Мартин Сутер - Альмен и розовый бриллиант

17

На узких улочках среди вилл не было ни души. Гроза утихла, хотя дождь все еще лил как из ведра. Карлос с Альменом шли молча, опустив головы, спрятав руки в карманы.

Подходя к вилле Шварцакер, они еще издали заметили стояночные огни автомобилей и автокран. Ветер поломал крупные ветви старых деревьев и преградил проезд сразу трем машинам. Они оказались заперты – ни туда ни сюда. Рабочие городской службы в оранжевых ветровках как раз занимались разборкой завала.

Альмен забеспокоился, как там его стеклянный дом, который тоже стоит под старыми деревьями. Они прибавили шагу. К счастью, домик садовника не пострадал, не считая пары свалившихся на него обломанных сучьев.

Но этот день, видимо, не мог закончиться без сюрпризов. Карлос отпер дверь и пропустил вперед Альмена. Тот вошел и включил свет.

– Small world[74]. – Голос принадлежал Бобу, человеку «Брукфилд Клейн». Он сидел на второй ступеньке лестницы, ведущей в мансарду, и щурился от внезапно вспыхнувшего света. Левой рукой он опирался на бедро, в правой небрежно держал пистолет.

– Вымокли? Я, к счастью, успел до дождя.

По лестнице спустился его напарник. Молча кивнув вошедшим, он встал за спиной у Альмена с Карлосом.

– Мы вас надолго не задержим, – сказал Боб, – вам надо поскорей переодеться в сухое.

Альмен не потерял самообладания:

– Что вам угодно?

– Хотим убедиться, что вы не сделали копию.

– У нас нет копии.

– Собственно, и мы так думали. Однако после того, как вы сегодня наведались в дом Соколова, нам показалось, что дело начало приобретать другой оборот. Так?

– Вы что же, по-прежнему следите за нами?

Бог бросил взгляд на напарника и сказал:

– Go ahead, Joey[75].

Джои вытащил из-под полы пиджака пистолет, снял предохранитель и приставил к голове Альмена. Свободной рукой натренированными движениями он обшарил его карманы и все содержимое выложил на консоль под зеркалом в золоченой раме. Того, что они искали, тут не оказалось.

– Прежде чем залезть ему в трусы, обыщи этого, – указывая на Карлоса, приказал Боб.

Джои послушно выполнил приказание. В правом носке Карлоса он нашел флешку.

– Бинго! – ухмыльнулся Боб. Он встал и направился к выходу. Джои, прикрывая напарнику спину, вышел следом.

– Гринго, – прошипел Карлос.

Тем же вечером Карлос поднялся на крутую крышу домика садовника и достал из трубы ноутбук Соколова. Действия американцев вывели его из себя, и он решил, что просто так не сдастся.

Он решительно разорвал упаковку нового шнура и подключил компьютер к розетке. Что искать, он и сам толком не знал. Ключевые слова «hedge», «win», «Брукфилд», «Клейн» – все это было как-то связано между собой, но в данном случае ровным счетом не имело никакого смысла. Он решил искать только в папках и стал просматривать одну за другой, полагаясь на интуицию. Задав поисковику задачу искать только программы, он получил столько результатов, что пришлось от этой идеи отказаться. Жесткий диск соколовского компьютера был слишком емким – насчитывал один террабайт и был заполнен на две трети. В основном данными и программами, в которых могли разобраться только программисты.

Звуки фортепьяно, которыми Альмен пытался привести в порядок чувства, к тому времени умолкли. И тут Карлоса осенило: нужно ограничить поиск временными рамками со дня передачи данных до дня поступления срочного письма от Ла Рута, в котором тот требовал уничтожить любые следы их общения и спрятать копию программы.

Но и в этом случае поисковая система выдала девять тысяч результатов. Тогда он ввел еще один фильтр: искать только те папки, какие были созданы в этот промежуток времени.

Поисковик нашел двести тридцать четыре папки. Одна из них имела название «Grotto».

– Dios![76]  – непроизвольно вырвалось у него.

Папка лежала в корзине. Чтобы ее открыть, сперва пришлось вытащить ее на рабочий стол. В папке лежал всего один документ под названием «dfdut-bce2/bg». Карлос открыл его и увидел на экране множество символов и цифр – какая-то бессмысленная абракадабра.

Тогда он спустился вниз. Альмен уже ушел в спальню. Карлос постучал.

– Секунду! – донесся голос Альмена. До ушей Карлоса долетел скрип кровати и слабый писк дверцы шкафа, после чего Альмен предстал перед ним в шелковом ночном халате.

