Николай Леонов - Стальной десерт (сборник)

Гуров с большим сомнением посмотрел на содержимое сковороды, стоявшей на столе, а потом решительно заявил:

– Спасибо за заботу, но ешь один, а я кофе обойдусь. Не хватало еще, чтобы я инструкции подопечным сидя на унитазе давал.

– Зря, значит, я старался, – со вздохом проговорил Стас. – Тогда тоже не буду. Голодать – так вместе. А насчет туалета ты зря. Он куда больше, чем их кабинет. Если туда хоть один стол с компьютером поставить, то ты вполне мог бы вызывать их по очереди и…

– Поехали, горе ты мое! – не выдержал Лев Иванович.

– Еще неизвестно, кто чье горе, – пробурчал себе под нос Крячко.

В машине, по дороге на работу, Гуров спросил:

– Стас, во-первых, почему я бегемот? Во-вторых, кому ты вчера грозился морду набить?

– А ты повесь на себя Петра и потаскай его по главку. Как вспотеешь, так и поймешь, почему ты бегемот. А что грозился?.. Так обещать – не значит жениться. Мало ли, что я кому говорил.

– Петра ты просто матом послал бы, а выражался витиевато, значит, Щербакова, – сделал вывод Гуров. – Не мытьем, так катаньем решил в отставку выйти?

– Так он меня и отпустит! – буркнул Крячко. – Тогда ведь и ты уйдешь, а он без тебя как без рук.

Вот за таким беззлобным пикированием они доехали до места.

Когда друзья вышли из машины, Стас спросил:

– Куда сначала? В отдел или к себе? Я бы, конечно, пошел в буфет и хоть плюшек к чаю взял, но ты же в бой рвешься.

– Первым делом я хочу с Лопатиным побеседовать, а потом и с остальными двумя. Озадачу их кое-чем, а потом уже можно будет результаты экспертиз смотреть и доклады слушать. А ты действительно купи к чаю что-нибудь, а то очень есть хочется.

Крячко отправился в буфет, а Лев Иванович пошел беседовать с Лопатиным.

Когда того привели, Гуров кивком показал ему на стул и с ходу спросил:

– Чего это ты на старости лет о дочери вспомнил?

Гнусавый сначала растерялся. Он явно не ожидал, что об этом может зайти речь.

Потом старый бандит пожал плечами и сказал:

– Да это она сама меня нашла.

– Зачем ты ей понадобился?

– Так родная кровь.

– Вот и рассказывай, когда и как Лариса появилась и все остальное. Только не спрашивай, зачем мне это надо. Я потом сам объясню.

– Я в Мордовии отбывал. Сначала письмо от нее с фотографией пришло. Так, мол, и так, я твоя дочь. Почитал я, на снимок посмотрел – похожи. Значит, действительно дочь. Второе письмо, третье, посылки. Потом приехала она, познакомились мы. Как я откинулся и в Москву вернулся, снова встретились. Она деньжат мне дала на первое время. Потом предложила работу сторожем в ЧОПе, который ее мужу принадлежит, только предупредила, что никто не должен знать, что мы родня. Это понятно. Муж – бывший офицер, а отец – рецидивист. Так и работал я до вчерашнего дня. За что меня взяли – представления не имею.

– А как она с мужем жила? Дружно, или они ссорились?

– Очень хорошо жили, – с нажимом произнес Лопатин. – Я думаю, она за такого пожилого вышла потому, что отца у нее в детстве рядом не было. Он ей его как бы заменил.

– Ты когда освободился? – спросил Лев Иванович и пояснил в ответ на удивленный взгляд Гнусавого: – Я твое дело посмотреть не успел.

– Семь лет назад. А что?

– Теперь я тебе расскажу, что и как. В ЧОПе на протяжении нескольких лет действовала организованная преступная группировка, занимавшаяся заказными убийствами. Руководила ею твоя дочь Лариса, а на подхвате у нее был любовник Виталий. Исполнителей трое. Чисто случайно об этом узнал Осипов, которого ты в ЧОПе наверняка видел. Ему и в голову не пришло, что руководить бандой может женщина. Он обвинил во всем Краснова, поставил условие, чтобы тот и исполнители, которых доктор знал, пошли с повинной в полицию. Иначе Илья Павлович обратится туда сам. На Осипова напали и хотели убить, но только ранили. Дело поручили мне. А теперь начинается самое интересное для тебя, Лопатин. Как оказалось, у Осипова в пациентах и должниках не самые последние в криминальном мире люди. Они предложили мне помощь в этом деле. Я отказался, а потом вышел в цвет. Об этом стало известно Ларисе. Она спросила у тебя, что представляет собой Гуров. Что ты ей ответил?

– Не было такого разговора, – твердо заявил Гнусавый.

– Зря не сотрудничаешь, – с сожалением сказал Лев Иванович. – Потом спохватишься, да поздно будет. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне нагло врут в глаза. Ну так что? Дать тебе вторую попытку?

Лопатин промолчал.

