Елена Миронова - В паутине южной ночи

Он взглянул на часы. Девочка что-то задерживается. Уснула она там, что ли? Или ее понос прошиб?

— Тебе дать что-нибудь от диареи? — крикнул Мишаня и засмеялся собственной шутке, которая показалась ему очень остроумной. Но ответа не дождался.

Он вспомнил, что сегодня должен был позвонить жалкий трус Эленберг, и настроение у него ухудшилось. Этот идиот может что-нибудь напортить, а отвечать придется Мишане. Хотя кто может подтвердить, что это именно Мишаня предложил Борису убрать мужа его сестры?

Бизнес у Мишани уже сложился и шел хорошо, пока этот Эленберг не влез. В общем-то Мишаня неплохо поживился за его счет. Сначала вроде бы осчастливил, дал взаймы триста штук «зелени». Борюсик решил открыть собственное дело, и его чумная сестрица вложила в автосервис все свои сбережения, то есть еще столько же. Неужели она настолько слепа, что не понимала, что братец ее — полное ничтожество и не сможет владеть бизнесом? Мишане удавалось ловко водить его за нос все это время, почти девять месяцев, забирать всю прибыль себе под видом долга. А когда Борис робко заикнулся о том, что он теперь должен уже не триста, а сто восемьдесят тысяч, Мишаня рассмеялся ему в лицо и сообщил о процентах, которые должен ему Эленберг за пользование кредитом. Проценты, конечно, просто варварские, и ни один человек не стерпел бы такого откровенного надувательства. Ни один, кроме Бориса. Эленберг оказался в ловушке, которую Мишаня придумал вместе со своим приятелем. Тот работал в страховой компании и предложил ему сделку. Михаил должен был подыскивать лохов, уговаривать их вложиться в собственный бизнес, который страховался надлежащим образом. Через какое-то время человек либо разорялся — не без помощи Мишани, конечно, либо терпел убытки от пожара, как в случае с автосервисом. Страховая компания ворчала, но оплачивала страховку — приятель Мишани был не последним человеком в этой компании. А потом несчастная жертва должна была еще и возвращать остатки долга, или даже не остатки, а большую часть. То есть прибыль была очевидной: во-первых, все полученные от действующего бизнеса деньги шли Мишане в счет уплаты долга. Во-вторых, после некоторых формальностей он, оформленный учредителем этого бизнеса, получал страховку, о которой понятия не имел несчастный лох. И в-третьих, этот лох после всего еще и оставался должен. Естественно, все полученные таким образом средства делились между Мишаней и его приятелем и еще парой-тройкой мелких сошек, помогающих им, но все равно деньги эти были очень приличными. И Мишаня не собирался терять их из-за того, что сестрица Борюсика, на которую он возлагал большие надежды, так не вовремя взлетела на воздух. Почти так же, как автосервис, сгоревший двумя неделями раньше. Мишаня даже сначала подумал, что потерял свои деньги. То есть не потерял, конечно. Все, что ему должен был Эленберг, он получил, плюс страховка. Но он рассчитывал на эти двести восемьдесят тысяч, которые числились за Борисом. Разумеется, на самом деле долг был гораздо меньше, но Мишаня очень удачно вписывал проценты.

Он уже прибавлял эти денежки к своему счету в банке и радовался, потирая толстые ладошки, что скоро он уедет куда-нибудь в Майами и будет жить там в свое удовольствие, разводя богатых лохов. И когда понял, что вместе со смертью Эммы исчезает и эта сумма, очень огорчился. Он тут же появился у Эленберга и дал месяц срока, пригрозив ему. Этот ежик был настолько труслив, что и не подумал возмутиться. К тому же гибель сестры выбила его из колеи. И он внимательно выслушал то, что предложил ему Мишаня. Естественно, он сделает это, ведь лучше убить кого-то, чем погибнуть самому! Конечно, Мишаня не преступник. Он не стал бы никого убивать и не тронул бы этого хилого Эленберга. Но ведь надо попробовать получить денежки!

И Мишаня обрисовал Борюсику перспективу: чтобы отдать долг, Борис рассчитывал на магазин сестры, который та должна была продать и отдать деньги брату. А теперь этот магазин уплывал прямо из-под носа…

— Очень скоро Корнилов поедет в Германию, — говорил Мишаня, — и продаст там магазин твоей сестрички. И вложит ее денежки в свою разорившуюся студию. Тебе этого хочется?

