Яна Розова - Девушка с ложью на сердце

– Кумаров, я убью эту сволочь, что бы ты ни собирался делать! Плевать мне…

– Паша, не дури! Мне ничего не стоит ее пристрелить! – крикнул ему Кумаров, приставляя к голове Лили пистолет. – А ведь это твоя сестра! Отпускай Учителя!

– Сестра-то сестра, но сводная, – проворчал Пашка и потащил своего заложника к задней лестнице. – А если бы ты знал, сколько раз она меня училкам закладывала!..

Он запыхался, закашлялся и стал шипеть ругательства. Кумаров выстрелил в потолок. Лиля пискнула, сипло закашлялась.

Седов уже вытащил проклятого психа из зала, пересек коридор и спиной, не слишком ловко, но довольно уверенно начал подъем по лестнице вверх, к пролету и к окну, за которым был воздух, была жизнь.

– Оставь Учителя! – крикнул ему десятник.

– Я не могу, – покачал головой Паша, его улыбка здорово напоминала хищный оскал. – Ты меня пристрелишь.

Кумаров, окруженный зомби, неотвратимо следовал за ним, не обращая внимания на то, что его заложница едва передвигает ноги.

Скалясь, откашливаясь и ругаясь, Пашка выбрался на лестничный пролет. Кумаров остановился внизу лестницы, зомби окружили десятника.

– Санек, давай обменивать заложников! – крикнул ему Седов. – Там, внизу, есть задняя дверь. Пусть один твой зомби проводит Лилю к двери и выпустит ее. Как только я увижу ее из окна, отпущу Учителя.

– Ладно, – согласился с террористом Кумаров. Он бы ни за что не пошел на эту уступку, если не был уверен, что Пашка поступит так, как обещал.

Саша задыхался в противогазе. Глаза под чертовой резинкой заливало потом, стрелять было практически невозможно. Зомби, привыкшие на своих тренировках к любым осложнениям в процессе войны, подобных неудобств не ощущали.

Кивнув одному из них, десятник толкнул в его сторону Лилю. Она буквально упала на парня в камуфляже, чувствуя, что теряет сознание, а может, и умирает. Ее подхватили, встряхнули и снова потащили куда-то.

Вдруг Лиля смогла вдохнуть. Воздух принес боль в горло и легкие, вызвал новый приступ кашля, но это была сама жизнь, вливающаяся в Лилино тело. Зомби донес ее до середины газона, увидел в окне силуэт рыжего предателя и со злобой швырнул женщину на землю. Лиля упала на мягкую теплую живую землю в траву и потеряла сознание.

Кумаров стянул резину с лица. Позади него выстроились почти все зомби элитного отряда, одетые в противогазы.

– Ты, сволочь ментовская, – крикнул ему Кумаров, – ты видел, мы отпустили твою сестру. Отпускай Учителя!

– Я еще не спятил, – ответил ему Пашка, приводя десятника в состояние злобной истерии. – Мне нужны его показания. А за Лилю тебе – особое спасибо! Вообще-то не такая она и плохая…

Он был уже возле окна. Высадил локтем стекло, кинул взгляд на улицу, где августовское солнце прогревало запыленные за лето листья то полей.

Учитель совсем закатил глаза, его колени подгибались, он бессовестно повис на Паше, кисло дыша ему в шею. Паша взобрался на подоконник, продолжая придерживать его перед собой, прикрываться им от наставленных винтовок.

Кумаров навел дуло винтовки на высокий силуэт в окне, стараясь целиться выше головы Учителя. Следовало бы послать одного зомби за этой чертовой сестричкой Седова, но Саша слишком был зол, чтобы думать сейчас об этом. Он хотел порвать шпиона в клочья или хотя бы застрелить его, а потом пнуть ногой его труп. Неожиданно упыри расступились, и Пашка, оторопев от ужаса, увидел, как на передний план выехал тот самый монстр из оружейной – автоматический станковый гранатомет. Эта штука могла в три секунды сделать из Паши фарш.

– Саша, очнись! – крикнул он. – Саша, здесь нельзя стрелять! Все взорвется!

Седов значительно преувеличил опасность, пытаясь посеять сомнения в головах членов расстрельной команды. На самом деле концентрация двуокиси хлора в воздухе была не так уж высока. Смертельна для человека, но недостаточна для детонации и взрыва.

Слова Седова никакого впечатления на зомби не произвели. Тогда Паша, урывками поглядывая на зомби и утирая слезы с глаз, втащил Учителя на подоконник. Здесь он замер на миг, а встретившись взглядом с Кумаровым, отчаянным усилием спихнул Светоча вниз, на газон.

Кумаров удерживал удушливую судорогу только силой воли. Организм сдал, противостоять газу он больше не мог. Смерть заполнила собой легкие десятника, уже роняя винтовку, он нажал на спусковой крючок.

