Хизер Террелл - Тайна похищенной карты

Он толкает скрипучие ворота и входит в пустую часовню, построенную недавно по заказу короля Мануэла для частного поминания Ависской королевской династии. В часовне пахнет льняным маслом и тяжелым трудом. Он опускается на деревянную скамью, щедро украшенную резьбой, и устремляет взгляд на почти законченный полиптих из шести досок над роскошным мраморным алтарем.

Художники создали удивительное собрание портретов прошлого и настоящего. Антонио узнает святого Винсента, молодого короля Жуана, мудрого принца Генриха Мореплавателя и благодарного короля Альфонса V на фоне монахов, рыцарей, рыбаков и священников. В сочетании с диковинными предметами, изображенными на всех досках то там, то здесь, портреты, как кажется Антонио, рассказывают эпическую историю морских путешествий Португалии с целью распространять христианство и обрести господство в торговле. Героические образы нарушают его с трудом приобретенный душевный покой.

Между двумя центральными досками, изображающими святого Винсента, расположена ниша с небольшой скульптурой, которая привлекает внимание Антонио. Скульптура кажется ему знакомой. Он поднимается со скамьи и подходит ближе.

С удивлением обнаруживает, что прекрасно знает скульптуру. Это деревянное изображение архангела Рафаэла, покровителя пилигримов и путешественников. Антонио видел собственными глазами, как капитан Паулу да Гама передавал ее из рук в руки своему брату, капитану Васко да Гаме, в тот самый день, когда они сожгли «Сан-Рафаэл». Эту фигуру капитан-майор держал на своем личном алтаре весь долгий путь домой, в Португалию.

Но здесь архангел Рафаэл больше не держит в руке пилигримский посох, как это было на борту «Сан-Рафаэла» и «Сан-Габриэла». Антонио нарушает монастырские правила и заходит за алтарь. Он поражен, видя, что архангел Рафаэл теперь сжимает в руке свиток — карту мира, с помощью которой Антонио привел армаду в Индию, а затем обратно домой.

Он отшатывается от карты и, спотыкаясь, спускается по ступеням алтаря. Он сознает, что алтарь образует центр часовни, в которой король Мануэл будет тайно прославлять португальский орден Христа, получивший карту, и воздавать хвалу святому Винсенту за его помощь Португалии в осуществлении своего предназначения. Ни на одной из живописных досок Антонио не видит тех кровавых расправ и лжи, с помощью которых Португалия исполняет свою мировую роль.

Он не может допустить осквернения карты, скульптуры и картины в священных, исцеляющих стенах монастыря. Из его горла невольно вырывается громкий крик. Он хватает епископский посох и набрасывается на алтарь. Он тянется к карте, когда в часовню врываются рыцари ордена Христа, сотрясая мечами.

Антонио больше не желает сражаться. Он устал, и он обрел примирение с Господом. Когда рыцари оказываются совсем близко, он бросает посох, поворачивается и разводит руки в стороны, подставляя грудь мечам.

Во второй раз в жизни лезвие пронзает его плоть. Но сейчас оно не обжигает. Оно очищает.

Наши дни

Нью-Йорк

Мара выпорхнула из такси и ринулась во двор клуба «Метрополитен», не обращая внимания на галантные потуги швейцара проводить ее в святая святых. Пролетев мимо администратора, который робко попытался преградить ей путь, она ворвалась в обеденный зал.

Там, за своим обычным центральным столом, сидел Ричард в компании двух мужчин в синих костюмах. Мара направлялась к его столику, и богатое убранство, когда-то так ее поразившее, — тяжелые бархатные шторы, искусные фрески, мраморный камин — теперь казалось ей отвратительным.

Ричард следил за ее приближением. Его лицо не выдавало даже намека на удивление. Когда Мара подошла к столику, он кивнул своим сотрапезникам, и те неохотно поднялись. Но с Марой он не заговорил и не пригласил присесть. Он позволил ей сделать следующий шаг первой.

— Я не стану дожидаться приглашения присоединиться к вам, — сказала Мара, выдвигая стул и усаживаясь напротив Ричарда.

За ее спиной замаячил администратор с двумя охранниками, но Ричард отпустил их взмахом руки.

— Чему я обязан такому удовольствию? — На его лице заиграла надменная улыбка.

— Давайте на этот раз обойдемся без политеса. — Она вынула из сумки две бумажные папки и решительно выложила их на стол.

