Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева

Подхватив меня на руки, Сергей усадил меня в лодку и взялся за весла. Вода под днищем была абсолютно прозрачной, так что, склонив к ней лицо, можно было разглядеть в темном контуре собственной тени камни, раковины, снующие среди водорослей косяки крошечной серебряной рыбешки.

Мы вытащили на берег зонт, корзину с вещами и коробку с провизией. После этого Сергей отсалютовал капитану и яхта снялась с якоря.

— Я отпустил их до вечера. Коку надо пополнить холодильники, а морячкам, я думаю, погулять. Они тоже с удовольствием отдохнут от нас.

— Мне присутствие команды не показалось навязчивым. Они чрезвычайно деликатны и заботливы. Умеют честно зарабатывать деньги.

— А мы предпочитаем «дикий» отдых. И вот такую кругленькую гальку. Ну, прямо как на Кавказе! — Сергей, надув мне кресло-матрац, улегся на полотенце. — Я прихватил тебе книгу из библиотеки. «Остров сокровищ» на английском языке.

— Спасибо, как раз то, что надо. Пойду для начала окунусь. — Я медленно вошла в прохладную воду, наслаждаясь её нежным, щекочущим прикосновением, и поплыла вслед за удаляющейся «Эстрельей», упруго, тихо, без брызг и всплесков.

Наверно, я плыла долго, не оглядываясь и ни о чем не думая, прислушиваясь к ощущениям, которые, почему-то, надо было запомнить скользящую упругость воды, оглаживающей тело, её запах, переливчатый цвет, превращающийся в плотную синеву там, в дали… За моей спиной послышалось фырканье и встревоженный голос, задыхаясь, спросил:

— Эй, ты что, решила догнать «Звезду»?

Лицо Сергея не могло не вызвать смеха — покрасневшие, выпученные глаза испуганно блестели среди мокрых, прилипших к лицу волос, рот фыркал, надувая щеки… А берег, оказывается, был довольно далеко…

Я хохотала над его испугом, посмеивалась над обидой, когда широкими взмахами рук он стал быстро удаляться к берегу. И ещё продолжала хихикать, выбираясь на горячую гальку. Сергей лежал на животе и даже не поднял голову. Я брызнула ему на спину, приложила к лопаткам холодные, мокрые ладони. Он стойко перенес пытку, изображая спящего. Я села рядом, перебирая гладкие камушки. И вспомнила давнишний ноябрьский день. Такие же камушки и холодное, пустынное море. Но внезапно, после долгих дождей появившееся солнце превратило осенний пляж в летний. Мы совсем недавно отыграли свадьбу и уже целую неделю усиленно выполняли программу «медового месяца» — старались стать настоящими супругами и любовниками. А это значит — говорили и занимались любовью.

Переполненная радостью этих дней и теплом проглянувшего солнца, я ринулась в холодные волны. Вытащивший меня на берег Сергей точно так же дулся, лежа лицом вниз на холодной гальке…

— Пойми же, я испугался за тебя! — Он сел и быстро коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. — Прошу тебя, не делай так никогда, Слава.

— А потом мы поцеловались, — напомнила я. — Там, в Крыму… Ты сказал мне то же самое и мы поцеловались…

— Это было очень давно, — сказал Сергей, устремив жестокий взгляд к горизонту.

— И много воды утекло, — добавила я. — Но я всегда знала, что ты лучше всех. Это — объективная реальность, а не комплимент. С этим ничего нельзя поделать.

— Как и с тем, что ты любишь другого. — Сергей бросил в воду плоский камешек, проскакавший три раз. — Юлий живет у Питчемов. Конечно, он не настолько юн, чтобы эти сердобольные супруги его усыновили, но он с удовольствием работает на их ферме и даже дает уроки русского в Софкиной школе…

— Ах, вот как! Он написал про пирожки, которые печет Соня, и я подумала, что это бред. Не знаю чей — его или мой… Значит, Питчемы…

— Да, у них там все отлично сложилось. Соня даже присылала видеокассету, где она с подругой и два парня катаются на лошадях. Один из них, конечно, Вартанов… Знаешь, это очень красивое зрелище. Вернемся на яхту и ты посмотришь сама.

— Не буду… Когда я неслась в Молчановку, думая, что Аркадий или Ртищевы могут расправиться с тобой, я молила лишь об одном — чтобы ты остался жив… Я и теперь больше всего на свете хочу этого. И ещё одно… Послушай, тебе не очень противно поцеловать меня?

Сергей с минуту не двигался, словно не расслышал моих слов. Потом повернулся и заглянул мне в глаза. Секунда — и мне стало ясно все — здорово все-таки хорошо знать друг друга. Я положила руки ему на плечи и закрыла глаза, ожидая чуда. И оно произошло — это был самый волнующий поцелуй в нашей совместной жизни. Мы вернули свою любовь — то, что считали самым ценным жизненным достоянием.

Может, старички — родственники капитана, и наблюдали в большие бинокли за играми парочки на их пляже, — нам было не до них. Не было ничего на свете, что могло бы помешать нашим телам соединиться, потому что именно это было написано у нас на роду.

— Я так люблю тебя, Слава. И ничего не смог сделать, чтобы изменить это… Так бывает. Просто, я однолюб.

— Прости, милый, что испытывала тебя на прочность, мучила… — Я только теперь увидела, что это не солнце выбелило его «бандитские патлы». В волосах склонившегося надо мной Сергея блестела седина. — Прости…

— Не плачь, детка. — Он прижал меня к груди, распластав на спине свои огромные ладони. И знакомый покой окутал меня защитным коконом. — Теперь все всегда будет хорошо.

— Я подремлю у тебя на руках, а ты расскажи мне все, ладно? Пусть это будет последняя страшная сказка.

— Это хорошая сказка, Бубка, потому что в ней победили хорошие дяди. И этот паренек, что имел несчастье полюбить тебя — отличный малый. Ведь тебя нельзя не любить, Слава… Знаешь, вначале я ненавидел его и боялся за тебя… В тот вечер, когда Геннадий провожал тебя, этого паренька взяли дежурные милиционеры у нашего дома. Я же знал, что Юлий Вартанов, 1973 года рождения — твой пациент. И связал эти события. Но пистолет не был найден, не было его и у Юлия.

После того, как мы вернулись из Швейцарии, «доброжелатели» сообщили мне об измене жены. Это был анонимный звонок и я только рассмеялся. Помнишь, я тогда приготовил обед с молодой картошкой? Я ужасно волновался, ожидая тебя. Ведь после гибели Игоря, копаясь в делах Ртищевых, я узнал, что Вартанова наняли они… Но ты пришла и с ходу заявила, что намерена бросить меня. И я промолчал о контракте Вартанова. Не мог же я сказать это, после того, как ты призналась в любви к нему и собиралась уйти из