Данилова Анна - Из жизни жен и любовниц

2. Найти и допросить Ю. Заточного (как???).

3. Допросить Катю, спросить о бульоне и борще. Что она делала в квартире Борисова? Она выключила газ? Характер Борисова. Его психика.

4. Опросить соседей: не пахло ли газом?

5. Найти секретаршу Борисова, поговорить с ней. Характер Борисова. Его психика.

6. Побеседовать с Виктором Иконниковым. Характер Борисова. Его психика.

7. Открыт ли чердак в доме Борисова? Нельзя ли было проникнуть к нему домой иначе, чем через парадную дверь?

8. Самолеты.

— Можно вопрос?

Катя сидела в кабинете следователя Мирошкина. За окном шумел дождь, и это — с самого утра! В кабинете горел свет, перед следователем стояла чашка чая. Возле окна, на стуле, удобно устроившись, словно приготовившись к просмотру спектакля, сидела молодая женщина, пухленькая, рыжеволосая, в широких черных брюках и зеленом свитере. На представителя закона она никак не тянула, и что она делала в кабинете Мирошкина, было непонятно. Может, это журналистка? Или помощница следователя?

— Да, слушаю вас, — ответил Мирошкин.

— Откуда вам стало известно о том, что я была у Борисова тем вечером?

— У нас на этот счет имеются свидетельские показания.

— Полцарства за имя, пожалуйста! — взмолилась Катя. — Мне важно это знать!

— А зачем? — пожал плечами Мирошкин, не сводя с нее глаз.

— Собираюсь написать трактат о человеческой подлости.

— Не думаю, что вы напишете что-нибудь новое. Человеческая подлость неискоренима.

— Вы находите? У вас ведь была моя подруга, Вера?

— Предположим.

Катя вздохнула, откинулась на спинку стула и закрыла глаза, словно не желая видеть ни этого подлого мира, ни серого дождя за окном. Это какой же тварью нужно быть, чтобы, получив деньги и подарки, прийти к следователю и дать свидетельские показания?!

— Но она опоздала, — услышала Катя сквозь эту обиду и злость. — Дело в том, что и у нас есть глаза и уши, поэтому мы обследовали двор и обнаружили камеры видеонаблюдения за складом, расположенным в доме Борисова. Скажу честно, визит вашей подруги и у меня вызвал чувство гадливости. Четко читалось, что за всем этим стоит обыкновенная зависть.

— Тогда и вовсе непонятно… — Катя уже пришла в себя и была готова к разговору. — Почему, если вы знали, что я там была, меня не вызвали раньше, не допросили?

— Да потому, что я с самого начала знал, что не вы пытались убить своего бывшего мужа.

— Тогда зачем вы вообще пригласили меня сюда? — Катя еще не успела ощутить облегчение от слов Мирошкина, как приятная волна светлых чувств к этому человеку нахлынула на нее. Больше он не производил на нее впечатления бездушного, погрязшего в документах и рутинной работе человека.

— Как важного свидетеля. Если судить по хронологии событий, вы были последним человеком, видевшим Дениса Борисова до того, как на него напали. Расскажите нам все об этом визите. Все — в деталях, подробно.

Катя перевела взгляд на рыжую девушку. Та внимательно рассматривала Катю.

— Это помощник адвоката, Глафира Кифер, она находится здесь по поручению Елизаветы Травиной. Травина занимается делом вашего бывшего мужа.

«Ах, так вот кто она такая! Помощница самой Травиной! Слава богу, что не журналистка», — успокоилась Катя и сказала:

— Я знаю, кто такая Травина, я бы и сама ей приплатила, только чтобы узнать, кто пытался убить Дениса. Хорошо. Я все расскажу.

Я вышла замуж за Дениса по любви. И у нас поначалу все было хорошо. Ну, как обычно и бывает… А потом я встретила Чарова. И у меня к нему возникли совершенно другие чувства. Не знаю, как бы поточнее выразиться, но, скорее всего, это можно было назвать восхищением. Он, зная о том, что я замужем, начал активно ухаживать за мной, а я, глядя на него и понимая, какого масштаба человек хочет меня, постоянно думала о его… мозгах: о том, сколько же в нем талантов и ума, если он смог создать такую мощную финансовую империю, так разбогатеть! А еще от него исходила какая-то мощь, это было похоже на ураган… И так случилось, что на его фоне Денис показался мне неудачником и слабаком. Это — если честно. Да, он был нежен со мной, любил меня, восхищался мной, но мне этого уже было недостаточно. Вы понимаете, живя с мужем, я втайне от него переносилась из одной прекрасной страны в другую — из Парижа в Лондон, оттуда — в Грецию, потом в Норвегию… Мы с Чаровым путешествовали, перемещались в пространстве, как по волшебству! Я и не знала, что, получив визу, можно так запросто — вечером — вылететь куда-нибудь в Австрию, чтобы осмотреть замки, и уже через день вернуться домой, принять ванну, съесть бутерброд с сыром и сказать мужу: «Доброе утро, дорогой!» Понимаю: вы хотели бы узнать, как к этому всему относился Борисов. Конечно, я врала ему, говорила, что поехала с подружкой на ее дачу, или придумывала еще что-нибудь невинное, безобидное. Верил ли он мне? Может, поначалу и верил, но потом он все понял — или от кого-нибудь узнал.