— Нет, — покачал головой Борис. Сначала он считал Мишаню виновным в гибели Эммы и даже хотел отомстить ему за это. А теперь начал думать, что вполне может быть, что это Денис подстроил ее смерть. Ведь буквально за день до гибели Эмма пожаловалась ему, что муж просил у нее денег, а она отказалась продать магазин, потому что уже обещала деньги брату. Корнилов не знал, что автосервис Эленберга сгорел. Эмма не хотела ему говорить об этом. Денис мог сильно разозлиться и вообще отказать Эмме в деньгах, справедливо полагая, что та все их тратит на неудачника братца. И, если бы он узнал о том, что жена продает свой магазин и остается совсем без средств, то мог бы сильно ограничить ее траты.

Эмма скрыла этот факт от мужа и таким образом попала в ловушку. Денис вскоре попросил у нее продать антиквариат или магазин. От антиквариата она не хотела отказываться. И магазин тоже не могла продать, потому что уже обещала его Борису. И, так как ранее скрыла от мужа факт пожара в автосервисе, то промолчала и насчет обещанного брату магазина. Конечно, Денису не понравилось бы, что вместо того, чтобы помочь мужу, его жена помогает брату.

Эмма ни слова упрека не сказала Борису, но он все же чувствовал себя виноватым. А на следующее утро Эммы не стало…

Мишаня молчал и слушал, как слова извергаются из Бориса со скоростью водопада. И тогда он закатил пробный шар. Намекнул, что если Денис нуждался в деньгах, то это он мог заказать Эмму, чтобы завладеть ее магазином. Ведь все имущество покойной жены достается мужу.

Мишаня увидел, какой злой огонек вспыхнул в глазах Эленберга. И тогда он понял, как надо действовать.

— Знаешь что, — раздумывая, сказал он, гоняя во рту зубочистку, — ты не должен позволить Корнилову завладеть имуществом твоей сестры. И для этого тебе необходимо всего лишь убрать этого человека с дороги.

— Убрать? — испугался Борис.

— Кто знает, — пожал плечами Мишаня, — может быть, это он убрал с дороги твою сестру, а ты уберешь его. По-моему, это будет справедливо. Ты отомстишь за смерть Эммы, а заодно получишь контроль над магазином, потому что по закону все, что принадлежало ей, будет принадлежать тебе. Кстати, квартира Корнилова тоже достанется тебе, я узнавал, он сирота. Ну, и его разорившаяся фирмочка — тоже.

— На хрена она мне, — буркнул Борис. Мишаня снова пожал плечами.

— Ладно, это твое дело, Борюсик. Только имей в виду; сроку тебе я давал месяц, три недели из них уже истекли. Где ты возьмешь деньги — меня не волнует. Но отдать ты их должен не позднее двадцать второго числа. Ясно тебе?

— Если даже я… Если я сделаю то, о чем ты говорил, — я все равно не смогу вернуть тебе деньги к этому числу, — нахохлился Эленберг. — Мне надо будет улаживать все бюрократические проволочки, связанные с оформлением наследства.

— Ну, в этом случае я готов пойти тебе навстречу! — сделал Мишаня широкий жест и от нетерпения даже перестал гонять во рту зубочистку. — Так и быть, Борюсик, я дам тебе время, какое потребуется!

— С процентами? — хмуро поднял голову Борис.

— А как же, — развел руками толстяк, ухмыляясь.

Он и сейчас, вспомнив этот разговор, заулыбался. Борис улетел сегодня в Сочи. И сегодня же должен исполнить то, о чем они говорили несколько дней назад.

Так что пока все складывалось хорошо. Борис убьет Корнилова, получит все, что имели его сестра и ее муж, и вернет Мишане долг.

— Эй, ну где ты там? — нетерпеливо крикнул он, и дверь, ведущая в ванную, наконец-то открылась.

Девушка выплыла оттуда и улыбнулась ему. Мишаня сразу же забыл о своем раздражении на нее. В конце концов, девиц с таким роскошным телом он готов ждать. Но только не слишком долго, потому что впереди у него еще более роскошные дивы, те, которые спят с голливудскими актерами.

Мишаня счастливо улыбнулся и похлопал рукой по дивану, призывая девицу присесть рядом. Он еще не знал, что его новая знакомая — конченая наркоманка, неизлечимо больная гепатитом В, который передается половым путем…

— Вон, смотри, она опять приехала, — с недоброй ухмылкой кивнул автомеханик своему коллеге.

— Кто? — не понял тот, отрываясь от рихтовки дверцы «Жигулей».

— Да эта рыжая, сестра нашего Борюси-ка. Фу, терпеть ее не могу! — сплюнул в яму молодой парень в перепачканной маслом жилетке, надетой на голое тело.

— Успокойся, Серега, какое тебе дело до его сестры, — фыркнул второй и снова приступил к работе.

— У меня сейчас халтура назревает, а вместо этого я должен буду ее «Вольво» рассматривать через микроскоп, — недовольно высказался Серега. — Ей постоянно требуется диагностика тачки, словно она, блин, Шумахер какой и боится за неисправность движка. Запарила она меня уже!