Нина Дитинич - Тайна великого живописца

– Где бы я его там купил?

– Значит, Чарущев об этом побеспокоился, – сухо произнес Суржиков и закрыл свою черную папку. – Не хочешь давать показания, не хочешь помогать следствию – дело твое, у нас и так достаточно фактов, чтобы упрятать тебя пожизненно.

– Хорошо, – подскочил как ужаленный Быков. – А что мне будет, если я все расскажу?

– Суд учтет твое раскаяние, помощь следствию и смягчит наказание… – Быков начал торговаться, чем окончательно вывел Суржикова из себя. – Ты, похоже, не понимаешь, приятель, во что вляпался. Ты убивал людей и еще торгуешься! Да ты до конца жизни не отмоешься от крови и после смерти ответишь за это перед богом!.. Расплата тебя в любом случае настигнет! А ты как ребенок себя ведешь, неужели не понимаешь, что ты натворил?!

Быков растерянно смотрел на следователя и, вздохнув, принялся рассказывать:

– Я не знаю, как все так получилось, я стрельбой занимался, стрелял отлично, мы с Чарущевым в тире и познакомились. Как-то он пригласил меня в ресторан. Выпили, пожаловался, что один антиквар задолжал ему большую сумму и не отдает. А потом предложил избить его, показал его магазинчик, сказал, что тот носит с собой в портфеле большие суммы денег и что я эти деньги могу взять себе за работу, подсказал, чтобы я избил его так, чтобы антиквар вспомнить ничего не смог, я так и сделал, – вздохнул Быков. – Деньги взял себе…

– И много там было?

Он отвел глаза.

– Да так, сущие копейки, тысячи три, наверное…

«Врет», – мгновенно определил Суржиков.

– А Чарущев за работу сколько заплатил?

– Да какую-то ерунду, тысяч десять. Еще и выговаривал, мол, зачем ты так сильно избил этого Чижикова, что он даже умер.

– А почему ты записывал ваши разговоры с Чарущевым?

Быков пожал плечами:

– Да на всякий случай, мало ли что в жизни бывает. Вы же знаете, какой он человек был…

– А как Жаркова убили?

– Чарущев показал мне этого парня из машины, дал мобильник и приказал его сразу после звонка этому парню выкинуть. Сказал, чтобы я в подходящий момент, когда никого вокруг не будет, позвонил этому чуваку, сказал, что хочу переговорить по поводу продажи картины «Неизвестная». Я спрятался у соседнего дома в кустах, вызвал его на улицу, остальное вы знаете, я его застрелил.

– А как было с Вишневской?

– Чарущев сказал, что эта стерва обворовала его, украла картину, и если ее не убрать, то она пойдет в полицию и скажет, что это копия.

– А что он сказал про Башлыкова?

– Что Башлыков крупный мошенник, ограбил целый город, его разыскивает Интерпол, он как государственный преступник заслуживает смерти и что мне за его смерть еще и медаль могут дать.

– Ты поверил?

– Поверил, не поверил, но он хорошо заплатить обещал, а теперь ни денег, ни медали не с кого взять, – мрачно буркнул Быков.

– Сколько он тебе заплатил в общей сложности?

– Тысяч сто, плюс еще обещал…

– И стоило оно того, чтобы сломать свою жизнь? – вздохнул Суржиков. – Так где ты взял оружие в Лондоне?

– Чарущев сказал, что меня человек в аэропорту встретит, сам ко мне подойдет, отвезет в гостиницу, а в нужное время покажет Башлыкова, где он по утрам бегает. Мужик приехал за мной, оставил меня в парке, я Башлыкова пристрелил из пистолета с глушителем, оружие он у меня забрал.

– Ловко, – вздохнул Суржиков. – Только вот непонятно, кто Чарущева убил, и самое интересное, что в один день с Башлыковым. Как понимать: это такой рок или тоже заказ?

– Ничем не могу помочь, – пробормотал Быков. – Чарущева не трогал, он мне еще денег должен был.

Выйдя из изолятора на улицу, Суржиков всей грудью вдохнул прохладный осенний воздух. Синева неба и яркие краски листвы ослепили его. «Не заметил, как осень пришла, – грустно подумал он. – Так в погоне за преступниками и не заметишь, как жизнь пролетит, не то что лето…»

Он сел в машину и поехал в фотостудию.

Верочка, увидев Суржикова, обрадовалась:

– А у нас перемены, – похвасталась она.

– Да ну? – удивился Суржиков. – И какие?

– Мы выбрали на общем собрании руководителем Мишу Дроздовского, он самый деловой среди нас. Теперь у нас будет художественный салон, название мы еще не придумали. Мы будем творческие встречи с известными художниками устраивать, концерты, выставки-продажи и много всего интересного.

– И кто инициатор таких перемен?

– Миша и его девушка. Она теперь у нас искусствоведом будет. Лиля Стасова.

