Фридрих Незнанский - Интервью под прицелом

Ну домой так домой — не стал отказываться Володя. Будучи знаком с Турецким не первый год, Володя прекрасно представлял быт начальника, поэтому все необходимое к чаю он прихватил с собой.

Хозяин довольно крякнул, увидев этот «чайный набор» — две бутылки армянского коньяка, палка сырокопченой колбасы, два куренка-гриль, треть сырной головки, парочка жизнерадостных желтых лимонов, маленькая дынька-колхозница и увесистая плитка горького швейцарского шоколада.

— Ну уважил старика, Володя! Что ж думаешь, если Генриховна сегодня отсутствует, то у меня и колбасы в доме не найдется?

— Да ладно вам, Александр Борисович! — смущенно улыбнулся Поремский. — Не с пустыми же руками в гости идти. К тому же я по делу.

— Давай так, Володя, — ответил Турецкий, — ежели по делу, то в кабинете и по имени-отчеству, а ежели с коньяком, то, значит, в гости. Так что для начала выпьем и закусим, да оба на «ты» перейдем — давно пора.

Выпив по первой рюмке коньяку в качестве аперитива, приятели достали цыплят из термопакета, порезали сыр-колбасу да фрукты-овощи и приступили к трапезе. Турецкий вдруг почувствовал, что он голоден как волк. Владимир будто угадал его мысли:

— Волчья у нас все же работа! Набегался сегодня, даже пообедать не успел.

Турецкий захохотал:

— Так ты к тому, что следователя, как и волка, ноги кормят и бегать много приходится, или намекаешь, что от такой работы волчий аппетит разыгрывается?

— И про то, и про другое, да и про многое третье, Александр Борисович!

— Так! Александра Борисовича — отставить! За это и выпьем. В смысле на брудершафт.

— Ага! Вас отставишь! — пошутил Поремский, разливая в очередной раз коньяк по рюмкам.

— А что, Володя, на мое место метишь?! — поддержал шутку Турецкий и с удовольствием выпил.

— Упаси бог, мне пока и своих проблем достаточно! — делано испугался молодой следователь.

— Так что у тебя за дела? Что за проблемы?

— Да дела у нас непростые, как ты знаешь! Вот скажи, Борисыч, поделись секретами мастерства, как ты с политиками и правительственными чиновниками следственную работу проводишь? — Владимир с трудом, но перешел с Турецким на «ты», однако назвать его просто Сашей пока не решался. — Тебе все же чаще приходится с ними сталкиваться. А как с ними ладить?

Турецкий вмиг посерьезнел. Действительно, его пост — старшего помощника генерального прокурора — предполагал общение на самом высоком уровне, причем это было вовсе не дружеское общение. Случались и конфликты, и не один высокопоставленный чиновник грозился Турецкому, что полетит его голова. Но чаще случалось наоборот.

— С ними, Володя, надо не ладить, а работать. Как и с другими подследственными или свидетелями. Перед законом все равны.

— Но некоторые, как говаривал британский классик, все-таки равнее, — грустно усмехнулся Поремский.

— Во что ты там вляпался, Володя? Поделись со старым боевым товарищем.

— Да для этого я и пришел, — отозвался следователь. — А дело у нас такое. Как тебе известно, принятый закон о так называемой монетизации льгот, а проще говоря, федеральный закон номер сто двадцать два, вошедший в силу в начале этого года, сделал нищими наших пенсионеров, которые, казалось бы, и так живут за чертой бедности, но при этом помог другим людям сказочно обогатиться. Например, при распределении федеральных средств на медикаменты. Дело, которое я сейчас веду, касается именно аптечной сферы.

— Очень интересно, Володя! Поверишь ли — я сейчас занят ровно тем же, — откликнулся удивленный Турецкий. — Так в чем суть?

— А суть в том, что наш общий начальник — заместитель генерального прокурора Меркулов — поручил мне расследовать скандальное дело о случаях смертельного отравления самыми безобидными препаратами.

— Это то дело о четырнадцати смертях? — припомнил Турецкий. — Ты прости, Володя, я так со своим замотался, что оторвался от жизни и работы коллег.

— Оно самое! — мрачно ответил Владимир. — И смотри, что мы имеем. Между потерпевшими, а их, к слову сказать, больше, чем четырнадцать, просто некоторых удалось спасти, так вот, между потерпевшими нет никакой связи, препараты они все принимали разные — в зависимости от ситуации, от конкретного недомогания, но самые распространенные. У кого-то желудок болел, кто похмельем маялся, у кого давление поднялось, а у кого и температура. Вот скажи: что у тебя в домашней аптечке имеется?

