Николь Апсон - Эксперт по убийствам

— О, не обращай на нас внимания: мы здесь всего лишь жильцы, — недовольно пробормотала Ронни, на что Леттис с силой ткнула ее в плечо, потом попросила Джорджа собрать купленные туфли и обернулась к инспектору:

— Все в порядке, Арчи, нам все равно пора уходить. Лидии к полудню нужно кое-что подправить в наряде, поскольку Анна Богемская набирает вес. У некоторых, когда доходит до еды, никакой самодисциплины.

Тут появилась миссис Снайп и, не обращая никакого внимания на протесты Пенроуза, поставила перед ним полную тарелку идеально поджаренных почек и что-то напоминающее филе лосося. Пока сестры Мотли крутились вокруг, подбирая пальто, шарфы и всякую всячину, необходимую для работы, Джозефина повернулась к Арчи и, вопросительно посмотрев на него, тихо спросила:

— Что случилось?

— Потерпи чуть-чуть, — сказал он, выжидая, когда сестры уйдут.

Джозефина снова принялась просматривать почту, но взгляд ее то и дело устремлялся к Арчи. Она видела, как он, погруженный в свои мысли, машинально поглаживает ручку кофейной чашки, и этот жест на мгновение перенес ее в лето 1919 года, когда они впервые познакомились. В тот день выражение его лица тоже было сосредоточенно-грустным, точь-в-точь как сейчас. К тому времени Джека Макензи, ее любимого человека и одновременно ближайшего друга Арчи, уже три года как не было в живых, и Пенроуз наконец-то приехал в Шотландию, чтобы навестить ее. Джозефина до сих пор помнила, с какой болью Арчи рассказывал ей, как посреди этой бессмысленной бойни — в борьбе за какие-то жалкие несколько футов грязи — Джек Макензи, рядовой Второго полка, отозвался на отчаянный зов человека. Некий офицер, почти двое суток пролежавший неподвижно возле немецких окопов — помогать которому, по мнению британцев, было уже бесполезно, — вдруг вопреки всем законам природы пришел в себя и криком взмолился о помощи. Следуя приобретенному во время учебы инстинкту — учебы не военной, а медицинской, — Джек вылез из окопа и направился к раненому бойцу. Вооруженный только носовым платком, которым он размахивал в ту сторону, где окопались враги, Джек, целый и невредимый, добрался до несчастного офицера, перевязал ему раны, напоил водой и заверил, что под прикрытием темноты за ним придут с носилками и заберут его к своим. Выполнив свою миссию, Джек двинулся назад, но не успел пройти и дюжины шагов, как в спину ему выстрелил немецкий снайпер.

Арчи сказал, что умер он мгновенно, но ведь так всегда говорят близким; откуда ей знать, правда ли это. Может быть, именно потому Арчи три года избегал с ней встречи, что не хотел говорить всей правды, — и в конечном счете так ее и не сказал. Сегодня, вспоминая о том времени и своих отношениях с Джеком, она с трудом верила, что когда-то была способна на такую любовь.

Пенроуз после гибели Джека и множества сходных трагедий на войне решил, что больше не вернется к выбранной им когда-то профессии — какой из тебя врач, если ты не веришь в то, что можешь предотвратить очередную нелепую смерть? Но, как и прежде, ранила сердце Арчи ее неразборчивость — именно поэтому он и выбрал свою новую профессию. И сейчас его неспособность справиться с присущей миру жестокостью не давала инспектору думать ни о чем другом.

— Мы будем в театре весь день, — объявила Леттис, рассеянно доедая последний гренок, — а обед в ресторане заказан на полседьмого, так что не опаздывайте.

— И может быть, к тому времени у вас поднимется настроение, — напоследок пробурчала Ронни; тут же входная дверь с шумом захлопнулась, и все стихло.

Джозефина с облегчением вздохнула, когда сестры наконец ушли и дали им возможность спокойно поговорить.

— Я очень их люблю, но иногда хочется побыть в тишине. Ты ведь пришел не для того, чтобы просто повидаться со мной?

— Это было бы намного приятнее, но приход мой, к сожалению, связан с тем, что вчера произошло на Кингс-Кросс. Ты уже читала утреннюю газету?

— Нет. Леттис упомянула о каком-то происшествии на вокзале, но без подробностей. А какое это имеет отношение ко мне?

— Ты вчера дала молодой женщине по имени Элспет Симмонс свой автограф. Вы были хорошо знакомы?

При слове «были» Джозефина похолодела.

— Едва знакомы. Мы ехали вместе в поезде, она меня узнала, мы вместе пообедали. Элспет увлекается театром и хотела знать все о «Ричарде из Бордо», так что мы почти только об этом и говорили. Когда мы приехали, я представила ее Лидии и предложила, если ей захочется, найти меня в театре — вот и все. Почему ты спрашиваешь? Что с ней случилось?