– Это хорошо, – произнес Суржиков и подумал, как тесен мир… – Так, может, Дроздовский вашего шефа и убрал? – шутливо подмигнул он Верочке.

– Да вы что! – вспыхнула она от негодования. – Миша такой принципиальный, такой порядочный, как это вам только могло в голову прийти?!

– Да я пошутил, – усмехнулся Суржиков. – Просто ума не приложу, кто мог убить Чарущева?

– Так его женщина убила, больше некому, – с жаром выдала Верочка. – Я же вам говорила, ясно слышала, как он с ней разговаривал.

– Неужели не подслушала, о чем они толковали?

– Я пыталась, – виновато пролепетала Верочка. – Я даже к двери поближе пробралась, но услышала только его смех, он над чем-то смеялся, прямо закатывался.

– Смеялся, говоришь? – оживился Суржиков. – Радовался, что ли?

– Не знаю. Может, развеселила его чем-то женщина.

– Так ты говорила, что хлопок раздался минут через пятнадцать-двадцать, значит, женщина могла уже уйти.

– Я, конечно, утверждать не могу, – нахмурилась Верочка, – но мне кажется, что Чарущев что-то говорил, а вот сам он с собой разговаривал или с той дамой, не знаю. Может, они поссорились, он посмеялся над ней, она вернулась и шлепнула его?

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес Суржиков. – Под окном асфальт, следов никаких не осталось. Этаж у вас высокий, с цоколем, окно в простенке, и его со стороны не видно, стреляли снизу. Ты действительно не могла разобрать, что говорила женщина, но тебе не хотелось выбежать и посмотреть на нее?

Верочка дернулась и испуганно уставилась на него.

– Зачем?!

– Человек – существо любопытное, – засмеялся он. – Особенно девушки.

– Может, у меня такая мысль и мелькнула, но я не пошла у нее на поводу, – отвела глаза Верочка.

– Жаль, – вздохнул Суржиков, – а то бы мы с тобой быстро раскрыли убийство.

Сотрудники фотостудии активно взялись за дело, и даже такие скептики, как фотограф Слава Огородников, поверили, что из затеянных преобразований может что-нибудь получиться.

Только Верочка стала задумчивой и время от времени куда-то в течение дня исчезала.

Дроздовский даже возмутился:

– Я тебя не узнаю, всегда такая дисциплинированная, такая ответственная была, а тут клиенты приходят, а приемщицы нет. Что происходит?

– Но я Славу Огородникова попросила вместо меня поработать, – оправдывалась Верочка. – Мне нужно было отойти на несколько минут.

– Но не так же часто отходить?! Ты то и дело куда-то бегаешь, – недоумевал Михаил. – Ты не думай, я к тебе не придираюсь, но смотри, вчера ты три раза уходила, сегодня один и опять куда-то намыливаешься…

Верочка смущенно крутила золотистый локон, она всегда так делала, когда волновалась.

– У меня возникли важные дела, о которых я не могу сказать, это мое личное.

Михаил внимательно посмотрел на нее:

– Ты не влюбилась, случаем?

Верочка вспыхнула:

– Не говори глупостей!

Вздохнув, Дроздовский изрек:

– Так, может, нам еще одну приемщицу взять на работу? Тем более тебе же нельзя работать без выходных, а у нашего салона пока выходных не будет.

– Конечно, давайте возьмем, – ухватилась она за его слова. – А то Чарущев на всем экономил, заставлял нас за копейки работать на износ.

На следующий день на пороге художественного салона появилась молодая девушка, и Дроздовский представил ее Верочке.

– Знакомься, это Маргарита Вишневская.

Маргарита смущенно улыбнулась и кивнула Вере.

– Так я ее знаю! – воскликнула Верочка. – Ее же полиция разыскивает! Это вместо нее убили девушку!

– В полиции я уже была и со следователем Суржиковым общалась, – сказала Маргарита. – Все выяснили. Никто меня больше не разыскивает.

– Ну-ну, – подозрительно буркнула Верочка. – Это еще проверить надо.

– Проверяйте, – пожала плечами Маргарита.

– Что-то не так? – удивленно обратился к Верочке Дроздовский.

– Все не так, – злилась Верочка. – Пока я Суржикову не дозвонюсь, оформлять ее не буду.

– Я эту девушку знаю и ручаюсь за нее, – нахмурился Дроздовский.

– Я тоже, – заявил появившийся в дверях Данила Меньшиков.

– Так что давай оформляй без лишних разговоров, ты же сама хотела помощницу, – потребовал Михаил.

Лицо Верочки нервно дернулось:

– Я не буду ее оформлять! Оформляйте сами, если хотите! – и она выбежала из кабинета.

– Давай я все сделаю, – вызвался Данила. – Я вообще в последнее время Веру не узнаю. Что с ней происходит?