Гарольд Роббинс - Никогда не покидай меня

- Я не искал тебя, а ты не искала меня, - произнес я и вспомнил, что сказала мне Мардж в то утро, когда я отправился к Брэйди. Понял, что Мардж знала ответ, прежде чем я произнес его.

- Думаю, Мардж уже известно о том, как я отношусь к тебе. Она сказала недавно, что пожизненных гарантий не существует. Она сама не захочет, чтобы мы поступили иначе.

Она прильнула к моей груди.

- Пусть так, но ты ничего не сказал о детях.

- Они уже не дети, - отозвался я. - Они - взрослые люди. Джини исполнилось шестнадцать, Бреду скоро будет девятнадцать. Они знают, что случается в жизни. Уверен, они поймут. Они уже почти достигли возраста, когда человек способен сам заботиться о себе.

- Но что, если они осудят тебя и не пожелают иметь с тобой ничего общего? Как ты это воспримешь? Возможно, со временем ты возненавидишь меня за то, что я увела тебя от них.

Комок подкатил к горлу. Я едва смог заговорить.

- Я.., не думаю, что это случится.

- Но это возможно, - настаивала она. - Подобное происходило в прошлом.

Я не хотел об этом думать.

- Я переживу это.

- Еще есть вопрос о деньгах, - продолжала она.

- Что такое? - настороженно спросил я.

- Развод обойдется тебе недешево, - ответила Элейн. - Я тебя знаю. Ты отдашь ей все, что она попросит, и ты должен так поступить. Она заслужила это годами вашей совместной жизни. Но позже ты можешь пожалеть о том, что из-за меня лишился этих денег.

- Я мало имел в начале нашей жизни, - сказал я. - Меня устроит, если в ее конце я останусь с тем же.

Я улыбнулся Элейн.

- Если, конечно, ты не возражаешь.

Она сжала мою руку.

- Мне не нужны твои деньги. Мне нужен только ты.

Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Я поцеловал ее руку.

- Ты сделаешь меня счастливым.

Она поцеловала меня в губы.

- Сделаю, сделаю, - пообещала Элейн.

Я откинулся на спинку кресла.

- Завтра поговорю с Мардж.

- Может быть...

Она колебалась.

- Может быть, тебе следует немного подождать для уверенности.

- Я и сейчас уверен, - твердо заявил я. - Не стоит тянуть. Это только все затруднит.

- Что ты ей скажешь? - спросила она.

Я собрался ответить, но Элейн поднесла палец к моим губам.

- Нет, - промолвила она. - Не говори мне. Не хочу ничего слышать. Ты скажешь ей то, что втайне боится услышать каждая женщина. Мы живем со страхом, что однажды он придет и скажет, что разлюбил. Я не желаю слышать, что ты ей скажешь. Только обещай мне одну вещь, дорогой.

Она заглянула в мои глаза.

- Что? - спросил я.

- Будь к ней добр, - прошептала она. - И никогда не говори об этом со мной.

- Обещаю, - сказал я, целуя ее в лоб.

- Я никогда не надоем тебе, Бред?

- Никогда, - ответил я, и тут зазвонил телефон.

Застигнутые этим звонком врасплох, мы отпрянули друг от друга. Телефон ожил впервые за этот уикэнд.

Элейн вопросительно посмотрела на меня.

- Кто это может быть? - произнесла она. - Никто не знает, что этот уикэнд я провожу дома.

Она встала и подняла трубку.

- Алло, - сказала Элейн.

Из трубки донесся чей-то голос. На лице Элейн появилось странное выражение.

- Нет, что вы, я его не видела, - сухим, сдержанным тоном произнесла она и как-то странно посмотрела на меня.

В трубке снова зазвучал голос. Глаза Элейн широко раскрылись, в них появилась боль. Та боль, которую я заметил в них, когда мы познакомились. Она на мгновение сомкнула веки и покачнулась.

Я вскочил с ковра и обнял Элейн.

- Что случилось? - прошептал я.

Ее лицо выражало муку.

- Мистер Ровен, - внезапно упавшим голосом произнесла Элейн. - Он здесь. Сейчас я передам ему трубку.

Она протянула ее мне.

- Папа? - сказал я в микрофон, глядя на удаляющуюся Элейн.

Он старался сдерживать свое волнение.

- Мардж попросила меня разыскать тебя. Твой сын серьезно болен. Она полетела к нему.

Я почувствовал, как пол закачался под моими ногами.

- Что с ним?

- Полиомиелит, - отозвался отец. - Он в больнице.

Мардж сказала, что ты должен молиться за нас всех.

На мгновение я потерял дар речи.

Его голос испуганно зазвучал в трубке.

- Бред! Бред! С тобой все в порядке?

- Да, - откликнулся я. - Когда Мардж вылетела?

- Сегодня днем. Она велела мне связаться с тобой.

- Где Джини? - спросил я.

Я услышал щелчок.

- Я здесь, папа, - произнесла она.

- Положи трубку, маленькая чертовка! - закричал отец.

- Ничего, папа, - сказал я.

