Джеймс Чейз - "Ты только отыщи его…"

Я ждал.

Он медленно пошел вперед, беря чуть влево от меня, злобные черные глаза были сосредоточенно-внимательны. Я слегка повернулся, держа кочергу наготове. Я знал, что остановить его можно только хорошим ударом по голове.

Но я недооценил его скорости. Я знал, что он проворен, но насколько именно, я понял, только когда он резко бросился мне в ноги. Он врезался мне плечом в бедро, а кочерга, не попав по голове, опустилась ему на лопатки. Мне показалось, на меня обрушился дом. Мы с таким грохотом повалились на пол, что задрожала вся комната.

Я бросил кочергу и заехал ему кулаком по морде. Особой силы вложить в этот удар мне не удалось, но голова его отдернулась назад. Я нанес еще один удар, метя в горло, но он резко отпрянул, и удар своей цели не достиг. Зато он оглушил меня страшным ударом в шею.

Упершись ему в подбородок, я оттолкнул его от себя, а он нанес мне удар по голове, но я парировал и пнул его ногой в грудь. Он ударился о кушетку, и та поплыла по полу, сдвинув запасной стол и торшер.

Я успел встать и подготовиться к его наскоку. Мы столкнулись, как пара дерущихся быков. Я врезал ему с правой по челюсти, а он ткнул меня под ребра, чуть не вышибив дух.

Он попятился, лицо исказилось от ярости, зубы обнажились в страшном оскале. Я принял стойку и ждал. Когда он пошел в атаку, я двинул левой ему в лицо, а сам отпрыгнул. Ответный удар прошел у виска, а сам он проскочил вперед. Я ударил его сбоку по голове, но попал слишком высоко, и он снова попер на меня, нанеся четыре коротких удара по грудной клетке, отчего у меня перехватило дыхание. Я оторвался от него, заскочил за кресло, а когда он снова пошел на меня, двинул кресло на него.

Я понимал, что, обмениваясь с ним ударами, я ничего не добьюсь — он гораздо сильнее меня. Он бил с силой парового молота, и каждый раз, когда удар достигал цели, я становился все слабее.

Я попятился. Он снова пошел на меня, из разбитой губы стекала на подбородок струйка крови. Я двинул левой и попал ему по носу, но это его не остановило, и он нанес удар сбоку, кулак прошел у меня над плечом и врезался в ухо. Удар вышел страшный, и я почувствовал, что у меня подкашиваются ноги. Я вскинул руки, чтобы прикрыть челюсть, получил еще один удар по корпусу и упал. Я приготовился к тому, что он прикончит меня, но ему не терпелось поскорее добраться до Джины. Он метнулся через комнату и с ходу пнул в дверь спальни ногой: удар пришелся на замок. Дверь треснула, но замок устоял.

Из комнаты донесся звон разбитого стекла, и Джина что было мочи закричала в окно.

Уж и не знаю как, но я встал на ноги. Они у меня были будто ватные. Пошатываясь и спотыкаясь, я пошел к нему и, как раз, когда он изготовился снова ударить по замку, обхватил его за шею и потащил назад. Но это было все равно, что пытаться удержать дикую кошку — ведь он был гораздо сильнее меня. Он отвел мою руку, ткнул меня локтем, повернулся, и его пальцы сомкнулись у меня на горле. Я сунул руку ему под подбородок и стал давить; мы долго оставались в равновесии: его пальцы впивались мне в глотку, а моя рука гнула его голову назад. Ему было больнее, чем мне, и он сдался, откинулся назад и уже встал на ноги, а я еще сидел на коленях.

Он размахнулся и нанес удар. Я видел его, этот удар, но увернуться от него уже не мог. У меня искры посыпались из глаз, и я упал.

Пришел я в себя секунды через три-четыре. В чувство меня привел треск открывшейся двери спальни. Я услышал дикий крик и понял, что Карло добрался до Джины. Я с трудом встал. На полу рядом со мной валялась кочерга. Мои пальцы сжали ее ручку. Я проковылял в спальню.

Джина лежала поперек кровати, а Карло стоял над ней на коленях, душа ее своей лапищей за горло, и кричал:

— Где она? Ну! Отдай ее мне!

Я взмахнул кочергой. Он повернулся, но опоздал на какую-то долю секунды. Удар пришелся по макушке. Рука соскользнула с горла Джины, он сполз на бок. Я ударил его снова, он растянулся на полу. Отбросив кочергу, я переступил через него и склонился над Джиной.

— Тебе не больно?

Лицо у нее было белое-белое, она подняла глаза и попыталась улыбнуться.

— Картонка у меня, Эд, — сказала она и, повернув голову, заплакала.

— Что тут происходит? — спросил чей-то голос от двери.

Я бросил взгляд через плечо. В дверях стояли двое полицейских, один с пистолетом в руке.