Арчи понимал, что не имело смысла скрывать правду.

— Ее убили. Прости, но я даже не знаю, как смягчить эту новость. Убийство это не было случайным, и, похоже, вы с Лидией последние видели ее в живых, если, конечно, не считать преступника.

— Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно убил ее? Да кому такое могло понадобиться?!

— Мы пока не знаем. Скажи, пожалуйста, а как вы расстались?

Джозефина посмотрела на него с изумлением.

— Мы расстались на платформе; попрощались, и больше ничего. Она так обрадовалась, увидев Лидию, что забыла в вагоне свою сумку, и ей пришлось за ней вернуться.

— И вы ее больше не видели?

— Нет. Поезд опоздал, и нам надо было спешить. Марта, любовница Лидии, ждала нас в такси на улице, а Лидия торопилась в театр. Я простилась с ними у служебного входа и сразу поехала домой.

— И ты больше не выходила из дому?

— Конечно, нет — я едва держалась на ногах. А что, по-твоему, Арчи, я сделала? Подсторожила бедную девочку и задушила ее своим шарфом? Господи помилуй, а я-то думала, что это у меня бурное воображение! — Арчи ничего не ответил, а Джозефина встала и подошла к окну. — Как она умерла? Или мне как подозреваемой этого знать не положено?

— Ее зарезали в купе вагона, — ответил Арчи, не отреагировав на иронический тон Джозефины. — Похоже, это случилось вскоре после того, как вы с ней расстались.

— Если б только я пошла вслед за ней!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Элспет уронила перо от своей шляпы на платформу, и я хотела пойти за ней, чтобы его отдать, но Лидия опаздывала, и у нас не нашлось на это времени.

— Тебе ее было не спасти, — мягко заметил Арчи. — А тот, кто это сделал, жаждал крови, так что, слава Богу, ты не попалась ему на пути.

Джозефина все еще стояла у окна к нему спиной, но по ее голосу он понял, что никакие утешения не избавят ее от самоупреков.

— Знаешь, еще час назад я смотрела на здание театра в полунадежде увидеть ее у входа, — грустно сказала она. — Странно, есть такие люди, которые мгновенно оставляют в твоей душе след. Только вчера мы познакомились, а я могу рассказать о ней больше, чем о некоторых моих знакомых, которых знаю годами: каким она была человеком и что в жизни для нее имело ценность.

— И каким же она была человеком?

— Тихая девушка, из тех, которых, как правило, не замечают. Я не имею в виду «тихая» в прямом смысле этого слова; просто многие, наверное, сочли бы ее неприметной. Если, скажем, она пришла бы на вечеринку, люди говорили бы с ней только до той минуты, пока не появился бы кто-нибудь поярче, представительней. Думаю, Элспет настолько привыкла к тому, что ее не замечают, что перестала обращать внимание на такие вещи. Ее это явно не расстраивало — жалости к себе в ней не было ни на йоту.

— Однако подобные люди не вызывают сильных эмоций и потому редко становятся жертвами убийства.

— Да Элспет вообще не походила на жертву. Это прозвучит банально, но девушка брала от жизни все хорошее, что только можно было, и оттого случившееся кажется еще страшнее. Казалось бы, если человеку не дали возможности решать, как начать свою жизнь в этом мире, то по крайней мере дайте возможность решить, как его покинуть. Впрочем, кому я это говорю… Ты, наверное, уже знаешь, что она была приемная?

— Знаю. Мы говорили с ее дядей, он пришел на станцию ее встретить.

— Несчастный человек. По ее словам, они были очень близки.

— А что еще девушка тебе рассказала о себе?

— Ну, сказала, что ее приемные родители из Беруик-он-Твид — там она и села на поезд, сказала, что отец ее недавно умер. Элспет работала вместе с матерью — вы уже, наверное, нашли сделанные ими шляпы. Поездка в Лондон была для нее делом привычным — у ее дяди и тети здесь магазинчик, и каждый раз в начале сезона она привозила новый товар и немного им помогала. Дядю ее, кажется, зовут Фредом… или Фрэнком?

— Фрэнком. Он водитель в «Лайонс».

— Да, да, Фрэнк, он тоже очень любит театр, так что, когда Элспет сюда приезжала, они вместе проводили много времени. Хотя с тех пор как она познакомилась с одним молодым человеком, это скорее всего уже не так.

— Элспет сказала, как его зовут?

— Нет; по-моему, нет. Она только без конца краснела. Роман с мужчиной для нее был в новинку; я уже говорила тебе — Элспет не избалована вниманием. Девушка, казалось, была поражена, что кому-то приглянулась, будто она этого не заслуживала. Все, что я могу сказать тебе об этом парне, — он работает в театре. Элспет поведала мне, что он ведет ее сегодня вечером на «Ричарда из Бордо», и пошутила, что ему это нужно как рыбе зонтик.