Она, должно быть, находилась у второго аппарата, в спальне. Рано или поздно Джини все равно узнала бы о болезни брата.

- Как ты себя чувствуешь, милая?

Она заплакала в трубку.

- Спокойно, детка, - ласково произнес я. - Слезами горю не поможешь. Я немедленно отправлюсь туда и выясню, что можно сделать.

- Правда, папа?

Ее голос заметно ожил.

- Ты нас не оставляешь?

Я закрыл глаза.

- Конечно, нет, малышка. А теперь положи трубку и спи. Мне надо поговорить с дедушкой.

Голос Джини зазвучал еще бодрей.

- Спокойной ночи, папа.

- Спокойной ночи, милая.

В трубке снова щелкнуло.

- Папа, - сказал я.

- Да, Бернард.

- Я выезжаю. Ты не хочешь что-нибудь передать Мардж?

- Скажи ей, что я молюсь вместе с тобой.

Я положил трубку с чувством горечи. Мардж не позвонила, потому что она знала. Отец позвонил, потому что он знал. Я обманывал лишь самого себя.

Я подошел к Элейн.

- Слышала?

Она кивнула.

- Я отвезу тебя в аэропорт.

- Спасибо.

Я направился в ванную.

- Мне надо одеться, - глупо сказал я.

Она ничего не ответила. Повернулась и исчезла в спальне. Спустя несколько минут вышла оттуда одетой.

Завязывая галстук, я посмотрел на Элейн в зеркало.

Узел получился неважный, но сейчас меня это не волновало.

Ее лицо выражало сочувствие.

- Мне очень жаль, Бред, - сказала она.

- Говорят, если вовремя начать лечение, эта болезнь не опасна.

Элейн кивнула.

- Теперь врачи справляются с ней гораздо лучше, чем когда...

В ее глазах снова появилась боль.

- Дорогая.

Повернувшись, я прижал Элейн к себе.

Она оттолкнула меня.

- Торопись, Бред.

***

Возле трапа я поцеловал ее.

- Я позвоню тебе, дорогая.

Она заглянула в мое лицо.

- Я - и она, - печально сказала Элейн. - Приношу несчастья тем, кого люблю.

- Не говори глупости. Тут нет твоей вины.

Ее широко раскрытые глаза смотрели на меня.

- Не знаю...

- Элейн! - резким тоном произнес я.

Ее мысли вернулись издалека.

- Я буду молиться за его здоровье.

Повернувшись, она побежала к машине.

Я поднялся в самолет и отыскал свободное место у окна. Уткнулся в иллюминатор, но не увидел Элейн. Моторы взревели. Я наклонился вперед и обхватил голову руками. В моем сознании крутилась одна безумная мысль. Если тут и была чья-то вина, то не Элейн, а моя.

Что сказано о грехах отцов?

Глава 31

Почти в полночь по среднеамериканскому времени я назвал свою фамилию девушке в голубой форме, сидевшей за стойкой больничной регистратуры. Пока она рылась в картотеке, я снял пальто. Через приоткрытую дверь увидел, как разворачивается такси, на котором я приехал из аэропорта.

Мимо стойки прошла монахиня в серой рясе.

- Сестра Анжелика, - окликнула ее девушка.

Монахиня обернулась.

- Да, Элизабет?

- Это мистер Ровен. Вы не проводите его в восемьсот двадцать вторую палату? Там лежит его сын.

Лицо монахини было добрым.

- Пожалуйста, идите за мной, - тихо сказала она.

Мы подошли к лифту.

- После десяти лифтеры уходят, - как бы извиняясь, сказала она и нажала кнопку.

Покинув кабину на восьмом этаже, мы зашагали по выкрашенному голубой краской коридору. Дойдя до просторного холла, свернули в другой коридор. В конце его я увидел маленькую фигурку, ссутулившуюся возле одной из дверей.

Я бросился вперед.

- Мардж! - закричал я.

Когда я приблизился к ней, она подняла свое лицо с резко обозначившимися от утомления и тревоги морщинками.

- Бред! - глухо вымолвила она.

Это был голос человека, пролившего за день немало слез.

- Бред, ты здесь!

Она покачнулась; я поддержал ее.

- Что с ним? - взволнованно спросил я.

Мардж заплакала.

- Не знаю. Доктора говорят, что пока ничего сказать нельзя. Кризис еще не наступил.

Она поглядела на меня, и ее серые глаза напомнили мне об Элейн. В них была та же боль.

Я не мог смотреть в эти глаза. Перевел взгляд на закрытую дверь.

- К нему можно зайти? - спросил я.

- Они разрешили заглянуть в полночь, - ответила Мардж.

- Уже почти двенадцать.

Я повернулся к монахине.

- Позову доктора, - сказала она, зашагала по коридору и исчезла в одной из комнат.

- Тебе лучше посидеть.

Я подвел Мардж обратно к дивану и сел рядом с ней.

Ее лицо было бледным, осунувшимся. Я зажег сигарету и протянул ее Мардж. Она нервно затянулась.

- Ты что-нибудь ела? - спросил я.

Она покачала головой.