— В данный момент ничего особенного, — сказал я, стараясь держаться прямо. — Это парень вломился сюда и устроил драку. Я — Эд Досон из «Вестерн телегрэм». Лейтенант Карлотти меня знает.

При упоминании Карлотти лица полисменов посветлели.

— Вы хотите предъявить этому человеку обвинение?

— Да еще какое. А пока уберите его отсюда, ладно? Я наведу тут порядок и приду в управление.

Один из полицейских склонился над Карло, схватил его за воротник и поднял.

Я уже усвоил, как опасно подходить к Карло слишком близко, и уже хотел было крикнуть и предупредить полицейского, но не успел.

Карло ожил. Его правая дернулась, и полицейский получил удар по челюсти, от которого он отлетел на другого полисмена. Карло встал на ноги, дал мне наотмашь по лицу, и я распластался на кровати, а сам бросился вон из комнаты.

Полицейский с пистолетом в руке обрел устойчивость, развернулся, поднял пистолет и выстрелил.

Я видел, как Карло пошатнулся, но он уже добрался до входной двери, когда полицейский выстрелил снова.

Карло упал на четвереньки и повернул голову. Его лицо являло собой дикую маску боли и ярости. Каким-то образом он заставил себя подняться, сделал три неуверенных шага на лестничную площадку и остановился, пошатываясь, у перил.

Полицейский не спеша направился к нему.

Карло глянул мимо него на меня. Его лицо исказилось уродливой попыткой на улыбку, затем глаза закатились, а колени подкосились. Он опрокинулся назад и приземлился этажом ниже с таким грохотом, от которого содрогнулось все здание.

Минут сорок спустя я уже был дома, занимаясь синяками и шишками. Джину я отвез на ее квартиру и позвонил Максуэллу, чтобы он все отложил, пока я снова с ним не свяжусь. В полиции сказали, что Карло еще жив, но надежды для него нет никакой, в пределах часа он умрет. Его срочно отвезли в больницу.

Я как раз наклеивал пластырь на порез над глазом, когда у двери позвонили. Это оказался Карлотти.

— Манкини просит вас, — заявил он. — Он вот-вот отойдет. У меня машина. Поедете?

Я последовал за ним к полицейской машине. По дороге в больницу Карлотти сказал:

— Вы, похоже, здорово проводите время. Гранди сообщил мне, что это вы навели его на хазу Сетти.

— Так здорово, что дальше некуда.

Он посмотрел на меня задумчивым взглядом.

— После того, как повидаетесь с Манкини, я хочу поговорить с вами.

Ну вот, начинается, подумал я и ответил, что я к его услугам. Мы долго молчали, а у самой больницы Карлотти сказал:

— Надеюсь, он еще жив. Когда я его оставил, он едва дышал.

Нас сразу же провели в отдельную палату, где под охраной двух детективов лежал Карло. Он был еще жив и, когда мы вошли, открыл глаза и одарил меня кривой улыбкой.

— Привет, корешок, — хрипло прошептал он. — Я ждал тебя.

— Я тебя слушаю, — сказал я, возвышаясь над ним.

— Пусть фараоны уйдут. Я хочу поговорить с тобой наедине.

— Будете говорить только в моем присутствии, — сказал Карлотти.

Карло посмотрел на него.

— Не будь падлой, мусор. Если хочешь узнать, как умерла Хелен Чалмерс, ты уберешься отсюда и прихватишь с собой этих двух мусоров. Сначала я хочу потолковать со своим корешком. Потом будет кое-что и для тебя.

Карлотти заколебался и пожал плечами.

— Даю вам пять минут, — сказал он и, кивнув двум детективам, вышел. Они последовали за ним и закрыли дверь.

Карло поднял глаза на меня.

— Ты смелый, кореш. Мне нравится, как ты дерешься. Я сниму с тебя все обвинения. Я скажу, что это я убил Хелен. Теперь уж им все равно со мной ничего не сделать. Мне недолго осталось на этом свете. Если я возьму все на себя, ты сделаешь мне одно одолжение?

— Если это в моих силах.

— Уничтожь эту пленку, корешок. — По его телу пробежал спазм боли, и он закрыл глаза. Затем, открыв их, улыбнулся страшной улыбкой. — Я совсем раскисаю, правда? — сказал он. — Ты дашь мне слово, что никому не покажешь эту пленку? Для меня это важно, корешок.

— Вряд ли это зависит от меня, — сказал я. — Если пленка имеет какое-то отношение к смерти Хелен, ее должна посмотреть полиция.

— Я скажу, что ее убил я. Дело закроют. — Каждое слово давалось Карло с трудом. — Посмотри пленку сам. Посмотришь, сразу поймешь, что я имею в виду. А когда посмотришь, уничтожь ее. Ты сделаешь это?

— Ну что ж. Если я удостоверюсь, что это не улика, я ее уничтожу.

— Ты даешь мне слово?