— Буду только счастлив. — Улыбка превратилась в усмешку.

— Вы срежиссировали отзыв из ВТО исков США против Китая.

— С какой стати я бы стал это делать? Всем известна моя позиция в отношении торговли с Китаем. Я сторонник жесткой линии.

— Если только смягчение этой самой «жесткой линии» не означает для вас возврат карты.

Ричард, прищурившись, откинулся на спинку стула. Мара открыла лежащую перед ней папку. От ее дерзости Ричард решился дара речи, чего почти никогда с ним не случалось, поэтому Мара, выбрав из пачки документ, продолжила:

— Позвольте, а что тут у нас за отчет? Ах да, он доказывает, что ваша некоммерческая организация заплатила за перенос мумий на раскопки Бена. Тела были обнаружены первоначально в Таримском бассейне, но ваши громилы выкопали их и перенесли в фальшивые захоронения возле Сианя. — Она взяла в руки следующий документ. — А здесь перечислены другие раскопки, финансируемые вашей альтруистской группкой. И все научные и археологические находки, обнаруженные там, вызывают сомнение, кроме того что все они подтверждают вашу уникальную историческую теорию о влиянии Запада на развитие Китая.

К этому времени Ричард успел прийти в себя, поэтому заговорил властным тоном:

— Чего вы хотите?

— Думаю, вы знаете, чего я хочу, Ричард. Я хочу вернуть карту, которую Бен обнаружил на ваших поддельных раскопках, — видимо, единственный подлинный артефакт, найденный там, — китайской стороне, как требует того закон, как хотел создатель карты и как требует того моя совесть. С вашего благословения.

Он отбросил все остатки благовоспитанности.

— Вы еще более наивны, чем я думал, когда нанимал вас, если считаете, что я «благословлю» передачу карты Китаю. Ведь они тогда воспользуются ею как символом своего древнего — и растущего в последнее время — мирового господства.

— Вы поступите именно так, или я предам огласке эти документы.

Ричард больше не скрывал за светской маской свое истинное лицо — отвратительное, подлое, уродливое.

— Мара, вы маленькая девочка, играющая в игры взрослых мужчин. Мне довелось пережить и более сильные бури, чем эта. — Он укоризненно покачал головой. — Ваш отец не похвалил бы вас за такое поведение.

— Мой отец? — Она потянулась ко второй папке. — Как раз он и передал мне эти чрезвычайно интересные документы. — Мара давно поняла, что правый политический уклон отца имеет свои границы.

Она подтолкнула папку, и та заскользила по широкому столу к Ричарду. Он долго смотрел на папку, прежде чем соизволил открыть и пролистать содержимое.

— Вы просматриваете список банковских счетов, принадлежащих кандидатам в Конгресс, Сенат и на президентское место, а также соответствующие суммы, переведенные на эти счета. Средства поступают из фондов Комитета национальной политики.

— Комитету разрешено финансово поддерживать политические кампании. Как любому гражданину или группе, — презрительно фыркнул Ричард.

— Эти денежные переводы не считаются финансовой поддержкой кампаний. Это самые настоящие взятки.

Он схватил документы и снова их пролистал.

Мара выдержала паузу.

— У вас есть выбор, Ричард.

Несколько минут он сидел неподвижно, как сфинкс. Сердце ее бешено колотилось, пока она ждала решения. Ричард полез в карман пиджака и вынул мобильный телефон.

Весна 1425 года

Шелковый путь

Чжи спотыкается в глубокой дорожной колее, и сонливость сразу пропадает. Он напряженно вглядывается в темноту, убеждаясь, что не сбился с пути. Видя сурков и горных коз на близлежащих полях, он успокаивается. Эти животные вот уже много ночей — единственные спутники Чжи. Только пару раз ему попадался на глаза пастух яков.

Чжи выходит на пыльный торговый маршрут только по ночам. Без толпы монахов он привлекает слишком много внимания, путешествуя один. Поэтому предпочитает скрываться от бандитов под покровом ночи. Хотя мандарины для него страшнее бандитов.

Он надеется, что одежда слуги не выдаст, каким богатством он теперь обладает: в грубом кожаном кисете, что висит у него на шее, покоятся золотые монеты. Когда купец предложил ему золото в обмен на карту, он поначалу отказался. Ему было неловко брать плату за дело чести. Но потом он напомнил себе, что в долгу перед своей семьей, которая останется без его жалованья. Поэтому принял предложенные монеты.