Марина Серова - Волшебные чары

Поняв, что спорить бесполезно, – да я, в общем-то, не очень-то и протестовала – я прошла вслед за ней в дом, где меня ждали заинтригованные Полянские. Дмитрий Дмитриевич протянул мне список хозяев «Ауди». Я прочитала его, положила рядом с распечатками телефонных звонков и сравнила фамилии – и все тут же встало на свои места. Не удержавшись, я удовлетворенно хмыкнула – все было именно так, как я предполагала! Я попросила хозяйку:

– Лада! Покажите мне, пожалуйста, фотографии ваших знакомых.

– Членов «женсовета» или «приблудных»? – уточнила она.

– Не только их, а все, что у вас есть, семейные пары, кстати, мне не нужны. Вы же бываете на каких-то мероприятиях, и все такое прочее? А еще расскажите мне, кто есть кто на этих снимках.

– Ты уже знаешь, кто все это затеял? – глядя мне прямо в глаза, спросила она.

– У меня имеются кое-какие соображения, но пока нет никаких доказательств, – не стала скрывать я. – С очень большой долей уверенности я могу предположить, как именно развивались события, но мне нужно кое в чем убедиться, и без вашей помощи мне не обойтись. Но вот зачем все это затеяли – я до сих пор не знаю.

– Ты мне, самое главное, пальчиком в снимок нужного человека ткни, а я уж сама потом с ним разберусь, – недобрым тоном пообещала она и вышла.

Вошедшая тем временем Надя принесла большую суповую тарелку, в которой горой лежала жареная картошка. Венчала этот ароматный Эльбрус котлета, размером не меньше моей ладони. Еще она принесла тарелку чуть поменьше, с салатом из помидоров с огурцами, и добрый ломоть хлеба лежал на краю тарелки.

– Кофе потом принесу, – сообщила она и насмешливо спросила: – Небось ты рябчиков с ананасами ожидала? А у нас все без затей – для своих-то, это мы только на людях выпендриваемся!

Вернувшаяся Лада принесла два больших альбома и даже бровью не повела при виде тарелок. Надя объяснила ей:

– Хороший хозяин сначала работников накормит, а уже только потом и сам поест.

– Ты так говоришь, как будто я возражаю, – возмутилась Лада. – Но вот сервировать еду могла бы и поприличнее.

– Да брось ты, – отмахнулась Надя. – Здесь же все свои.

– Ешь, Таня, не смущайся, а я пока тебе снимки покажу, – предложила Лада.

Ситуация для меня сложилась непривычная, но сказать, что мне кусок в горло не лез, было бы явным преувеличением: я не просто очень есть хотела – я хотела жрать, потому что за весь день даже пирожка на ходу не перехватила. Я с аппетитом ела, а Лада листала альбомы. Вскоре я просмотрела все альбомы.

– Кто? – требовательно спросила она, и я, как Лада и просила, молча ткнула пальцем в снимок. – Твою мать! – не сдержалась она, но этим выражением и ограничилась – видимо, мужа постеснялась.

А вот Надя, которая не менее внимательно следила за просмотром снимков, выразилась гораздо эмоциональнее.

– Башку отверну! – грозно пообещала она. – Своими руками! Никому такого удовольствия не уступлю! – бушевала она. – Удавлю, как гадину! Как клопа вонючего раздавлю!

– Надя! Давайте отложим разборки на потом, – попросила я. – Предупреждаю сразу, что это – только мои умозаключения, а вот с доказательствами – беда. Пока – беда! – подчеркнула я. – Потому что все можно списать на роковое стечение обстоятельств или на простые совпадения. Потому-то, Лада, мне сейчас и нужна ваша помощь, – попросила я, с трудом сдерживая зевоту, – после столь обильного позднего ужина мне страшно захотелось спать.

– Все, что в моих силах, сделаю, – с готовностью пообещала она.

– Ничего особенного вам делать не придется, – успокоила я ее. – Просто завтра утром нужно будет перевезти в вашу клинику одного человека. Он сейчас в реанимации и изо всех сил симулирует амнезию, но завтра днем его собираются перевести в общую палату, и не исключено, что он, несмотря на ранения, попытается сбежать.

– А что с ним? – спросил Полянский. – По дороге не помрет?

– Два огнестрела, но для него все весьма удачно обошлось. А что он якобы потерял память – он изображает это явно не просто так, а потому, что страшно боится: найдут его – и добьют! Потому-то и прошу, чтобы вы поместили его в отдельную палату, где я с ним побеседую.

– Я тоже хочу при этом присутствовать, – потребовала Лада.

– Если вы хотите знать всю правду до конца, не стоит этого делать. Поверьте, наедине со мной он будет куда более откровенным, чем в большой компании. А уж в том, что я сумею его разговорить, можете не сомневаться – ведь до сих пор я вас никогда не подводила, – напомнила я ей.

– Хорошо, – согласилась она. – Я сейчас распоряжусь, чтобы приготовили палату и машину. Откуда нужно этого человека забрать, и… кто он такой?

