Хизер Террелл - Тайна похищенной карты

Как-то раз поздним вечером, когда другие монахи засыпают, Чжи меняет свою рясу на одежду слуги. Ему неуютно без наряда, который служил ему так хорошо, но он понимает, что монах, посещающий торговца, привлечет к себе слишком много внимания.

Чжи покидает Сиань через те же ворота, которые проходил по прибытии, и попадает в огромный палаточный городок, раскинувшийся на поле вокруг городских стен. Он ищет палатку, не похожую на другие, как об этом говорили купцы, но не находит.

Он бродит так долго, что вскоре все палатки начинают ему казаться одинаковыми. В отчаянии Чжи думает, что ходит кругами, но тут из одной большой палатки с охранниками перед входом выходит загорелый купец. Он с довольным видом похлопывает по карманам. Чжи понимает, что наконец-то нашел, что искал.

Двое часовых у входа в палатку спрашивают, какое у него дело. Своим бедным нарядом он не вызывает у них доверия. Но стоило Чжи сказать, что он принес товар из Императорского города, как охранник спешит доложить хозяину. Через секунду он появляется вновь и отводит в сторону тяжелое откидное полотнище, позволяя Чжи войти.

Когда глаза Чжи привыкают к свету от лампы, он различает очертания человека, лежащего на горе подушек в чудной одежде. Через минуту Чжи может уже хорошо его разглядеть. За все свое долгое морское путешествие Чжи ни разу не видел такой бледной кожи и таких ярко-рыжих волос. Он смотрит на незнакомца, раскрыв рот, и тот первым нарушает молчание.

— Никогда прежде не встречал белого человека? — произносит купец на родном для Чжи языке.

Чжи кланяется.

— Примите мои глубочайшие извинения. Я не хотел оскорбить вас.

— Ничего. Я привык, что все на меня пялятся.

Купец выплевывает шелуху от семечек, которые щелкает не переставая.

— Правда, что вы с земли Марко Поло?

— Да. — Купец тянется к миске с семечками и забрасывает еще одну в рот. — Что из этого?

— То, что я принес, должно попасть туда.

— Если мне понравится то, что у тебя есть, я отвезу это к себе на родину. — Он перестает жевать и окидывает Чжи взглядом, после чего интересуется: — Правда, что у тебя есть товар из Императорского города?

— Можно сказать и так.

— Что ты принес?

Чжи развязывает под одеждой котомку, которую не снимал после побега из Запретного города. Он достает шкатулку со своим пао. Руки его дрожат, пока он перебирает спрятанные внутри свитки — карту, копию, рисунок лотоса в память о Шу — и находит нужный.

— Я принес карту.

Наши дни

Нью-Йорк

За виконтом захлопнулась дверь. Мара осталась стоять, ее трясло. В руке она держала китайскую карту. Медленно, очень медленно, она опустилась на стул. В зал ворвались Джо и Бен. Мара приняла их поздравления, тщательно оберегая карту, которая могла пострадать от чрезмерного энтузиазма коллег.

— Отличная работа, Мара, — сказал Джо, похлопывая ее по спине, а Бен вторил его комплиментам, пожимая свободную руку.

— Теперь осталось только провернуть дело с Ричардом и китайцами. — Она не смогла скрыть дрожь в голосе.

— Самое трудное позади. Остальное — пара пустяков, — заверил ее Джо.

— Надеюсь.

Ей выпала короткая передышка перед приходом представителя китайского правительства. Они с Джо специально организовали обе встречи с минимальным разрывом — не хотели давать Ричарду возможности вмешаться.

Мара шла по длинному коридору, постукивая каблуками. В дамской комнате, к счастью, никого не оказалось. Подойдя к раковине, она принялась брызгать в лицо холодной водой.

Когда она посмотрелась в зеркало, то едва узнала напряженное бесстрастное лицо. Под внешним самообладанием, однако, скрывалась огромная тревога, но Мара понимала, что должна до конца сыграть свою роль на переговорах. Она вернулась в конференц-зал с напускной уверенностью. Без колебаний взяла карту и велела Джо привести китайского чиновника.

Вошел Ван Тянькай, представитель Министерства торговли Китая, и Сэм, похожий на американский флаг в своем синем костюме в тонкую полоску, белой рубашке и красном галстуке. Мара предполагала, что он будет сопровождать Вана. Как-никак, это он организовал встречу, да и посредничество при передаче карты могло сослужить ему хорошую службу на будущее. Однако она не ожидала, что сердце ее почему-то подскочит, когда она будет представлять Сэма археологу.