Карлос извинился за позднее вторжение, но настойчиво предложил Альмену подняться к нему наверх. С тех пор как Альмен переселился в домик садовника, он заходил в комнату Карлоса всего один раз и забыл, какая же она крошечная. Стоя на ногах, поскольку в комнате был только один стул, они дружно пялились на экран, по которому бежало несчетное количество символов.

– Это и есть розовый бриллиант?

– No sé[77]. Однако это то, что лежало в папке под названием «Grotto» и было перемещено в корзину. Соколов забыл ее очистить.

– Неряха, я же говорил.

Парад символов окончился, и курсор остановился в конце поля данных. Альмен с Карлосом переглянулись.

– Ну, и как мы узнаем, что это та самая программа? – Вопрос Альмена не предполагал ответа.

– Saber?[78] – пробормотал Карлос в раздумье.

Альмен перевел взгляд на мансардное окно и посмотрел в ночь. Буря снова усиливалась и нещадно трепала ветви почтенных парковых деревьев.

Он отвернулся от окна и снова посмотрел на Карлоса:

– Кажется, я знаю, что делать. Но прежде нам нужно исчезнуть.

Дождь перестал, но порывистый ветер все еще сбрасывал на землю тяжелые капли с веток. Перед домом стоял старенький «Опель». Водитель, завидев их, вышел. Человек телосложением напоминал Карлоса. Он был на пару лет моложе, но его лицо имело те же классические черты народа майя.

Карлос представил его как дона Грегорио. Со словами «mucho gusto»[79] они пожали друг другу руки.

Новый знакомый повез их через город, то и дело останавливаясь перед оцеплениями, которые выставляли бригады по уборке поваленных деревьев и пожарные, откачивавшие воду из подвалов. В одном из пригородных районов Альмен окончательно потерял ориентацию. Однотипные жилые блоки постройки пятидесятых-шестидесятых по обе стороны плохо освещенных улиц. Промышленные здания сменялись школьными, жилыми кварталами, трамвайными депо и унылыми спортивными площадками. Дон Грегорио уверенно пробирался сквозь лабиринт улиц и в конце концов затормозил у одной из безликих пятиэтажек. С крохотных балкончиков смотрели в небо спутниковые тарелки, а окна мерцали голубым светом телеэкранов.

Дон Грегорио подвел их к подъезду, открыл входную дверь и вошел первым. На лестничной клетке их встретила смесь кухонных запахов. За дверями квартир, мимо которых они проходили, тявкали собачонки.

Добравшись до четвертого этажа, он поставил на землю чемодан Альмена и несколько раз с равными промежутками позвонил. Дверь тут же открылась. Человек со схожими чертами коренного жителя Америки без слов впустил их внутрь.

Квартира была с низкими потолками, нанесенная на старые обои дисперсная краска от времени пожелтела. Пахло сигаретами и едой.

Дон Грегорио провел гостей через узкий коридор. На кухне за столом сидели несколько человек. Они тихо беседовали между, а при появлении новых людей смолкли.

В соседней комнате телевизор показывал испаноязычный канал. Альмен выхватил взглядом кровать, на которой, как на диване, расположились еще четверо.

Следующая дверь была заперта. На ней висела табличка со словом «Ocupado»[80]. Хозяин указал на нее и пояснил: «El baňo. Это туалет».

Потом открыл дверь напротив, и они вошли в небольшое помещение. Из мебели здесь были стол, два стула, кровать, шкаф и двухъярусные нары. На стенах висели плакаты с изображениями туристических красот Гватемалы, Сальвадора и Никарагуа.

– Bienvenidos[81], — пожелал им дон Грегорио, поставил чемодан и с извинениями удалился.

Альмен с Карлосом занялись распаковкой вещей и обсуждением планов. И чуть за полночь улеглись спать.

Со времени, когда он покинул Чартерхауз, Альмен никогда не делил комнату с другим мужчиной. Да и комнаты в Чартерхаузе были попросторнее этой. И то, что единственной кровати уготована участь дивана, было ясно с самого начала, стоило лишь взглянуть на обстановку этого жилища. Карлос предоставил ему право выбрать койку на нижнем или верхнем ярусе. Альмен выбрал верхнюю, поскольку рассчитывал выгадать там больше простора для личной жизни. При этом опыта спанья на нарах у него не было.

Но еще хуже было то, что ванную и туалет приходилось делить с восемью – как выяснилось позднее – соседями. Он был полон решимости в ближайшие дни сделать все необходимое, согласно их плану, чтобы как можно быстрее положить конец такой жизни.