Анна Ольховская - Эти глаза напротив

Взгляд девушки расфокусировался, поплыл, она сонно моргнула раз, другой, и вот уже веки сомкнулись, затылок удобно устроился на спинке кресла, и Моника уснула.

Виталий Сергеевич аккуратно перенес пациентку на кровать, снял с нее обувь, прикрыл одеялом и повернулся ко мне:

– А теперь идемте в вашу комнату.

– Зачем?

– А вы что, собираетесь спать здесь, в одной кровати с Моникой? Нет, если хотите, то конечно, но мне кажется, тут тесновато для двоих.

– Виталий Сергеевич, не говорите ерунды! – Я решительно поднялась с кресла и направилась к выходу.

– Да вы что! – возмутился эскулап, подхватывая свой саквояж и направляясь за мной. – Я вовсе не имел в виду… Эй, а куда это вы?

– Куда надо. – Я свернула в сторону холла. – А ерундой я назвала ваше желание вкатить и мне снотворное.

– Но как же? Александр Лазаревич…

– Что Александр Лазаревич? – Я в упор посмотрела на торопливо подошедшего ко мне Дворкина. – Что вы велели нашему уважаемому доктору, Александр Лазаревич? Отключить и меня тоже, чтобы под ногами не мельтешила, не мешала?

– Нет, – спокойно ответил Дворкин. – Чтобы отдохнула и набралась сил. Ранение у вас хоть и нетяжелое, но крови вы потеряли немало. А учитывая все события этого дня, отдых вам жизненно необходим. И ни в коем случае – волнения и переживания.

– Вот и не волнуйте меня! – Я довольно бесцеремонно оттолкнула пытавшегося меня оттереть обратно в тамбур главного секьюрити и направилась к Павлу.

Потому что он уже не лежал с закрытыми глазами, а полусидел – оказалось, что каталка была очень современной и регулировалась точь-в-точь как реанимационная кровать.

И сейчас изголовье было поднято, сама каталка стояла возле стола с мониторами, и Павел сосредоточенно наблюдал за происходящим снаружи.

Впрочем, как и все столпившиеся возле стола охранники.

Не то чтобы я точно соответствовала некрасовскому описанию русской женщины (насчет коня сомневаюсь), но в горящую избу ворваться – не вопрос.

А уже тем более – прорваться сквозь стену мощных тренированных спин, закрывавших от меня желаемое.

Очень желаемое – Олежку и Мартина.

Рука ранена? Ну и что? Есть же вторая. Сжимаем пальцы в кулак… ну хорошо, в кулачок, маленький, но очень твердый. Копытце такое.

И начинаем с усердием толкать этим копытцем в ближайшую могучую спину. Спина ощущает болезненный дискомфорт, о чем немедленно сигнализирует хозяину. Хозяин возмущенно оглядывается, видит воинственно настроенное чучелко с растрепанной косой и перевязанной рукой, гневный спич, смысл которого можно перевести как «Сударь, а вы не оскудели умом случайно?», суетливо торопится обратно в глотку, а хозяин спины смущенно пропускает чучелко вперед.

И – вуаля! Через несколько секунд я у цели.

А еще через мгновение судорожно цепляюсь за руку Павла, автоматически отметив, что чешуя его совсем не чувствуется, кожа на ощупь обычная, гладкая.

А рука – теплая и сильная. И сейчас участливо сжимает мою ладошку.

«Не надо было тебе сюда приходить».

– Господи, кто это?! – Вдоль спины завьюжил туда-сюда озноб, выгоняя на кожу все больше мурашек.

– Вот поэтому я и просил Виталия Сергеевича дать вам снотворное, – мрачно произнес появившийся рядом Дворкин. – Еще не поздно.

– Нет! Я останусь! И не надо на меня смотреть с таким сомнением! Можно подумать, вы все, когда увидели ИХ, всего лишь пренебрежительно фыркнули!

– Зато теперь понятно, кто помогал Магдалене и зачем, – криво усмехнулся Павел. – Вряд ли им нужны деньги. Им нужен я.

Спрашивать «Почему?» или возражать никто не стал.

Поскольку те, кто окружил сейчас вход в подземную клинику, были очень похожи на Павла. Вернее, на его уродливую карикатуру.

Потому что Павел, несмотря ни на что, был человеком.

А ЭТИ людьми точно не были. Несмотря на человеческие одежду и обувь.

Хотя если судить только по телосложению, наших гостей можно было назвать людьми. Да, высокими, да, несуразно узкими в плечах, да и форма черепа подкачала – сплюснутая сверху, с как бы выдвинутым вперед лицом. Но в целом – люди как люди. Мало ли на Земле некрасивых людей?

Но только не покрытых чешуей, с вертикальными зрачками в желтых глазах. Радужка в которых заняла всю видимую полость глазницы. А еще они почти не моргали. А когда разговаривали, изо рта мимолетно выпрыгивал тонкий раздвоенный змеиный язык. Ну и еще ушей не было на лысых головах. И бровей. И ресниц.

Как и у Павла…

Их было совсем немного – человек… нет, особей десять-двенадцать. Но не один же! И не два! Сколько же их вообще?!