– Из реанимации девятой горбольницы, а зовут его Степан Иванович Доронин.

– Я договорюсь с больницей, – кивнула она.

– Не волнуйся, Лада, мы и так все увидим и услышим, – пообещал ей Дмитрий.

Я поднялась и сказала:

– Ну, спасибо за хлеб, за соль. Поеду я!

– Брось! Оставайся здесь, места хватит, – предложила мне Лада. – Все равно завтра утром нам всем вместе ехать, так хоть выспишься по-человечески, а то вон уже глаза у тебя слипаются. Да и позавтракаешь нормально.

Поколебавшись, я все-таки согласилась. Устала я за эти дни так, что вполне могла уснуть за рулем, да и отсутствие у меня дома горячей воды тоже сыграло свою роль. Ну, надоело мне плескаться под холодной водой, сил не было – не моржиха ведь я в конце концов, и бегать с кастрюлями кипятка из кухни в ванную комнату мне тоже совсем даже не улыбалось.

Господи! Как же я в ту ночь выспалась! Утром я долго стояла под душем нормальной температуры, нежась от удовольствия и разве что не мурлыча.

В больнице все прошло на удивление гладко. Хотя… Какое тут, к лешему, удивление, раз за дело взялась Лада? Доронин, конечно же, решил, что его переводят в общую палату, вот и не рыпался. Но, поняв, что его везут на выход, он забеспокоился и задергался.

– Вас просто перевозят в другую больницу, – объяснила я ему, и он успокоился – или только сделал вид, что успокоился.

В принадлежавшей Ладе клинике все уже было готово к приему больного. Нас быстро подняли на лифте, и вскоре мы оказались в одноместной палате, которая – я в этом не сомневалась! – была напичкана подслушивающей и подсматривающей аппаратурой.

– Ну, что, Степан Иванович? Давайте поговорим? – предложила я ему, когда мы остались вдвоем.

– Меня зовут Степан Иванович? – спросил он, все еще симулируя амнезию.

– Кончай придуриваться, Доронин! – скривилась я. – Игры кончились! Я тебе сейчас обрисую ситуацию, а ты уж сам решай – говорить правду или нет! Только учти: я знаю практически все, включая и имя заказчика. Но вот зачем вы все это затеяли, мне до сих пор непонятно. Но ты ведь мне скажешь, не правда ли?

– Ты кто? – спросил он.

– Частный детектив, Татьяна Александровна Иванова, – представилась я.

– Ну, рассказывай, Иванова, а я послушаю! Может, и вспомню что-нибудь, – усмехнулся он.

