Б. Седов - Отшельник

Лучше бы я этого не делал.

Ящик по обыкновению передавал новости, которые у нас в стране бывают только двух типов: плохие и очень плохие.

«… Передаем обращение взятого в заложники в Ираке гражданина США с просьбой о помощи… Мужчина с завязанными глазами, представившийся как Эбан Эбиас, сообщил нашим корреспондентам, что он приехал из Денвера, штат Колорадо, и является гражданским инженером. Заложник обратился к мусульманскому сообществу с просьбой поспособствовать его освобождению из плена. Захвачен он ранее не известной группировкой „Бригады исламского гнева“. Экстремисты не выдвинули никаких требований. Госдепартамент США признал, что похищенный Эбиас действительно является натурализованным гражданином США, уроженцем Ирака…»

Угу, лениво подумал я. Что-то как грибы после дождя появляются всякие «исламские бригады». А про Аль-Каиду вовсе помалкивают в последнее время. Уж, не ты ли, Костя, лишил самых ярых «муслимов» финансовой мощи? Если не я, то кто же?… Не грех и выпить за это.

«… Россия планирует начать переговоры о выводе своих военных баз из Грузии уже к началу лета. По словам первого заместителя министра иностранных дел России Валериана Мокрицина, „широкомасштабные переговоры по выводу наших баз мы начнем сразу, как только будут назначены главы делегаций как с российской, так и с грузинской стороны“.

Хорошая новость, что и говорить. Мало того, что все завоевания предков на Кавказе просрали, так еще и дела международные, как, впрочем, и всякие, вести умеем четко и быстро. Переговоры начнем сразу. Как назначим. Ждите.

Или это и называется тонкой дипломатией, и все изначально так и задумывалось?

Я вскрыл очередную бутылку «Грольша» так ловко, что над горлышком заструился классический дымок - кайф! Ну, за мир и дружбу между братскими народами!

Тимур хлопнул стопку холодной водки. Он специально, чтобы мне потрафить, откопал в самом крутом супермаркете Томска «Дипломат» ливизовского розлива. Будто бы в память о любимом Питере. Но я все больше на пиво налегал, а крепенькой сам добытчик и баловался.

«… По прогнозам специалистов, взрывы могут продолжаться еще несколько дней. Пожар погасить пока не удается. На складах в Запорожской области хранилась вся номенклатура боеприпасов, стоящих на вооружении армии страны. В пятницу утром появились сообщения о том, что осколки снарядов подожгли нефтебазу на станции Незалежновка в двух километрах от эпицентра взрывов. В результате взрывов было прекращено движение по железнодорожному пути Симферополь - Харьков и по автодороге, которая проходит вдоль железнодорожного полотна…»

Горят синим пламенем братья славяне. За самостийность тоже приходится платить. Пятеро погибших, сотни пострадавших. Скорбим. Помянем…

«… В столице снова гибнут журналисты. Скандально известный политический обозреватель, талантливый поэт и прозаик, популярный телеведущий Алексей Гончаров и молодая журналистка из Томска Елизавета Русинова убиты сегодня в Сокольниках. Они были застрелены в результате нападения группы неизвестных. Ранение также получил случайный прохожий… По имеющимся у следствия сведениям, убийство совершено с целью похищения лазерного диска с компроматом на высокопоставленных лиц…»

Продемонстрировали траурные фото. С телеэкрана на меня взглянул сначала рано располневший парень с печатью порока на высоком челе. А затем грудь мою навылет прострелил беспомощный взгляд моей томской знакомицы.

Мне показалось, что пуля пронзила меня насквозь. Остановилось сердце. Перехватило дыхание. Я неловко дернулся, открытая бутылка пива свалилась с подлокотника кресла и покатилась под столик, оставляя на ковре влажный след…

Лиза. Как же так?

За что это мне?

Еще одна женщина, встретившая меня себе на беду. Еще одна оборвавшаяся из-за меня жизнь.

Все суки! Ненавижу!!! Почему не меня-то, а? За что их - молодых, бестолковых, красивых?!

