Александр Скрягин - Главный пульт управления

– Э-э-э, Гарри Григорьевич! – махнул рукой Миногин. – Приборы горят! Рукописи горят! Головы горят! Идеи-то не горят! Хоть ты что, с ними делай! Бензином их, диоксином, напалмом – бесполезно! Один натурный образец сгорел, другой сделать можно, если знаешь, как!

– Но я не знаю как! И я его не делал! – бледное лицо Гергелевича порозовело.

– А куда же тогда делся Чапель, а? Ведь он к вам последнему заходил? – всем телом подался вперед Миногин. – К вам в квартиру зашел, а из нее не вышел! Или вы его в шкафу прячете?

– Да, куда же делся Чапель? – очнулся от потрясения Виктор Сергеевич.

– В самом деле, куда? – проскрипел Недорогин.

По комнате промчался влажный ветерок. В комнате запахло колдовским запахом болотных растений, что окружают маленькие блюдца-озерки в ровной сухой степи. Предостерегающе колыхнулись шторы – плотная коричневая и белоснежная тюлевая. Все посмотрели на чернеющее за ними окно.

А смотреть нужно было в другую сторону – на вход в комнату.

Там стояла, туго затянутая в шелковое зеленое платье Царевна-лягушка. За ее тонкой фигуркой мерцал в коридорных сумерках блестящий купол головы Шуры Мамчина. А за ним – заснеженным стожком маячила пышная седая шевелюра Тимы Топталова.

– Чапель у меня! – перебирая взглядом присутствующих, громко произнесла Анастасия Вацловна. – Час назад пришел. Сейчас спит.

Где-то за городом в степи ударил гром. Шторы на окнах утратили упругость и повисли безжизненно, словно трупы преступников на виселице.

По карнизу застучали дождевые капли: сначала робко, а потом все увереннее и неостановимей. Как хорошо подготовленное наступление, что начинается несколькими сутулыми фигурами, первыми поднявшимися из окопов, а продолжается густой, неизвестно откуда взявшейся могучей лавиной солдат.

– Та-а-ак… – прогудел Недорогин. – А, где же он был все это время?

Тесменецкая поджала губы.

– В запое, – после краткого молчания ответила она.

– В запое? – вздернул брови Гергелевич.

– Да, – вздохнула Царевна-лягушка.

– Перебрал немного мужик… – подал голос из коридорных сумерек Тима Топталов. – Так ведь, с каждым может случиться! Я лично ни за кого не поручусь!

– Бедненький… – со славянской бабьей жалостью покачала головой сибирская немка Генриетта Павловна Эссель.

– Ему же пить нельзя совсем. С ним и раньше такое случалось, – продолжила Тесменецкая. – Вот в поселке кто-то его угостил, и пошло-поехало… Говорит, сел в машину к дальнобойщику. Вылез на каком-то разъезде… Как я поняла, это он в Овсянку попал… Дальше помнит, что в поездах пил, в электричке, что в Новосибирск идет, в буфетах на станциях… Пока все деньги не спустил, остановиться не мог… Кое-как на попутках сюда добрался… Его Шура Мамчин с час назад у заводского переезда встретил и ко мне привел. Лица нет. Худой, грязный… Краше в гроб кладут! Его кодировать надо… Я и раньше ему говорила, когда еще мы с ним вместе жили. Не хотел… Теперь говорит, как в Москву вернусь, сам к наркологу пойду.

– Бедняга! – громко сказал Гергелевич и покачал изящной головой породистой лошади. – Бедняга! Конечно, надо лечиться, что ж тут еще скажешь!.. – старый конструктор обвел взглядом всех присутствующих в столовой и словно, удивляясь, вздернул брови: – А ГПУ у меня нет. И ни у кого нет. И никогда не было! – твердо закончил он.

Космос в промежутке между оконными шторами осветился ярко-зеленым электрическим светом. Между землей и небом проскочила молния, ветвистая, как система кровообращения. И почти сразу же ударил гром.

В мире бушевала гроза.

На следующий день Юрий Федорович Чапель улетел в Москву.

Ефим успел с ним встретиться и побеседовать. Но ничего, кроме уже слышанного от Анастасии Вацловны Тесменецкой, не узнал. Дело об исчезновении сотрудника «Рособоронэкспорта» секретоносителя Ю.Ф. Чапеля было прекращено по причине отсутствия события.

Тем не менее, в следующие несколько дней майор Мимикьянов не отходил от телефона и компьютера, имеющего выход в интернет. В результате он собрал нужную ему информацию.

Из нее следовало, что никакими запоями Юрий Федорович никогда в жизни не страдал. Более того, вообще пил очень редко и, мало, по причине генетической особенности организма, имеющего аллергическую реакцию на алкоголь. Ни в подгородной деревне Овсянка, ни в Новосибирске никто Чапеля не видел. Майор был уверен: там его никогда и не было.

