Рита Тальвердиева - Найти меломана!

Именное приглашение ему лично вручил сам Синкин. На двоих. В своем, необжитом еще личными вещами, кабинете. Его удивление успел запечатлеть вертлявый парнишка с фотокамерой. А когда он наткнулся на этот самый снимок в местной газете, – удивился больше. Впрочем, подпись под снимком все объясняла. Среди эпитетов, подаренных новоиспеченному мэру, самыми скромными были – «народный», «доступный» и «социально-ориентированный».

Предвкушение настроило на победу. Но когда раздались вступительные аккорды его «Созвездия…», он вздрогнул. Димочка выскочил из-за кулис и театрально грохнулся на колени – вошел, так сказать, в образ.

– Ну и наглец, – пискнула Леся.

А ясноглазый наглец изобразил страдальческое лицо и, сдвинув брови к переносице, запел-задышал. Мелодия околдовала всех….

Извинившись перед Лесей, Меломан вышел на открытую террасу.

Усилившийся ветер раздвинул занавес из туч. Небеса здесь давали свое представление.

Вот закружились в хороводе созвездия, призывая на свой праздник царицу ночи. Из закулисья робко выглянула лишь Золушка – ополовиненная луна. Она мечтала попасть на бал. Прикрыв свою ущербность истертой до дыр шалью, она робко поплыла навстречу ветру. Царственный ветер узнал свою суженую. И закружил ее в вихре вальса. Небеса запели аллилуйю. Лишь в закульсье ворчал недовольный гром и метала испепеляющие взгляды несостоявшаяся подруга ветра – молния. Напрасно.

Сияющими брызгами разметал ветер яхонты и бриллианты, обернул плечи суженой новой, уже бархатной, тучкой и степенно повел улыбающуюся красавицу в астрополонезе. На глазах Золушка превратилась в Принцессу…

Звон разбитого кашпо, скинутого разбойничьей выходкой ветра, вернул его на землю. Пора, – понял он.

А в проеме дверей уже стояла Леся:

– Твой выход, Саша.

…Изумительная мелодия заскользила, как волшебная дорожка на волнах в трепетную лунную ночь. Кто-то из гостей закружился в танце, но разгоряченный конферанс трижды хлопнул в ладони:

– А под занавес нашего вечера, вернее, давно уже ночи – феерический аттракцион «Сыграй мою судьбу». Кто войдет в число счастливчиков? – исполнял ярмарочные рулады конферанс.

В стане свиты Синкина зашелестело. Конферанс сориентировался в момент:

– Но! Вне всякого конкурса мы просим пройти вперед нашего Виктора Ивановича Синкина.

Сквозь грохот и обвал оваций, раздался счастливый смех Синкина:

– Спасибо, друзья! Я – пас. Испытывать терпение фортуны не стану.

Фейерверк возгласов и гром аплодисментов заморозил вкрадчивый голос Кривошеева:

– Я не суеверный, господа. Ни сглаза, ни иной чертовщины – не боюсь. Но сегодня у меня, коренного семигорца большой праздник. Мой младший друг вступает в большую политику. И мне – весело, и море мне – по колено. И сама фортуна бегает у меня на посылках… Сыграй-ка, парень, мою судьбу! – Уже сочным басом загремел Кривошеев. – Спляшу я на пару с ней нашу русскую «барыню»…

Меломан усмехнулся и, кивнув, стал наигрывать «барыню».

Несмотря на грузную комплекцию, Кривошеев оказался пластичным танцором, слушал музыку, с оттяжкой откидывал коленца, и, под восторженный гул, прошел полкруга вприсядку. Под несмолкающие хлопки он дурашливо поклонился и присел за ближайший к сцене столик. Глаза его молодо блестели.

Но рандеву с судьбой не завершилось.

Румяный облик старинной плясовой вдруг исказила уродливая гримаса; сквозь задорные прежде аккорды просочились ядовитые нотки; жуткий стон из иного, неземного, регистра затопил сознание, расчленил мысли…

От ужаса застыли даже официанты.

– Оборотень! – тихо ахнул кто-то.

Все обернулись к Кривошееву. Он позеленел, дико блестели глаза, зрачки сновали как мыши. Но выглядел в целом получше, чем остальные. Школа!

Меломан с трудом отцепил от клавиатуры правую руку. Наваждение пошло трещинами. И… постепенно растаяло в воздухе.

Левая – еще сопротивлялась, плескаясь в тревожном тремоло. Но и оно уже угасало. Рука выжатой тряпкой соскользнула на колено. В полной тишине Меломан выбежал на террасу.

…Ночное небо тонуло во мраке. Лишь редкие звезды безнадежно сигналили «SOS». Красавицу луну не ангажировал более принц: спряталась замарашка-Золушка. За грязной тучей. Не видно.

–  И карета превратилась в тыкву,  – в отчаянии застонал Меломан.

Он проиграл. Мечте. Отомстить.

Ему стало страшно. За Кривошеева. Неземные гармонии открыли ему тайны грядущего. Он понял: никакой изощренный ум не в силах придумать кару, страшнее небесной. Той, что падет на долю Кривошеева.

Свежий ветер дохнул откровением: он Кривошееву – не судья. А Димон?.. Всего лишь заноза. Быстро вытащить и забыть, не баюкая нарастающий жар воспаления.

Из ковша звездопадом окатила Большая Медведица. Пришел черед озарения: он, Сашка Вальс, свободен! И – от зла. И – от горя. И… от мести.

И алмазная россыпь звезд просветила: рок графа Монте-Кристо ему не в пору. Зачем же брать одежду на вырост?..

– Я не умею ждать. И… не хочу мстить, – понял Саша – Я – на пути к себе. Я – найду!

Мрак рассеялся под магическим очарованием незримой феи – в трудный момент она всегда оказывается рядом. Луна вновь королевной вышла на подиум. К ней на крыльях любви спешит крестный Меломана – ветер. Хрустальной туфелькой вдруг скатилась звезда. Меломан подставил руки. Он подумал сейчас о Лесе.

Примечания

1

См. роман Риты Тальвердиевой «Ставка на Водолея»