Сергей Задонский - Посыльный "серой стаи". Книга 1. Гонец из прошлого

— Но это официальная часть, извини, Кир, за проформу. Мы к тебе все с тем же делом, — Конон начал рассказывать, что они узнали в архиве и дома у Натальи Владимировны.

В это время объявили об отправке пассажирского поезда «Москва Махачкала», и тут появились Малыш с Викой.

— Договорился. Нам для разговора представляют одно из купе группы линейного ОМОНа, который сопровождает поезд, а на станции Ожерелье нас встретит тамошний представитель и отправит обратно на поезде или на дежурной машине. Необходимо одобрить мои действия, не то поезд отправится без товарища майора Кирилла Климовича.

— Нет, мне ехать необходимо в любом случае: в Махачкале меня будут встречать ребята из СОБРа — их уже поставили в известность, — резюмировал майор.

— Тогда я еду, — подтвердил свое решение Кононенко.

— И мне очень хотелось бы дослушать рассказ капитана, — сказал Ткачук.

— И я еду, — быстро выпалил Малышонок и, прочитав по глазам старших товарищей, что его хотят оставить, тут же добавил: — и у меня есть кое-что интересное.

— И я с вами еду, — твердо заявила Виктория и, чтобы не слушать возражений, сразу спросила: — Где тут у них вагон с ОМОНом?

Все удивленно уставились на девушку: а ты, красавица, мол, куда собралась?

— Ну что вы на меня так смотрите? Без меня вы, товарищ капитан, вообще бы никогда ничего не узнали. Кроме того, помнится, кто-то обещал отвезти меня домой вместе с сопровождающим, да ещё на милицейской машине. Было такое?

Было такое обещание или нет, ни Кононенко, ни Малышонок не помнили, но твердый тон девушки не оставлял ни малейшего сомнения.

— Хорошо, — поддержал Ткачук Викторию, — пусть едет. Она будет нашим талисманом в этом деле.

— Тем более что у неё имя для нас самое подходящее — Виктория, означает, что мы победим, — улыбаясь во весь рот, воскликнул Малыш.

— Согласен, — сказал капитан и обратился к девушке: — С этого момента вы, Вика, в нашей команде, но только не по оперативным вопросам.

— А по каким же?.. — хотела было вступить в очередную перепалку девушка, но тронувшийся без предупреждения поезд заставил всю пятерку торопливо прыгать мимо проводницы в отходящий состав.

…Устроившись в купе оперативной группы ОМОНа, Малыш под благовидным предлогом вывел Викторию из купе, предоставив возможность следователю прокуратуры и двум бывшим оперативникам поговорить спокойно без оглядки на постороннего человека.

Закончив свой рассказ, Кононенко вопросительно взглянул на собеседников. Квасов с этой историей был мало знаком, поэтому он тоже вопросительно поглядел на Ткачука.

Тот, разминая пальцами переносицу, что-то недолго обдумывал.

— Я пришел на работу в прокуратуру через десять лет после окончания войны. Тогда в производстве было много дел по бывшим нацистским преступникам и их пособникам. Я припоминаю одно очень интересное дело бывшего карателя из так называемой айнзатцкоманды СС или гестапо — сейчас точно не помню. Этот предатель во всем чистосердечно признался и охотно давал показания по всем интересующим следствие вопросам. Настолько охотно и полно, что следственная группа стала сомневаться в его правдивости и искренности.

А поведал он нам следующее. На оккупированных землях, не только наших, немецкие службы СС, СД, гестапо и абвер набирали из разных категорий населения людей для службы в особых подразделениях. Отбор был строгим и после него людей, решившихся на службу у немцев, направляли, в зависимости от их личных, деловых и интеллектуальных качеств, в разведку, в каратели, во вспомогательную полицию и так далее.

В сорок третьем году ситуация кардинально изменилась — Красная Армия стала гнать немецкие войска на запад. Понятно, что у наших соотечественников, которые верой и правдой служили гитлеровцам, перспективы были неприглядными.

Немцы решили использовать и этот факт. Они выправляли этим предателям новые документы и отправляли в наш тыл на постоянное место жительства. Те пускали корни, а уже после войны их отыскивали иностранные разведки. Шантажируя информацией о «заслугах» их перед нацизмом и фотографиями, которые, как правило, всегда имелись в личном деле каждого предателя, вербовали их для дальнейшей работы. Вот на этих связях их обычно и отлавливали органы государственной безопасности и милиция.

