Андрей Константинов - Движуха

Согласно расписанию «658-й нескорый» прибывал в Петрозаводск в 6:40.

Ровно в шесть утра, в соответствии с предварительной договоренностью, в дверь СВ-купе деликатно поскребся вышколенный проводник и, пожелав ВИП-пассажирам «доброго утра», осведомился, подавать ли чай. На что получил от мрачного, невыспавшегося по причине лютого брюнетовского храпа Купцова ответ утвердительный: «Да, с лимоном».

Сам господин олигарх соизволили окончательно проснуться лишь к тому моменту, когда Леонид успел опустошить один стакан и приступить ко второму. Виктор Альбертович спустил свои могучие, густо покрытые шерстью ноги на стерильно вычищенный коврик, смачно, во всю пасть зевнул и, глянув в окно, благодушно промурлыкал:

– Долго будет Карелия сниться. Будет сниться с этих пор… Трам-пам-пам твои ресницы и чего-то там озёр… Ты чего такой смурной, Леонид Николаич? Как спалось?

– Замечательно, – деликатно буркнул Купцов.

– И мне тоже – отменно. Вообще, люблю поезда. Правда, в последние годы всё сплошь самолетами да «Сапсанами» передвигаться приходится.

– А «Сапсан» что, не поезд?

– Не-а, «Сапсан» – это все равно, что самолет на колесах. Сидишь как баран четыре часа кряду, немеешь телом и конечностями и пялишься в айпад… А я люблю так, чтобы на полочке растянуться, коньячку на два пальчика, больше и не нужно, плеснуть и, потягивая дринки, в окошко смотреть. А там, за окошком, такое кино крутЮт – куды всем этим «нейшенелам жеографикам»! – Брюнет мечтательно закатил глаза, но тут же скосился на Купцова и ревниво вопросил: – О! Не понял? А мой чай где? Чё за фигня?!

Он толкнул дверь купе и ухнул в коридор:

– Проводник! Два стакана Чайковского в студию! С лимоном!

– Сей момент, Виктор Альбертович! Уже несу! – раздалось в ответ лебезивое.

Экранчик лежащего на столике мобильного телефона Купцова загорелся синим, высветив значок конвертика. Леонид развернул текст сообщения.

– От Влада эсэмэска пришла. Они уже в Петрозаводске, на привокзальной площади. Пишет, что трасса – полное дерьмо. Чуть подвеску в твоей «вольве» не угробили.

– Я им угроблю! – для порядку проворчал Брюнет, принимая из рук тенью мелькнувшего проводника затребованного «чайковского». – Отпиши ему, будь ласка, чтобы, пока время есть, на заправку проскочили и полный бак залили. Нам сегодня много кататься придется… Кстати, тебе, Леонид Николаевич, доводилось в Петрозаводске раньше бывать?

– Нет, не сложилось. Хотя у меня здесь очень хороший знакомый живет, Коля Егоров. Вместе на юрфаке учились. Сколько раз меня зазывал: на рыбалку, на охоту, да хоть бы просто повидаться – и все не срасталось.

– Рыбалка здесь – будьте-нате! – авторитетно подтвердил Брюнет. – Да и охота тоже. Помню, пару лет назад мы с Нелидовым на вертолете в такую глухомань забрались – даже жутко сделалось. Так вот зверье там – совершенно отмороженное. В смысле непуганое. Его и стрелять-то неинтересно. Именно что не стреляешь, а расстреливаешь.

– Погоди! Говоришь, с Нелидовым? Это который?..

– Ну да, губер местный. Я его еще по Ленобласти неплохо знаю. Когда он с «тамбовскими»… Э-э-э-э… Короче, много там всяких военно-морских историй было, – явно опасаясь сболтнуть лишнее, Виктор Альбертович скомкал тему и отмотал диалог на пару фраз назад: – А твой приятель петрозаводский, он чем на жизнь зарабатывает?

– Замначальника районного отдела милиции.

– Не милиции, а полиции, – ухмыльнувшись, поправил Брюнет. – Что, так и не успел привыкнуть к новому названию?

– Нет, в мозгу пока не прижилось. Наверное, потому, что всю сознательную жизнь прожил с названием «милиция». Хотя то, что у нас именовалось «милицией», и не вполне соответствовало этимологии слова.

– Чему не соответствовало? А впрочем, неважно. Вот лично мне, Николаич, абсолютно по фиг: пусть они хоть как обзываются, хоть конными водолазами – лишь бы толк был. А вот как раз с «толком» покамест все не шибко кошерно.