– Это че, инопланетяне? – сипло выдавил один из охранников.

– Не думаю, – глухо ответил Павел. – Похоже, это наши соседи.

– Какие еще соседи?

– Соседи по планете. И живут они здесь, думаю, гораздо дольше человечества.

– Типа динозавры не вымерли? – гыгыкнул кто-то из парней, но тут же огреб подзатыльник от товарищей и заткнулся.

– Типа того, – усмехнулся Павел. – Все помнят сказки о Змее Горыныче? Который когда-то на Руси шалил? И девушек похищал?

– Так сказки же!

– Судя по всему… вернее, по мне – не сказки. Вот они, те, кто подкинул гены ихтиоза Арлекино. Не мутация это – наследственность…

– А змеи всегда своих жертв гипнотизируют, – тихо произнес кто-то из охранников. – Вот и эти…

– Но где же Мартин? Где Олег? Игорь Дмитриевич? – Голос предательски дрогнул, пришлось до крови прикусить губу, чтобы собраться.

И словно в ответ на мой вопрос стоявшие впереди твари расступились, пропуская вперед и Мартина, и Олега, и Игоря Дмитриевича…

Павел был прав – сейчас это были не прежние Мартин, Олег и Игорь Дмитриевич. Оболочка – да, их. Но глаза пустые, безжизненные, лица…

Почему-то вспомнился музей восковых фигур.

Я не выдержала, отвернулась и, всхлипнув, уткнулась в теплое плечо Павла.

«Не плачь. Все будет хорошо».

И в этот момент Мартин медленно, рывками – точно так же двигался ночью охранник в больнице – подошел к двери, нажал на что-то (видимо, кнопку переговорного устройства), вернулся на место и заговорил. Глаза его смотрели в никуда, голос звучал механически:

– Им нужен Павел. И девушки. Девушек можно выдать трупами. Павел нужен живой. Тогда они уйдут. И не тронут нас.

– Трупами? – взвился один из охранников. – Он сказал – трупами?! Вот урод! А ведь крутился вокруг…

Судя по захлебывающемуся иканию, кто-то саданул оратора под дых.

– Мартин сейчас всего лишь что-то типа передатчика, – процедил Дворкин. – Его личность, скорее всего, полностью отключена.

И не только его. Следующим заговорил Олежка:

– Варя, они меня убьют. У тебя на глазах. Ты ведь не хочешь, чтобы меня убили?

Климко:

– Моника, пожалей папу. Тебя все равно рано или поздно убьют, это всего лишь вопрос времени. А ты представляешь, что будет с мамой, если умрем мы оба?

– Совсем…..! Удавлю на..! Извини, Варя.

Кажется, Александр коротко и емко выразил общее мнение по поводу происходящего.

И в этот момент, аккуратно обогнув выстроившихся в ряд заложников, вперед вышел один из змеев.

Ну а как их еще называть? Змеи и есть. Подколодные. Повыползали из неведомых нор, Павел им понадобился. Непонятно пока – зачем?

Возраст этих гадюк довольно сложно поддавался идентификации, но вышедший вперед казался старше других. И явно был главным в этом клубке.

Он внимательно осмотрел вход в лечебницу, нашел камеру видеонаблюдения и, приблизившись к ней вплотную, произнес, в упор глядя на нас. Вернее, в камеру, но его неподвижные желтые глаза буквально притягивали наши взгляды. А голос звучал медленно и монотонно. Завораживающе, я бы сказала.

– Вы все слышали? А главное – ты, Павел, слышал? Мы – твои родственники, ты это, думаю, уже понял. И среди нас ты будешь равным. Никто не будет называть тебя уродом, монстром, чудовищем. Ты – уникум, Павел! Мы ждали твоего появления на свет тысячи лет…

– Потрахивая между делом наших девушек, – буркнул кто-то из охранников.

Говорят, что змеи вроде глухие, но конкретно эта особь глухотой точно не страдала.

– Грубо, но верно, человек, – усмехнулся гадюкин. – И как видишь, результат этого, как ты выразился, потрахивания оказался в итоге превосходным. Зачем тебе умирать ради него, человек? И ради незнакомых тебе девчонок? Вам ничего не будет, если отдадите их нам! Мы сумеем все устроить так, что никто ничего не узнает. Все будут уверены, что девушки просто свихнулись от пережитого и покончили с собой. Но самое главное – вы все в этом будете уверены! И никаких угрызений совести в будущем! Ну, соглашайтесь! Соглашайтесь. Соглашайтесь…

Его немного странный, какой-то шипящий голос заполонил все пространство холла, накатывая волнами, словно вечерний прибой. Умиротворяющий такой, шелестящий, дарующий покой и забвение прибой…

И мне уже не было страшно. И горько тоже не было. В конце концов, Мартин и Олег будут живы… И маме с папой будет легче перенести мою смерть. И вообще – как можно быть такой эгоисткой? Рисковать жизнью стольких людей – не говоря уже о любимых мужчинах – ради спасения собственной шкуры?! Надо сейчас пойти и открыть дверь…