Турецкий почесал в затылке, задумавшись:

— Ну коньяк там точно отсутствует, а так самое обычное: аспирин, анальгин, ношпа, что-то от кашля, что-то в нос капать, витамины для растущего организма нашего ребенка, что-то от гриппа. Да плюс все эти рекламируемые нонче средства — от живота. Ирина на них запала, как в рекламе велено: когда поешь жирного да вкусного — выпей таблеточку мезима, и все отлично усвоится. Я-то таблетками не особо увлекаюсь… Так, самый типичный набор от случайных хворей, ничего специфического.

— Вот-вот, и я о том же: те таблетки, что послужили причиной отравления двух десятков людей, тоже ничего специфического не представляли. Анальгин да аспирин в основном. Причем производители у них от Белгорода до Гамбурга, даже тут не подкопаешься. Но есть и объединяющее начало: все эти таблетки — как отечественные, так и зарубежные — поставлялись в столичные аптеки фирмой «Реливер». Причем поступали они на Центральную аптечную базу, а оттуда уже распределялись по городским аптекам.

— А там ты пробовал копать — в ЦАБе? Может быть, дело в неправильном хранении? — спросил Турецкий, припоминая, где в деле об убийстве Голобродского фигурировал ЦАБ.

— Проверял. Там все чисто: выполнение правил хранения под контролем, все нормы соблюдаются, да и препараты на базе не задерживаются, точнее, не хранятся — там просто перевалочный пункт. Так вот, начал я выяснять, что же это за фирма «Реливер», который руководит некто Артур Николаевич Руденский, и выяснилась следующая любопытная деталь, что как раз в самое ближайшее время проводится некий — разумеется, негласный — тендер. То есть, официально он не объявлен, а этакий междусобойчик, между медицинскими чиновниками: какой фирме отдать наилучший государственный контракт. И дело идет ни много ни мало о пятистах миллионах, обрати внимание, условных единиц, то бишь долларов. Потому что в нашей стране до сих пор удобнее все считать на доллары, в рублях такую сумму и вовсе трудно озвучить.

Различные поставщики (а не производители, что любопытно) борются за то, чтобы получить эксклюзивные права на снабжение медикаментами города-героя Москвы. Сам понимаешь, из федерального бюджета на здравоохранение выделяются суммы со многими нулями, и торговля медикаментами не последняя статья дохода. Для этих целей выделяется ежегодно порядка двух миллиардов тех же вечнозеленых долларов. К тому же списки льготных препаратов, а также списки тех самых, для кого они предназначены, постоянно сокращаются. После этой самой монетизации стало очень выгодно поставлять лекарства. Цены полетели вверх…

— Очень интересно! — Турецкий даже привстал. — Погоди секундочку!

Александр Борисович встал из-за стола, вышел в прихожую, нашел в своей куртке мобильный телефон и набрал номер:

— Галина! Добрый вечер! Турецкий беспокоит. Не могла бы ты уточнить — фигурирует ли в нашем деле Артур Николаевич Руденский и его фирма «Реливер», которая занимается фармацевтическими поставками?.. Да… да-да, спасибо… Очень прошу тебя, отзвонись, если хоть где-то мелькали… Фирмами у нас как раз ты занималась, кому, как не тебе, знать.

После чего Турецкий вернулся к столу, щедро плеснул коньяку — себе и собеседнику:

— Ты извини, Володя! Мысль у меня одна появилась, настолько мы рядом ходим, что захотелось проверить тут же, не отходя от кассы.

— Да конечно! — согласился Поремский. — Как я понимаю, вы сейчас убийством в прямом эфире заняты?

— Точно так! Причем, что интересно, убитый пенсионер и ветеран как раз проводил самодеятельное расследование о махинациях в нашей аптечной системе. Если ты помнишь, он в эфире немало фамилий тех самых высокопоставленных чиновников назвал.

— Да, слышал об этом! Только вот нужных мне людей вниманием обошел.

— А кто у тебя кроме Руденского?

— Дело в том, что вышел я аккурат на заместителя министра здравоохранения — Анатолия Васильевича Мясникова. Именно он лоббировал интересы Руденского, и похоже на то, что их связывают давние отношения. Вчера он меня отказался принять. Повестку замминистра не пошлешь — вот я и пришел к тебе посоветоваться, как же мне его допросить?..

Разумеется, о своих отношениях с семейством Тоцких Корневич рассказал не все. Тогда — во время их загула с Германом по столичным клубам — Владимир впервые попал к нему домой, где и познакомился с Анастасией Сергеевной. Простой деревенский парень, которого годы в казарме совсем не облагородили, просто обалдел, встретившись с такой великосветской дамой, какой ему привиделась Тоцкая. Он даже простил Герману детское вранье о том, что его мать актриса, а папа космонавт. Володя совсем растерялся — от их роскошно обставленной квартиры, от участливого отношения к нему со стороны матери товарища. Ему вообще не верилось, что эта прекрасная дама — мать Герки. В деревне он привык к тому, что матери его ровесников уже к тридцати пяти годам превращаются в старух от тяжелой работы и от не менее тяжелой жизни с вечно пьющими мужьями.