Мара взяла себя в руки, пока собравшаяся компания обменивалась короткими поклонами, рукопожатиями и неизменными замечаниями о хорошей погоде не по сезону. Никто не упомянул о причине встречи, хотя время от времени каждый кидал взгляд на свиток в руке Мары. Ей очень хотелось вручить карту Вану, но она понимала, что всему свое время.

В разговоре наступила пауза, послужившая Маре знаком, что пришел момент объявить о возвращении карты и вручить ее китайскому посланнику. Хотя Ван уже знал, с какой целью устроена встреча. Мара глубоко вдохнула и начала:

— Ван Тянькай, для меня огромная честь…

Ее прервал звонок: заработал мобильник китайского гостя. Он полез во внутренний карман пиджака и открыл телефон-раскладушку. Коротко поклонившись, Ван вышел в коридор.

Мара недоуменно посмотрела на Сэма. Тот в ответ закатил глаза и пожал плечами, но прежде чем успел объяснить — или раскритиковать — действия Вана, у него тоже загудел «блэкберри». Пока он жал кнопки, Бен и Мара удивленно качали головами. Они столько трудились, столько рисковали, чтобы заполучить карту, что не могли взять в толк, как можно откладывать ее возвращение хотя бы на секунду.

— Не вижу никакого смысла, — пробормотал Сэм.

— Готова с тобой согласиться, — пробормотала в ответ Мара, делая усилие, чтобы скрыть свое презрение.

— Очень странно, Мара, — продолжал Сэм. — Я говорю об электронном сообщении, которое только что пришло. Правительство США отозвало свои иски к Китаю, выдвинутые во Всемирной торговой организации.

— Я тебя не понимаю, Сэм.

— Разве ты не читала об этом деле, когда была в Китае?

— Нет. У меня были дела поважнее, или ты забыл?

— Не забыл. — Покровительственный тон Сэма напомнил ей, что их расставание имело свои преимущества. — Несколько месяцев тому назад под давлением конгресса американское правительство обратилось в ВТО с официальной жалобой на Китай по поводу торговых препон и вопросов интеллектуальной собственности, относящихся к импорту и пиратству. Китайская сторона заявила, что глубоко сожалеет, однако поступок США способен подорвать дружеские отношения и плохо сказаться на двусторонней торговле. Мое положение в Гонконге чрезвычайно осложнилось, так как китайцы трактуют действия США как шаг к протекционизму и ксенофобии.

— Но правительство США только что отозвало иски?

— Да. Только что. Хотя китайцы не выполнили ни одного из условий, выдвинутых нашей стороной в качестве обязательных для отзыва исков.

Дверь открылась, в зал вошел торговый представитель Китая. Он поклонился Маре и Бену и протянул руку для рукопожатий.

— Примите мои извинения, — сказал он. — Возникло срочное дело, поэтому мне придется покинуть нашу встречу.

Мара отчаянно хотела передать карту Вану, прежде чем Ричард прослышит о ее махинациях и помешает.

— Право, нет необходимости отменять встречу. Я займу у вас всего лишь минуту.

— Мисс Койн, вы не понимаете. Срочное дело, которым я сейчас должен заняться, требует отмены этой встречи. А также причины, по которой мы здесь собрались.

Мара растерялась. От нее ускользала связь между срочным делом Вана — по-видимому, новостями ВТО — и картой. Но тут Ван повернулся к Бену и произнес:

— Можете вернуть карту спонсору ваших археологических раскопок — мистеру Ричарду Тобиасу.

Весна 1500 года

Лиссабон, Португалия

Антонио старается не замечать присутствия рыцарей. Он обходит стороной новую часовню, в которой они работают, и помещения, где они живут. Антонио боится потерять покой и тишину монастырской жизни, но от шума ему все равно не скрыться. А еще он не может не обращать внимания на слухи о чудесном алтаре, над которым трудятся рыцари.

Однажды холодным утром после службы, когда небо затянуло черными облаками, предвещавшими бурю, он оказывается в апсиде, ведущей к часовне. Перед тяжелыми коваными воротами стоят на часах два рыцаря ордена Христа. Антонио кивает им, и они позволяют ему войти: в святая святых могут проникнуть только рыцари, монахи и ремесленники. Антонио знает, что в одолженной рясе он выглядит как монах.

Он толкает скрипучие ворота и входит в пустую часовню, построенную недавно по заказу короля Мануэла для частного поминания Ависской королевской династии. В часовне пахнет льняным маслом и тяжелым трудом. Он опускается на деревянную скамью, щедро украшенную резьбой, и устремляет взгляд на почти законченный полиптих из шести досок над роскошным мраморным алтарем.