Вместе со своей советчицей по имени Интуиция, Мимикьянов предположил, что исчезнувший человек в течение недели пребывал совсем не в запое.

Его вообще не было на свете. В нашем пространстве и времени.

Как это случилось?

У майора имелась версия.

Последними, кто видел Чапеля, являлись старший мастер ателье бытового обслуживания «Мастерица» Александр Михайлович Мамчин и находящийся на пенсии бывший начальник отдела закрытого СКБ «Экран» Гарри Григорьевич Гергелевич. Причем, якобы именно в такой последовательности: сначала – Мамчин, а потом – Гергелевич. Об этом говорил Мамчин. Это, как будто, не отрицал и сам Гарри Григорьевич. Все так.

Но, сопоставив время обоих визитов, майор получил очевидное несовпадение.

Мамчин утверждал, что Чапель зашел к нему около шести часов. Но, по утверждению Тимофея Павловича Топталова, в шесть часов вечера Мамчин еще находился в ателье и никак не мог принимать у себя дома гостя из Москвы.

Это подтверждал и Гергелевич, который, ориентируясь по сигналу кухонного таймера, точно называл время, когда у него появился Чапель: восемнадцать, ноль одна.

Обдумав это, Ефим пришел к выводу: последовательность посещения Чапелем указанных лиц, была иной: сначала – Гергелевич, а уже потом – Мамчин. И в этом случае, последним, кто контактировал с Чапелем, являлся не Генерал, а – Шура Мамчин.

И после визита к нему, – к нему! – а не к Гергелевичу, Юрий Федорович и пропал.

Как это произошло?

У майора имелось два варианта ответа.

Причиной мог быть находящийся в руках Александра Михайловича загадочный прибор под названием ГПУ, способный посылать электромагнитные команды Вакууму. Этот прибор он в принципе мог сделать самостоятельно. Сложность его конструкции, по утверждению Гергелевича, была не слишком велика. Ефим не исключал, что инженер мог его и украсть во время ликвидации СКБ «Экран». Уж майор-то по своему богатому опыту знал, какие вещи могут пропадать во время ликвидации учреждений! Даже самых закрытых.

Но причиной исчезновение Чапеля могло быть и нечто иное.

«Если наш физический мир – образуется излучением, поступающим к нам из Вакуума, – рассуждал склонный к философским размышлениям майор, – то не оттуда ли к нам поступает и такая загадочная вещь, как Сознание? Ни в одном из элементов таблицы Менделеева нет никаких зачатков Сознания. Ни у атомов, ни у молекул нет ничего, что могло бы объяснить его появление. А оно – есть.

Так, не является ли наш мозг, биологическим компьютером, созданным Вакуумом для присылаемой оттуда же, из Вакуума, специальной Программы, называемой Сознание? Программы, которая и позволяет нам мыслить.

Похоже, наш мозг с помощью этой программы, время от времени выходит на связь с Большим Сервером, находящимся там, в Вакууме… Именно оттуда поступает к провидцам информация о событиях, которым еще только предстоит произойти. Или к ученым – гениальные открытия, совершающие перевороты в наших взглядах на Мир.

Ответ на свой вопрос получает тот, кто интуитивно умеет правильно сформулировать и отправить послание Большому Серверу. В Вакуум. И тогда в чьей-то голове рождается Периодическая система химических элементов. Или предощущение гибели авиалайнера. И человек по непонятной для самого себя причине сдает купленный авиабилет…

А, если предположить, что в этой программе Кем-то предусмотрена возможность не только запроса информации у Ваккума, но и возможность прямой команды Вакууму? – рассуждал Мимикьянов. – Только доступ к этому участку программы в Сознании человека прегражден неизвестными паролями? Что тогда получится?

А получится, вот что.

Тот, кто, все-таки, сумел бы проникнуть в этот уголок собственного Сознания, получил бы в свое распоряжение настоящий Пульт управления жизнью Нашего Мира. Самый Главный Пульт управления из всех, какие только можно себе представить.

Этот человек смог бы по своему желанию перестраивать, расстилающуюся перед ним картину Вселенной так же, как художник изменяет картину, которую пишет красками на своем холсте. Он смог бы перемещать людей и предметы в любую точку земного шара, галактики, Вселенной, или делать их вообще несуществующими. Его возможности можно было бы называть фантастическими, если бы они не были вполне реальными.

Не об этом ли, только другими словами, говорят странные суфийские тексты из древней «Книги тайн»?

Академик Дорош решил создать искусственный прибор для того, чтобы генерировать излучение, способное нести команды для Вакуума. Он сделал то, что в свое время не смогло сделать гитлеровское конструкторское бюро «Вотан», получившее в свое распоряжение «Медную голову» тамплиеров – созданный неизвестно кем, возможно, суфийской наукой, – древний генератор командного излучения. Эсесовские ученые не смогли заставить «Медную голову» работать, не смогли создать и собственный Пульт связи с Вакуумом.