Так вот, я здесь пою дифирамбы немецким спецслужбам, но одна особенность им здорово навредила: они давали новые фамилии своим холуям, к примеру, по местности, где они попали или сдались в плен, либо обучались в разведывательно-диверсионной школе, либо, как в нашем случае, где проходили службу.

Все наши «соловьи», по всей видимости, служили в одном элитном подразделении немецкой военной разведки «Нахтигаль», что по-русски означает, как справедливо заметила ваша Наталья Владимировна, «соловей».

Примерно то же самое нам рассказывал и тот наш подследственный. Мы уже начали было думать, что он пытается развязать новую истерию по всеобщему подозрению в предательстве и шпионаже всех, чьи фамилии были связаны со словом «город», потому что фамилия его была Городовиков: в своих показаниях он указал, что рядом с населенным пунктом располагался немецкий разведывательный штаб, где десять его товарищей дали согласие на сотрудничество с немцами.

Потом ещё было несколько подобных дел, но все они были менее яркими, и, как и в первом случае, никто не обращал внимания на то, что говорили подследственные о сходстве фамилий.

Петр Владимирович откинулся на перегородку купе, достал платок и вытер вспотевшее от напряжения лицо.

— Значит, этот энкавэдэшник догадался, что все эти «соловьи» связаны между собой, и стал вести расследование самостоятельно. Но почему он не обратился в свою организацию за помощью? — спросил Квасов.

— Здесь Кононенко прав — он не хотел светиться перед кем-то из своего начальства, что знает о существовании этих птенцов «соловьиного» гнезда. Как только он где-то проговорился о своих подозрениях, ему тут же закрыли рот навсегда.

— Да! Скорее всего так и было, — произнес Кононенко. — Выходит, что птенец из «соловьиного» гнезда окопался и в органах государственной безопасности?

После слов Игоря Вячеславовича Голубев, Богуслав-ский и Михайлов ещё некоторое время сидели молча.

Тишину нарушил Владимир Николаевич.

— Да, интересный вы, Игорь Вячеславович, задали вопрос: чем занимались эти подводные лодки после своей «гибели»? А если точнее, то экипажи и те, кто устраивал их почетную «гибель». Наверняка в немецких газетах того времени имеются некрологи и статьи о героической гибели подводников.

— Здесь вы правы, — обрадовался Трофимов. — Газета «Фелькишер беобахтер» за первые три месяца сорок пятого года несколько раз сообщала о «героической гибели немецких подводников, которые вместе с собой утянули на мор-ское дно пятьдесят три военных и гражданских корабля союзников». Как ни странно, но английская и американская официальная пресса, сообщая о своих потерях, указывала, что от ударов немецких «серых пиратов» они потеряли именно пятьдесят три корабля. Правда, при этом они писали, что союзные противолодочные силы потопили всего семь немецких субмарин.

Голубев попросил у хозяина разрешения закурить, снял парадный военно-морской китель и, немного подумав, спросил Трофимова:

— В принципе идея сохранения части подводных сил Третьего Рейха понятна. Но какова главная цель немцев во всей этой операции?

— Целей несколько, но главные две: первая — это скрытое перемещение по всему миру необходимых для нацистов людей, грузов, материалов, техники и снаряжения; вторая — оказание психологического воздействия на военно-морские силы Великобритании и США своими постоянными набегами на их морские и океанские коммуникации. Это доказывало, что нацизм жив и будет жить. Хочу вам напомнить один исторический эпизод. Я думаю, что наши военно-морские историки упоминали о нем в научных трудах.

Так вот, однажды ночью в конце августа тысяча девятьсот сорок пятого года, почти через три месяца после разгрома гитлеровской Германии, на военно-морской базе в Бельгии всплыла неизвестная подводная лодка. В то время саму базу и канал, связывающий её с морем, охраняли американские морские пехотинцы.

Несколько удачных сражений против Японии, эффект сброшенных на Хиросиму и Нагасаки атомных бомб, превращение Соединенных Штатов Америки в атомную сверхдержаву и пребывание на союзнической территории… Эйфория от этих успехов была настолько велика, что караульная служба осталась без внимания и дела с ней обстояли из рук вон плохо. Поэтому о внезапно появившейся германской, а она была именно германской, субмарине янки узнали лишь тогда, когда немецкие подводники под дулами автоматов согнали их в одних подштанниках в полуразрушенный пакгауз и заминировали его.