Пуля отрикошетила от кованого перила и вошла в бочку со сжиженным газом. Следом за первым выстрелом грянул залп из винтовок элитных сектантских упырей, раздался невыносимый человеческому уху стрекот пулемета. И тут что-то изменилось в воздухе, что-то напряглось, повисла пауза. Пашкин прогноз сбылся – окись азота таки рванула!

…Боясь свалиться прямо на раскинувшегося в неудобной позе Учителя, отставной сыщик плохо рассчитал свой прыжок. Спрыгнув, он завалился на спину и приложился затылком о бордюр. Следом за ним из окна вырвался рваный язык огненного всполоха, здание вздрогнуло.

Серые глаза Седова расширились от ужаса: прямо на него летел здоровенный кусок цементной лепнины, сорвавшийся из-под крыши. Он успел выставить руку вверх, и обломок цемента влепился в предплечье, раскололся надвое, ударил Пашу острым краем чуть выше левого виска. В бедной битой голове снова потемнело…

Взрыв и последовавший за ним пожар не сумел уничтожить добротную постройку из древнего ракушечника. Пострадала только задняя его половина: разрушилась часть стены у лестницы за сценой, обвалилась крыша – тоже частично, ну и вылетели окна.

Теперь несчастное здание стояло в предзакатной летней тишине, едва коптя небеса.

Казалось, не только Гродин, но и весь остальной мир тоже погрузился в сонное наркотическое блаженство, и нет никому дела до ужасной гибели почти тысячи человек. Возможно, людское сообщество решило, что эти люди достойны своей смерти, потому что жадны, легковерны и позволили себя одурачить и купить. Возможно, это был план – оставить полуразрушенный Дворец пионеров в нынешнем состоянии, с мертвыми телами в своем выжженном чреве? Тела истлеют, останутся лишь голые скелеты, и горожане будут водить своих детей на старинное пепелище, сопровождая дикое зрелище назиданием о вреде сектантства.

Однако это лишь фантазия. За несколько часов до происшествия в МЧС Гродинской области позвонил человек. Он говорил торопливо, хриплым прокуренным голосом, словно боясь быть пойманным на месте преступления. Человек отчаянно просил прислать машины скорой помощи, милицейский наряд, пожарных, только скорее! Девушке-оператору показалось, что вызов звучит, мягко говоря, истерически. Она отцепила наушники и сообщила о странном звонке своему начальнику. Тот еще вчера получил одно весьма внятное распоряжение от Магистра рыцарского ордена и нарушать его не собирался. Оттого и правила бал вокруг Дома пионеров ее величество Тишина.

Не менее чем через сорок минут после взрыва к Дому пионеров подошла первая группка людей. За минуту до их появления от горящего здания отъехал микроавтобус, в котором удирали с места преступления оставшиеся в живых зомби. Их было около двадцати человек – шокированных и оглушенных собственными деяниями. Отупение, вызываемое таблетками, прекращалось, зомби становились людьми, вид мертвых тел и гибель Кумарова вмиг дестабилизировало элитное сектантское подразделение. В автобусе люди в камуфляже договорились, что сейчас они все спрячутся, разъедутся, исчезнут и никогда-никогда в жизни никому не скажут ни слова о том, что случилось в этом страшном месте в этот страшный день.

А любопытствующие, пришедшие к горящему дому, застыли, увидев картину пожара. Настоящий шок поджидал решившихся заглянуть внутрь здания. После прихода первых любопытных подошли и другие, вскоре заголосили сирены – это подъехала милиция, пожарные, «скорая».

…Паша открыл глаза, приподнялся на локте и увидел Учителя, лежащего в двух шагах от него самого. Светоч лежал на спине, вытянувшись и даже сложив руки на груди. Его морщинистое лицо, грушеподобный нос, тонкогубый рот и скошенный подбородок были залиты кровью. Голова и тело ужасного человека с некоторого времени и навеки веков были продырявлены. Стреляли в него неумело, зло, торопясь.

Седов вскочил на ноги, не понимая, что убийцы давно и след простыл. И тут он понял, что не может больше дышать. Падая на землю, увидел приближающуюся к нему плачущую Лилю и человека в белом халате.

На этот раз Пашка очнулся в больничной палате. Первое, что припомнилось, – мертвое лицо Учителя и догадка: в его убийстве обвинят отставного сыщика Седова.

Прислушиваясь к своему самочувствию, он сел на кровати, потом поднялся на ноги. Голова кружилась и побаливала. Один неверный шаг, другой, третий – уже увереннее. Ничего…

За окном цвело августовское утро, до которого Паше не было никакого дела. Он был полностью сосредоточен на своей идее: найти убийцу Учителя и бухгалтера, чтобы снять с себя подозрения.