.

– Чего пялишься, как на икону?! Жив я и почти здоров. Уже ходить начал, – шутливо приветствовал его Василий. – С тобой-то что?

Поручик коротко поведал о событиях на берегу, о подлодке.

– Утопла она вместе с Идзуми и документами…

– Не было у Идзуми документов, – возразил Василий.

– Да это я потом узнал, – усмехнулся Белкин. – Когда пришел в себя и Скорина увидел.

– Скорин был здесь?

– А где же еще? Он же тебя привез в больницу, всех на ноги поднял, врачей чуть ли не силком приволок. Отдал им пузырек пустой, сказал – ты отравлен. Он, кстати, и документы потом мне отдал. И о… Диане рассказал.

Имя Холодовой Белкин произнес с запинкой. Виновато посмотрел на Василия. Тот молчал.

– Кстати, Скорин мне все рассказал. И о себе, и о Диане. Вот…

– Не ругайся, – остановил его Василий. – Не надо. Что Скорин о себе сказал?

– Что был вором, Диана убила его брата, тогда, в трактире. Сюда приехал с нами, чтобы отомстить. Но мстить не стал.

– А ты что?

– А что я? Хватать его должен? Он тебя спас, документы вернул. И не убил нас… – поручик хмыкнул. – Его впору награждать!

– Где он сейчас?

Белкин усмехнулся.

– Он теперь большой человек!

…Съемки фильма Зинштейн продолжил сам. Вместе со Скориным и Брауном. Американец получил легкое ранение и быстро встал на ноги. Его энергия и настрой Зинштейна помогли закончить картину полностью. После этого съемочная группа уехала обратно в столицу. Браун уплыл домой в Америку.

– А документы я еще тогда отправил с фельдъегерем. Батюшин звонил сюда, в госпиталь, хвалил, обещал к наградам всех представить. Георгия посмертно.

Белкин опустил голову. Они помолчали.

– Его похоронили здесь. Памятник поставили.

– С ногой твоей что? – сменил тему Василий.

– А что? Матрос мне ее чуть не отстрелил. Крови много потерял, кость перебита. Лечили долго. Спасибо хирургу, не оттяпал. Я в честь него обещал сына назвать. Лежал долго, потом встал на костыли. А сейчас вот смотри – плясать скоро буду!

Он хлопнул по раненой ноге, улыбнулся. Потом добавил:

– Хирург обещал – через полгода полностью восстановится. Гимнастика, процедуры, ванны, массаж. А вот ты-то как? Сперва же все думали, что умрешь.

Василий отвел взгляд. Да, он был на краю смерти. Иван Антонович рассказал. Его привезли без сознания с признаками сильнейшего отравления. То ли противоядие было плохим, то ли яд очень хорошим, но Василий долго не приходил в себя. Однако доктор, используя последние достижения медицины вперемежку с народными средствами, вытащил его. Были сильно поражены печень, желудок, яд проник в селезенку. На теле выступила сыпь. Стали выпадать волосы.

Два месяца доктор бился за здоровье пациента. И все это время тот был без сознания или в забытьи. А потом остатки яда полностью покинули организм, и Василий быстро пошел на поправку.

– Приходил я к тебе, – сказал Белкин. – Но ты спал. Доктор говорил, что организм набирается сил и выгоняет яд.

– Теперь все в порядке. Уже встаю. Через пару-тройку недель на выписку.

– Вот это хорошо! Ладно, – Белкин встал, – пойду я. Мне долго сидеть у тебя запретили. Завтра зайду.

– Жду. И принеси яблок, что-то здорово хочется!

– Значит, точно поправился, – засмеялся Белкин.

Он дошел до двери, когда Василий вдруг спросил:

– Ты не знаешь, где похоронили Акину?

Белкин повернулся, стер улыбку с лица, едва слышно вздохнул.

– Рядом с Георгием.

– Но она же…

– Крещеная. В морге узнали, у нее крестик на груди был. И иконка нательная. Василия Святителя.

Василий сжал зубы, унял вспышку ярости.

– А как поняли-то?

Белкин скупо усмехнулся.

– Да ты первые дни и ночи в горячке твердил – Акина, Акина. Воеводин отправил запрос в Японию, в наше посольство. Оттуда подтвердили – вы были знакомы. Тут и дурак все поймет.

Василий молчал. Лицо Акины стояло перед ним. Она любила его всю жизнь, тайно крестилась, носила икону его святого тезки. Эх, вернуть бы время вспять!..

– Ей памятник хороший сделали. Мы со Скориным заказали. Потом посмотришь. Похоронена как раба божия Акина Шиджоевна. Кстати, Воеводин завтра придет, все остальное расскажет.

– Спасибо, Гриша…

Белкин потоптался и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

…Воеводин действительно приехал утром. Василий встретил его в холле, выдержал изучающий взгляд, пожал руку.

– О здоровье спрашивать не буду, раз на ногах, значит, болезнь ушла. Давай о деле.

– Давайте, Дмитрий Викторович.

Воеводин был по-армейски краток и точен. Тела японцев отвезли в город для опознания. Вызвали консула. Тот бледнел, трясся, но признал только людей Идзуми. От остальных отрекся. Мол, чужие совсем и, может, не японцы.

Историю с похищением документов, попыткой подрыва тоннеля и захватом русских офицеров придержали. В столице не хотели раздувать скандал с Японией. Тем более что утечки информации не было. А незаконный визит Щепкина и Белкина в консульство оставили за скобками.

Только факт гибели сотрудников дипмиссии замолчать не удалось. Но японцы и это спустили на тормозах. Списали на нелегалов, мол, была перестрелка с бандитами, все погибли, и только подоспевшие русские остановили бой.

Убитых похоронили на японском участке кладбища по их традиции. И только Акину хоронили с почестями по-христиански вместе с Гоглидзе.

Документы давно уже в Петрограде, из Генштаба пришла благодарность за операцию. Сулили награды.

Что до Дианы Холодовой… она исчезла. Как, куда, когда – никто не знал. Розыск результата не дал. Как сквозь землю провалилась!

Тут Воеводин сделал паузу и внимательно посмотрел на Василия.