Мне представилась миниатюрная хохотушка Лиза на набережной Томи. Шелковое темно-синее платье, прилипшее к мокрой от минералки спине. Лучистый взгляд. Страстная ее речь: «Я наткнулась на очень серьезную тему, и, если у меня получится, то это будет здорово…»

Партнеры мои косились на меня странновато, но я, молча и безразлично, словно зомби из обреченной зоны, добрел до кухонного шкафчика с посудой. Достал граненый стакан и, вернувшись в зал, наполнил его «Дипломатом» до краев. И жахнул. Будто воду. И ничего не почувствовал. Нет, вру, почувствовал. Обиду, боль, жалость, любовь, ненависть и даже возбуждение. Самая своенравная часть моего тела по-своему отреагировала на воспоминание о бедной девчушке. И я почувствовал еще и нестерпимый стыд за самого себя. Только вкуса не чувствовал - и наполнил очередной стакан.

А когда Семен открыл было рот, я не выдержал:

- Пошли все в жопу! Чего пялитесь?… Не могу видеть вас больше!…

Семен вышел молча, а Тимур беспокойно заглянул мне в глаза:

- Ты это, командир, без глупостей только, очень тебя прошу…

И тоже, сутулясь и слегка пошатываясь, покинул комнату.

Я не стал пить водку, брезгливо отодвинул стакан подальше и просто откинулся в кресле, не в состоянии больше пошевелиться. Мир стал мутным, расплывчатым… Не в силах вынести такую мировую трансформацию, я устало прикрыл глаза. С ресниц сорвалась капля и пощекотала мне щеку, скатываясь к подбородку…

И я поймал себя на том, что плакал уже во второй раз за сегодняшний день.

Примерно в то же время глава Амжеевской администрации снимал усталость и напряжение после трудов праведных, используя для релаксации привычную ежедневную процедуру номер восемь. Через сорок минут Борис Тимофеевич планировал встретиться с братом в «Шконке», соединив приятный ужин с полезной беседой о возможных путях решения наболевших вопросов. А наболело их за последнее время немало. И беспокойные мысли не давали Вертякову полностью сосредоточиться на отдыхе.

Впрочем, опытная Элла Арнольдовна, проводящая сеанс расслабления, не зря выбила себе прибавку к жалованью. Ее пухлые губы так профессионально оглаживали вялый член босса, а язычок так нежно щекотал кожаную уздечку на самом кончике сморщенной головки, что приятная истома, поднимающая откуда-то от ступней, достигла наконец пухлого живота государственного чиновника. Голова, забитая дурацкими мыслями, стала тут же пустеть, а головка, напротив, набухать и полнеть. Что дало секретарше возможность сладко причмокивать распираемым ртом, приводя шефа в благоприятное расположение духа.

Дверь в кабинет на время сеанса, разумеется, была заперта. Но, чтобы громкое чмоканье не вызывало в сотрудниках администрации нездорового любопытства или, паче чаяния, зависти, в кабинете почти на полную мощь был включен телевизор.

Дыхание патрона участилось, глаза закрывались от сладострастия, но для продления удовольствия Вертяков, в полном соответствии с рекомендациями сексологов, пытался отвлечься и косился на голубой экран.

Исламисты, заложники, военные базы, очередные взрывы и катастрофы - все это как нельзя лучше способствует увеличению продолжительности полового акта. О-о-ох…

Убийства тоже неплохи. Вот и очередные два… а-а-а-ах…

Какое приятное и отчего-то знакомое лицо. Руководитель района представил, что губы этой девки приникли сейчас к его естеству, и почувствовал приближение ошеломительной дрожи…

Ого! Так ведь это она и брала у него в начале прошлого месяца. Не в рот брала. Интервью!

Пронзенный догадкой, он попытался вскочить, забыв о процедуре, ткнул пузом в лоб секретарше, а та рефлекторно сжала зубы. Но успела среагировать и отпустить, не причинив начальнику вреда и особой боли. Этот легкий укус вызвал у Вертякова долгожданный оргазм. Струя семени ударила в рот Элле Арнольдовне, будто шампанское из хорошо встряхнутой бутылки. Впервые за всю карьеру она не успела сглотнуть и поперхнулась. Но, справившись с кашлем, она снова разинула измазанный спермой рот:

- Ты охренел, Борюня! Я ведь тебе чуть хозяйство не откусила!…

Но офонаревший от происшедшего Вертяков оставил этот крик души без внимания.

- Загибай пальцы, Сань. Не гни, а загибай. «Мерс» и сто тридцать кусков баксов - раз. Твои люди так и не нашли концов. С детсадом французским облом случился, хотя это и совпадением может быть. Но все равно - два. Кедровник, трупаки в деревне, сука продажная Михайлов в Москве, - все вместе большое-пребольшое три…