– Согласен. Я тоже считаю, что совершенно неважно как прозываться, – кивнул Купцов. – Менты или копы? Да какая разница! Не сочти за пафос, но по мне так главное – чтобы совесть была у людей служивых. Осознание того, что они служат своему народу, Родине.

Виктор Альбертович барственно сложил руки на груди и сказал дружелюбно, безо всякого намека на сарказм:

– Что-то я в последние дни слишком часто слышу это, редкое по нынешним временам, слово.

– Какое именно? Родина?

– Совесть. А вот скажи мне, Леонид Николаевич, откуда ей взяться, совести-то? Если, допустим, ее у ментов не было раньше, откуда она теперь возьмется?

Купцов на секунду задумался и со спокойной рассудительностью ответил:

– На самом деле, Виктор, всё не так уж критично. Далеко не у всех сотрудников плохо с совестью. Лично я знаком с достаточно большим количеством людей из нашей системы: с кем-то по-прежнему дружу, с кем-то просто поддерживаю отношения. Так вот: все они – вполне нормальные, совестливые люди. И настоящие профессионалы. Да, порой они могут позволить себе нарушение дисциплины, могут позволить «где-то, чего-то, как-то». Но! Это «чего-то и как-то» никогда не выходило за рамки. Те, за которыми кончается порядочность и начинается нечто противоположное.

– Узнаю, узнаю брата Колю, – рассмеялся Брюнет. – Сейчас ты, возможно сам того не замечая, невольно обрисовал портрет нашего общего друга Борисыча.

– Разве? Ну может быть. Может, ты и прав… К слову, Виктор, я давно хотел тебя спросить, да все подходящий момент не подворачивался.

– Спроси, коли хотел.

– Что там за история у тебя в 2006 году приключилась? По Главку разные слухи тогда ходили. Но я, признаться, так толком и не понял: в чем трагедь и кто кого завиноватил? Вроде как даже Димка в ней каким-то боком поучаствовал?

Виктор Альбертович помрачнел лицом, отвернулся к окошку и некоторое время молчал. Затем допил остывший чай, заглотил лимонную дольку и, глухо откашлявшись, попросил:

– Знаешь, Леонид Николаич, давай мы за эту тему другим разом погутарим? Потому как врать мне тебе не хочется, а к душевному стриптизу я сейчас… хм… немного не готов. Тем более что история эта длинная. А у нас до прибытия осталось, – Брюнет скосил глаза на дорогущий «Лонжин», – минут пятнадцать. Надо бы еще морду лица умыть.

С этими словами Брюнет поднялся, снял с багажной полки сумку и принялся рыться в поисках заботливо собранных супругой банно-бритвеных принадлежностей.

Тверь, 24 августа, ср.

– …Па-адъем, станичники! – провожая глазами мелькнувший по правому борту «фердинанда» указатель «Тверь. 12 км», зычно прокричал сидящий за штурвалом Зеленков. – До финиша автопробега осталась последняя дюжина.

– А? Чего? – разлепил веки лишь пару часов назад закемаривший Петрухин.

Практически всю ночь в дороге он «просвещал» Саню и Витю, рассказывая о тех, кого им предстояло задержать. Дмитрий почти не скрывал деталей, справедливо полагая, что, во-первых, в такого рода делах обязательно должно существовать определенное доверие, а во-вторых, в случае успеха ребята и так многое узнают. После того как тема с «тверскими упырями» была всесторонне обсосана и обкашляна, сугубо для поддержания боевого духа Петрухин переключился на нейтральные байки и поведал бойцам несколько душераздирающих криминальных историй. Парни слушали его, раскрыв рот, до тех пор пока… пока все трое не задремали.

Так что остаток пути Зеленков провел в тишине и в шоферском одиночестве.

– Я говорю: до Твери – двенадцать километров, – продублировал Котька.

– А-а, – потягиваясь, кивнул Дмитрий и толкнул ближайшего к себе бойца, коим оказался Горюнов. – Господа спортсмены! На зарядку стаановись!..

Через десять минут колеса «фердинанда» пересекли невидимую черту и вкатили в Тверь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Термидор – 11-й месяц французского республиканского календаря («месяц жары»), продолжался с 19/20 июля по 17/18 августа. В переносном смысле слово «термидор» означает любую реакцию против завоеваний революции.

Подробности этих историй читайте в книге «Решальщики. Раскрутка».

Здесь – Васильевский остров.

Здесь от flic – разговорное, жаргонное прозвище полицейских во Франции. По одной из версий, рядовые французы расшифровывают слово flic как La federation legale des idiots casques (в буквальном переводе «Легальная федерация идиотов в шлемах»).