Оксана Обухова - Смерть – плохая примета

Маленьких девочек стоит отвлекать от глупостей взрослого мира.

Первые два часа знакомства с домом вместе с Софьей Тихоновной и Валерией всегда была горничная Инна, неразговорчивая конопатая девица с глазами снулой рыбы. Она – Лерочка уже вовсю участвовала в обустройстве новой приятельницы-гувернантки – показала ей дом, уютную комнатку на третьем этаже (Лера сама открыла и показала дверцу каждого шкафчика), немного ознакомила с поместьем, сводила к детской игровой площадке, сама, вероятно, с удовольствием прогулялась по парку и лужайкам.

Когда Леру уложили-уговорили на дневной послеобеденный сон, отвела Софью Тихоновну на кухню.

Это была вотчина Маргариты Ниловны: румяной полной поварихи, знатока кулинарии и людских страстей. После того как Инна ушла к себе, она сказала:

– Лера крепко спит, часа два.

И Софья Тихоновна наконец-то задала вполне ре зонный в ее случае вопрос:

– А почему прежняя няня Валерии отказалась от места?

– Отказалась! – фыркнула повариха. – Ее – отказали!

– Игорь Николаевич? – помешивая ложечкой сахар в чае, спросила Софа.

– Как же, Игорь Николаевич, – оглянулась на дверь и добавила шепотом: – Луиза…

– Но она ведь… еще не жена, не мачеха…

– Ну да, – согласилась Маргарита Ниловна, – не жена, не мать. – Отложила в сторону кусок сырого мяса, села напротив Софьи Тихоновны за уголок стола и, держа руки на весу, посетовала: – Вроде умная, Верочка-то наша, а дура. Не знает, что ночная кукушка завсегда дневную перекукует. Чего, спрашивается, на рожон лезла?

– Так Вера сама в увольнении виновата?

– А кто их разберет, – вздохнула повариха, которую горничная называла попросту Ниловна. – Луиза вроде бы девка хорошая – моему Петровичу путевку в санаторий купила, когда того радикулит скрутил. Пусть, говорит, съездит, болезни запускать нельзя… Или вот шофер, Толька, машину поцарапал. Так Луиза сказала Игорьку – она виновата, она за руль попросилась. А с Верой… невзлюбила прям с первого взгляда! Все-то цапались они, все-то цапались… И это не то, и то не эдак… А ведь хорошие. Обе.

– Соперничали? – откусывая кусочек пирога, не винно спросила Софья Тихоновна.

Повариха уперла запястья в край стола, отодвинулась:

– А ты того… тоже умная…

Софья Тихоновна посмотрела в карие навыкате глаза стряпухи, и женщины без слов поняли друг друга: скромная миловидная гувернантка когда-то имела надежды…

– Игорек-то, – шепотом проговорила Маргарита Ниловна, – только-только после смерти Танечки отходить стал… Только-только глаза заблестели… А тут –эта. Задрыга. Ну Верочка-то и того…

– Понятно, – кивнула жена профессора.

– Я тебе зачем все это рассказываю, – пристально глядя на новую гувернантку, сказала Ниловна, – чтоб ты, значит, разумение имела – порядки тут хорошие, платят вовремя, а что две бабы мужика не поделили, нас не касается. Тебя то есть не коснется. Поняла?

– Да. Спасибо.

– Ну вот и хорошо. Не бери лишнего в голову. Лизка девушка хорошая, добрая, а что с Верой так получилось… так это не нашего ума дело. Сами разберутся. Мог ведь вообще в дом какую-нибудь стерву привести, дело молодое, неразумное…

– Мне показалось, Николай Николаевич не очень доволен моим появлением в доме.

– А кто доволен? Ты уж прости… Верочку тут любили, она нам – своя. Но ничего, привыкнет понемногу. Ты меньше на Кольку внимания обращай, он в Лере души не чает. Беспокоится, чтоб не обидели.

«Я тоже беспокоюсь», – подумала Софья Тихоновна, допила чай и сама помыла за собой чашку.

После сна Валерия забыла, что уже успела подружиться с новой няней. Все время куксилась, спрашивала о Верочке, и Софья Тихоновна, с некоторой мстительностью подумав о Луизе, сказала так:

– А пойдем-ка, дорогая, отнесем Луизе чай в кабинет. Она работает весь день, устала, даже на обед не выходила… Пойдем? Ты повезешь сервировочный столик с чаем, я его накрою…

Катание по дому сервировочной тележки оказалось идеей хорошей и тоже слегка мстительной: Луиза едва смогла заставить себя оторваться от работы, руки ее невнимательно покачивали слишком полную, налитую Лерочкой чашку, и несколько капель чая пролилось на светлое бежевое платье.