Гуров пожал плечами и заявил:

– Не хочешь – как хочешь, но запомни: это твой выбор. Только я и так знаю, что ты ей ответил. Сказал, что Гуров – это волчара, на пути у которого лучше не вставать, проще сразу застрелиться. Тогда она послала снайпера убить меня. Только мой напарник, известный тебе полковник Крячко, заранее сообщил кое-кому, что я взял след, и попросил за мной присмотреть. Снайпера застукали. Он до того оборзел и страх потерял, что заранее поставил рядом с собой игрушечного клоуна. Это, если ты не знал, фирменный знак ОПГ твоей дочери. Тут произошла накладка. Один из тех ребят, которые этого снайпера застукали, раньше под Витей Рыжим из Долгопрудного ходил. Когда того убили, на месте лежки снайпера такой же клоун был.

Лопатин сидел, согнувшись, упершись локтями в колени и опустив лицо. По его вискам ручьями бежал пот.

– А всего за последние три года, с тех пор как люди твоей дочери этих клоунов на месте преступления оставлять начали, были убиты двенадцать человек, в том числе четыре криминальных авторитета, – продолжал Гуров. – Про Витю Рыжего я уже говорил, а еще Сема Сохатый из Ростова-на-Дону, Костя Бычок из Новороссийска и Эдик Шкипер из Питера. Некоторые люди очень сильно интересуются исполнителями, организаторами и заказчиками. Сначала об исполнителях. У всех были настоящие паспорта с переклеенными фотографиями. Не имея связей в криминальном мире, такие не достать. Теперь об организаторах. Они смогли раздобыть как минимум пять СВД и взрывчатку. Это говорит о еще более серьезных связях в определенных кругах. Теперь сложи два и два, пораскинь мозгами и ответь прежде всего себе самому: зачем ты на самом деле понадобился Ларисе. Про родную кровь мне песни больше не пой. Вы даже значения этих слов не знаете.

Лопатин мотал головой, матерился сквозь зубы, сжимал и разжимал кулаки.

Потом он поднял глаза на Гурова и сказал:

– Чего ж тут непонятного? Чтобы я, в случае чего, паровозом пошел.

– Вот именно. А теперь ты ясно и четко будешь отвечать на мои вопросы. Иначе их тебе будут задавать другие люди. Ты знаешь их методы получения ответов.

– Да ни в жизнь я против своих не пошел бы, и это все знают! – крикнул Гнусавый.

– Тогда я тебя сейчас выпускаю, и объясняться ты будешь уже с этими самыми всеми. Они с меня глаз не спускают, благодаря чему и снайпера засекли. Так что о том, что я тебя взял, уже знают и будут ждать прямо у ворот, – сказал Лев Иванович и потянулся к кнопке вызова конвоира.

– Стой! Ты чего делаешь? – заорал Лопатин. – Давай свои вопросы. Может, до чего договоримся.

– А разве я когда-нибудь с кем-то из вас о чем-то договаривался? – осведомился сыщик. – Не было такого и не будет! Если ты честно ответишь на мои вопросы, обещаю, что разберусь с тобой по справедливости. Это все!

– Черт с тобой! Только сразу предупреждаю, что про заказные убийства я не знал. Паспорта подгонял – это было. Витальку с нужным человеком насчет оружия свел – признаю. Но больше…

– Где Краснов? – спросил Лев Иванович.

Лопатин осекся, потом сказал:

– Да гори она синим пламенем, эта сука! Жаль, что Любка аборт не сделала!

– А уж как она жалеет, что ребенка в роддоме не оставила, ты себе даже представить не можешь, – добавил Гуров. – На лирику не отвлекайся! Давай по существу.

– Восьмого это было. Я вечером на работу пришел, а там народу полно. Парни на улице стояли, ржали, анекдоты травили. Потом старик этот вышел, в машину сел и был таков. Парни тоже потихоньку разошлись и разъехались. Женькина тачка на месте осталась, и Ларискина тоже. Значит, на работе они еще были. Это их дела. Потом Виталька на джипе подъехал. Поднялся наверх и почти тут же обратно спустился. Он Женьку на плече нес. Мертвого. Уж в этом-то я разбираюсь. Голова у него была разбита. Возле самой двери на пол поставил, бейсболку на голову ему надел, чтобы крови видно не было, руку себе через плечи закинул и мне на дверь кивнул. Открой, мол. Я открыл и держал ее, а он с Женькой на улицу вышел и при этом говорил ему, как живому: «Сейчас, Евгений Викторович, мы в больницу поедем. Вы не волнуйтесь, все хорошо будет». На заднее сиденье его же джипа Женьку посадил, сам за водилу, и уехали они. Я дверь запер, наверх поднялся, а там Лариска в кабинете мужа кровь замывает. Спросил я, конечно, что случилось. Она мне объяснила, что Женька про ее шашни с Виталькой узнал, сначала ругался, а потом на нее бросился и душить стал. Лариска пепельницу хрустальную на столе нащупала, его по голове шарахнула и убила. Только с одного удара пепельницей, Гуров, столько крови быть не могло. Да и Женька, несмотря на возраст, был еще мужиком крепким, такого сразу не положишь. Не стал я Лариске ничего говорить, вернулся вниз, к двери. Она все закончила и уехала. Когда Виталька свой джип забрал, я не знаю. Заснул, наверное. Только утром его возле ЧОПа не было. Лариска пришла на следующий день и сказала, что ее муж по горящей путевке в санаторий уехал.