– Повесь свои уши на гвоздь внимания, Стив Доро, – усмехнулась я и начала: – Итак, инициатива исходила от заказчика, а ты – просто организатор или посредник, это уж как тебе больше нравится. Тебе поручили организовать такую ситуацию, при которой Наталья Васильевна Журавлева изменила бы своему мужу, и ты принялся за дело изо всех сил. Думаю, это ты придумал подсунуть подслушивающее устройство в один из подарков для Журавлевой. Где именно осуществлялся прием с «жучка» – уже неважно. А важно то, что ты был полностью в курсе всех ее планов. Здоровьем своих ребят, которые в стриптиз-клубе выступают, ты рисковать не захотел – их ведь и узнать ненароком могли – и обратился за помощью к Анатолию Игоревичу Коробову, с которым ты связан уже давно, у вас какие-то свои дела, но это меня не интересует. Кем он там в актерском агентстве «Бон шанс» трудится, теперь неважно, но он тебе помог – благо нищих актеров у нас пруд пруди. Кстати, чтоб ты знал: я в альбомах агентства нашла фотки почти всех фигурантов. Первые ваши три попытки уложить Наталью Васильевну в койку провалились с треском, хотя мужики старались изо всех сил. И тогда то ли тебе, то ли еще кому-то пришла в голову гениальная мысль – подсунуть к Журавлевой человека, очень похожего на ее мужа в молодости. О том, что она без памяти любит Николая Николаевича, в определенных кругах знают все. А о чем это нам говорит? А о том, что заказчик тоже в этих кругах вращается! Но как именно Журавлев выглядел в молодости? И тут уже Коробов отличился: он был когда-то женат на Анне, родственнице Николая Николаевича, и знал, что у нее есть комплект свадебных фотографий Журавлевых. Он приехал к ней с бутылкой, напоил ее, попросил показать ему фотографии – и умыкнул их. Так вы получили образец, под который и нужно было загримироваться, и подобрали исполнителя – Валерия. Увидев его в «образе» своего мужа в молодости, Наталья Васильевна испытала шок – да и кто бы его не испытал? – но ваша затея опять-таки провалилась. Однако, увидев ее реакцию, вы решили, что находитесь на верном пути, и продолжили травлю этой весьма достойной женщины. А ей вся эта история уже до смерти надоела, и она обратилась ко мне. А уж я и «жучка» нашла, и все вашу игру разгадала. Понимая, что в Тарасове у исполнителя имеются определенные связи, я увезла ее в Сухуми, где нужными связями обладаю как раз я! Мы просили всех держать в тайне наш отъезд, но я была уверена, что, когда Наталью Васильевну начнут искать – а вы, как я поняла, и не собирались отказываться от своих гнусных планов, – кто-нибудь проболтается, и мне было важно узнать: кому именно. Но тут вы, надо отдать вам должное, нас переиграли. Только вы не учли, что телефон-то был на прослушке, и об интересе некоей женщины к нынешнему местонахождению Журавлевой тут же стало известно мне. Мы как следует подготовились – дождались-таки результатов! К сожалению, во время задержания Валерий пострадал по собственной вине, и допросить его я не смогла. Но вот парнишка-оператор внес некоторую ясность в этот вопрос, а уж найденная в вещах Валерия свадебная фотография Журавлевых говорила сама за себя – два полных комплекта этих снимков были в Тарасове на своих местах, значит, следовало выяснить судьбу третьего, московского комплекта. Я понимаю, что подслушивать под дверью некрасиво, но, когда делаешь это ради благого дела, уже не так стыдно! Короче, из очень темпераментного разговора Анны с ее бывшем мужем я узнала, что снимки у нее тайком забрал Коробов. Танцуя от печки, то есть от «дудурчика», выйти на агентство «Бон шанс» было делом пяти секунд. А уж посмотреть их альбомы, найти фотографии этих подонков и выяснить, что ты связан какими-то делами с Коробовым, к которому, пусть и нечасто, ты приезжаешь из Тарасова, а также вызнать твой псевдоним – Стив Доро, тоже было несложно. Но вот Коробова я в агентстве уже не застала, и дома его не было. Узнав от Анны, что я приехала из Тарасова, да еще от самих Журавлевых, да еще и за их свадебными фотографиями, он понял, что влип по-крупному и нужно уносить ноги, пока цел. Он сбежал, стараясь не оставлять никаких следов, но перед этим позвонил Валерию, а когда тот не ответил, Коробов перепугался еще больше! Затем он позвонил тебе и сказал, чтобы ты его не искал и вообще забыл о его существовании. Коробов мог знать о том, кто такой Николай Николаевич Журавлев и каково его положение в нашей области только по твоим рассказам: Анна явно была не в курсе того, кем он стал. Кое-что ему, в чем я не сомневаюсь, рассказывали подонки, участвовавшие в этой мерзкой истории, но и этого ему оказалось достаточно, чтобы перепугаться насмерть. Что уж сказать о тебе? Ты-то очень хорошо себе представлял, что с тобой сделают, если узнают и о твоем участии, причем очень деятельном, в этой отвратительной, гнусной… Я даже не знаю, какие еще приличные слова можно подобрать – авантюре! Да тебя Журавлев с его-то связями в порошок бы стер и по ветру развеял. И ты решил сбежать! Причем немедленно, потому что у тебя земля буквально горела под ногами! Но чтобы хотя бы какое-то время где-то скрываться и при этом не бедствовать, не стоять на паперти, нужны хорошие деньги. А у тебя их явно недостаточно: ты – не хозяин клуба, а всего лишь управляющий. И ты обратился к заказчику! И он пообещал дать деньги! Ты тут же собрал сумку, принес ее на работу, дождался, когда все уйдут – а в этот день не было представления, – и пошел на встречу с заказчиком, чтобы потом, вернувшись в клуб, взять сумку и отправиться в укрытие. Причем ты даже билет заранее не купил, чтобы тебя не могли вычислить, наверное, решил частным образом договориться с проводником поезда. Но!.. Вместо денег ты получил две пули и огреб удар чем-то тяжелым по башке! И в Затон ты попал не просто так! Тебя туда привезли! Зная, какой это район, заказчик решил, что твой труп спишут на бандитское нападение или что-то в этом духе. Я не смотрела дело, не знаю, какие следственные действия там проводятся, но уверена, что машину, на которой тебя привезли, обязательно кто-нибудь видел, да и поскольку ты потерял очень много крови, в машине ее следы обязательно должны были остаться. Нужно только знать, какая это была машина, а я – знаю! И амнезию в больнице ты симулировал потому, что боялся второго покушения. И, кстати, правильно делал, потому что заказчик боится тебя, точнее, твоей болтливости: ведь ты – единственная ниточка, которая ведет от него к завязке этой гнусной истории. А теперь я проясняю ситуацию: ты сейчас в частной больнице, где до тебя не доберутся, ты можешь чувствовать себя в безопасности, но отсюда нельзя сбежать. А сейчас я тебе даю единственный, первый и последний, шанс хоть немного облегчить свое положение – ты мне называешь имя заказчика, потому что, если я назову его первой, ты через пять минут поедешь туда, откуда тебя только что забрали, но в базе данных больницы появится твое имя, и тогда ты – труп. Ну?