– Ой, – оторопело-восхищенно пролепетала девочка. – Ты грязная…

– Немного, – отряхивая капли, сказала потенциальная мачеха.

– Надо переодеваться…

Наверное, Валерию поругивали за пятна на одежде, и теперь она, ожидая от взрослого нормальной реакции, выжидательно закусила губу.

– Конечно, надо, – согласилась Луиза. – Замарашкой быть некрасиво. – Потягиваясь, встала из-за письменного стола: – Поможешь мне выбрать другое платье?

Валерия быстро-быстро закивала и вперед Луизы унеслась к ее гардеробам.

Софью Тихоновну с собой будущие родственницы не пригласили. Луиза Шефилова умная девушка: контакт с ребенком стоит перерыва в работе и не требует свидетелей…

Софья Тихоновна несмело подошла к включенному ноутбуку – в гнездо была вставлена розовая перламутровая флеш-карта, – посмотрела на монитор и… поняла, что ничего сделать не сможет.

Луиза и Валерия вряд ли вернутся быстро, девочка наверняка попросит папину невесту перетрясти кучу нарядов, Луиза протестовать не станет…

Но к тому, что так внезапно придется воровать чужие тайны, жена ученого оказалась не готова.

Стояла в ступоре, смотрела на монитор и не могла даже рукой двинуть по направлению к карману, в котором лежала приготовленная заранее флешка. Все предварительные умозаключения – ты действуешь во благо, спасаешь хорошего человека – вымели из головы впитанные с материнским молоком приличия: для воровства нет оправданий.

«А если это корка хлеба для голодного?»

«Щит для поверженного?!»

«Лекарство для больного?!»

Нет, нет, нет, нет!!

Руки налились многопудовой тяжестью, Софья Тихоновна не сделала даже слабой попытки достать из кармана карту и перенести на нее чужую информацию. Есть, бывают вещи, несовместимые с ее натурой.

Да и момент упущен…

Наверное…

Софа сделала шаг к чайному столику, потом, решившись, опять подошла к компьютеру и неверными, трясущимися пальцами несколько раз перевернула электронные страницы.

Все. Это все, на что оказалась способна пожилая разведчица из старославного дворянского рода.

О времена, о нравы, о жизнь, которую не перелистнуть.

Поздним вечером, когда Игорь Николаевич еще не вернулся с работы, Софья Тихоновна сказала Луизе, что сегодня должна обязательно съездить домой.

– Зачем?! – в отчаянии воскликнула потенциальная мачеха. – Вам что-то нужно?! Скажите. Вам все привезут, все купят.

– Нет, мне нужно сегодня быть дома. – Софья Тихоновна тоже умела быть непреклонной.

– Но завтра утром, когда еще не проснется Лера, вы будете здесь?!

– Буду.

На шикарном лимузине, управляемом не менее шикарным шофером, профессорскую жену доставили домой.

Кумушки, все еще сидящие во дворе на теплых лавочках под темными липами, уважительно разинули рот.

– Я не смогла, – покаянно причитала «разведчица».

Муж красноречиво – «а что я говорил!» – хмыкал, Марья и прочие не упрекали. Хотя желание – было, наступили ему на горло.

– Что вы увидели на мониторе, Софья Тихонов на? – спросила Маша.

Отличный в прошлом библиотечный работник прищурился и детально описал каждый из увиденных электронных листов. У большинства библиотекарей превосходная зрительная память, и Софья Тихоновна сумела воспроизвести на бумаге буквально каждую букву и не очень умело, схематично обрисовала картинки.

Роман, которому до черта надоело сидеть в дядином доме, а не тренировать своих бойцов, с надеждой взирал на эти потуги. Вадим Арнольдович усмехался – каракули… Надежда Прохоровна держала наготове цветные карандаши…

Получалось достоверно, но мало художественно.

Впрочем, Марье оказалось достаточно увиденного. Задав несколько уточняющих вопросов относительно фона и мелких деталей, она откинулась на спинку стула:

– Спасибо. Спасибо, Софья Тихоновна.

– Но я… я ничего не смогла!

– Луиза свободно оставляет розовую флешку в гнезде ноутбука? – спросила с прищуром.

– Да… Кажется, да. Но я не уверена. Хотя мне показалось, Луиза доверяет домашним.

– Конечно, – пробормотала Маша. – Домашние – не мой друг Мишка…

– Машенька, я попробую еще раз… Заставлю себя… Это – очень важно?

Марья печально посмотрела на смущенную Софью Тихоновну, на нетерпеливо мнущегося Романа…

– Лукавить не буду. Информация с карты Луизы – единственное вещественное доказательство всей этой истории. Даже с этой информацией я не уверена, что смогу отвести от себя подозрения, все это может не иметь никакого смысла… И это тоже правда. Но… флешка Луизы единственное, что есть.