— Скажите, Катя, как он воспринял ваш уход? Вспомните, пожалуйста, тот момент, когда вы объявили ему, что уходите от него к другому мужчине, — попросила Глафира.

— Он был потрясен! Я видела, как ему больно. Но я уже тогда хотела быть только с Чаровым. Я хотела жить его жизнью, в его головокружительном темпе. К тому же благодаря Чарову я получила определенную свободу, как это ни странно. У меня появилось собственное жилье — и деньги, много денег. Я могла полететь в любую точку земного шара, купить себе драгоценности, словом, вы понимаете меня… Чаров женат, как вам известно, и его жена знает о моем существовании, но, вероятно, они договорились сохранять свой брак на определенных условиях, которые устраивают их обоих, так что его жена не в претензии… Вам не кажется, что я отвлеклась?

В кабинете было очень тихо. Мирошкин и Глафира слушали Катю не перебивая. Понятное дело, они ждали, кода же она наконец заговорит о Борисове.

— А Денис все это время много работал, он поднялся, у него тоже появились деньги, он стал состоятельным молодым мужчиной. Уж не знаю, как это могло случиться, но мне почему-то кажется: он достиг всего этого исключительно благодаря моему уходу. Возможно, я своим присутствием, своими молчаливыми упреками, касавшимися его безденежья, действовала ему на нервы… Я мешала ему, я была камнем на его шее, и, освободившись от меня и от своей любви ко мне, он и нашел в себе силы подняться.

— Разбогатев, он не захотел вас вернуть? — спросила Глафира.

«Очень женский вопрос», — подумала Катя.

— Нет. Отнюдь нет. Это я знаю точно. У нас хоть и миллион жителей в городе, но все равно время от времени мы пересекались на каких-то приемах, презентациях и так далее. Так вот, он не предпринял ни одного шага навстречу мне. Ни разу за все эти годы не позвонил и не спросил, как я живу. А меня это бесило! Встречаясь с ним на людях и видя, каким он стал… Не знаю, как сказать… прекрасным, еще более красивым, интеллигентным, обаятельным, благородным… Словом, я едва сдерживалась, чтобы не подойти, не обнять его. Мне долгое время продолжало казаться, что он все еще принадлежит мне, что мы с ним — близкие, родные люди. Мы же были единым организмом, мы любили друг друга, как мне казалось, по-настоящему! И я не знаю, что со мной вдруг случилось и почему мне захотелось свободы, больших денег… Возможно, у меня было все, чего хочет женщина — в плане ее отношения с мужчиной, а мне захотелось еще и насладиться новым социальным статусом очень богатой независимой женщины. Я — гадина, понимаете? И нормальный человек никогда не поймет меня. Только такая же сволочь, тварь, похожая на меня.

— Вы сказали, что захотели насладиться статусом богатой женщины… это понятно… но еще и независимой женщины. Как это понять? Разве вы не зависите от Чарова?

— И да, и нет. Он иногда говорит мне, что я свободна, но я-то знаю, что это не так. Мне было бы стыдно изменять ему, к примеру, в то время как изменять Борисову мне было совеем не стыдно! Мне жутко в этом признаваться, но я привязана к Чарову этими огромными деньгами, понимаете?

— Нет, — сказал Мирошкин, откидываясь на спинку стула и сплетая руки под грудью.

— Считаю, он слишком много денег вложил в меня, чтобы я могла его вот так запросто взять и бросить. Мне стыдно именно из-за денег. То есть не из-за любви, понимаете? Да, он любит меня, иначе не тратил бы на меня такие деньги, это — мое мнение. Он привязан ко мне, это я тоже понимаю, потому что мы с ним проводили много времени вместе, мы начали врастать друг в друга… Но, кажется, вам это неинтересно. — Катя грустно улыбнулась, понимая, что намеренно лишила своих слушателей удовольствия и дальше копаться в ее личной, почти интимной жизни. — Вернемся к интересующей вас теме.

Итак, Денис… Я скучала по нему, иногда вечером приезжала к его дому на своей новой, какой-нибудь потрясающе дорогой машине и стояла под окнами, представляя себе, как он живет, что делает. Я знала, что он все еще живет один, много работает… А потом я узнала, что он женился. На женщине с ребенком!!! О! Это был для меня самый настоящий шок! Вероника — не молоденькая девушка-дурочка с длинными ногами и упругой попкой, а вполне нормальная женщина, я бы сказала, но — с оригинальной и какой-то изысканной, утонченной красотой. Вот. Когда я увидела ее в первый раз, мне стало больно. Да, у меня просто сердце разболелось. Это была ревность. Злая, жестокая ревность, которая лишает сна, не дает дышать! Да, представьте себе: я задыхалась, воображая, как они вместе проводят вечера, спят в обнимку… Я сходила с ума от ревности! Не знала, что мне делать. Чаров отправил меня в Германию — подлечить нервы. Да, и такое было! Но, вернувшись, я поняла, что не излечилась от своей любви к Денису.