Вернер Штайнберг - Шляпа комиссара

Проехав мимо полицейского участка, они поставили машину на соседней улице. Ассистент приобрел новую привычку: перед каждой поездкой и по прибытии на место он обходил свой «мерседес» и словно бы в знак благодарности постукивал пальцами по звезде на радиаторе. Гроль терпеливо наблюдал за этим ритуалом, усматривая в нем проявление одного из немногих приятных качеств Грисбюля.

Когда они, покрытые уже серыми блестками влаги, подошли к полицейскому участку, Гроль взглянул на окна, за которыми, как он знал, восседал Биферли; он вздохнул, увидев за стеклом знакомую круглую голову. Своему ассистенту, однако, он ничего не сказал по этому поводу.

Биферли сидел за столом, когда они вошли, и при виде их изобразил удивление. Гроль как ни в чем не бывало повесил шляпу и пальто на крючок. Затем он уселся напротив Биферли и знаком подозвал Грисбюля. Он сказал:

- Я сообщил вам по телефону, что #769; меня интересует. Я хотел, чтобы вы были в курсе дела.

- Отлично, отлично! - подтвердил Биферли и, дрожа от возбуждения, извлек свои стратегические планы. - Я набросал несколько вариантов. Может быть, взглянете.

Листы бумаги лежали на столе. Биферли делал широкие жесты. Он объяснял. Он подчеркивал преимущества, признавал недостатки, отмечал, что для расследования особо тяжких преступлений в таком округе, как Бернекский, не хватает обученного персонала, предлагал привлечь к операции сотрудников из Байрейта или Нюрнберга. Его короткие ручки находились в непрестанном движении. Слова струились из его маленького рта, как вода из лейки.

Гроль слушал молча. Глаза его скользили по планам.

Биферли кончил, сел опять в свое кресло, умолк в ожидании.

Гроль поднял брови и спросил Грисбюля:

- Что вы думаете на этот счет?

Ассистент пожал плечами. Комиссар поглядел на Биферли и спокойно сказал:

- Я такого же мнения!

Биферли недоуменно вытаращил глаза.

- Какой же вариант вы предпочитаете? Я не понял.

- Никакого! - ответил Гроль, сгреб бумаги, аккуратно сложил их и протянул Биферли, объясняя: - Если вы, чтобы поймать мышь, запрете в комнате, где она завелась, восемь кошек, мышь наверняка не высунется из норки!

- Как так восемь кошек? - спросил Биферли с первой ноткой негодования в голосе.

- Можно и девять, и семь, - уступил Гроль.

Биферли разинул рот. Грисбюлю впервые стало жаль его, и он сказал:

- Мы не должны привлекать к себе внимание. Три человека - и все. Вы, комиссар и я.

Биферли отпрянул к спинке кресла. Он не понимал. Наконец он выдавил из себя:

- Вы не принимаете ни одного из моих планов?

- Нет, - тихо ответил Гроль.

- Ни одного варианта? - спросил Биферли, теперь уже возмущенно.

- Нет, - ответил Гроль.

Биферли встал. Он вытянулся, памятуя о своем малом росте.

- В таком случае, - сказал он, - я снимаю с себя всякую ответственность! В таком случае, - подчеркнул он, - я отказываюсь участвовать в этой операции!

- Жаль, - сказал комиссар, хотя ему не было жаль, - но принуждать вас я не хочу!

Биферли вылупил глаза на Гроля: он ожидал, что его хотя бы станут упрашивать. Грисбюль усмехнулся. Он знал, какой это удар для инспектора - оказаться так запросто отстраненным и лишиться возможности удовлетворить снедавшее его любопытство.

- Ну что ж, - сказал Гроль, - если так, то мы пошли!

Он поднялся, надел пальто, шляпу и двинулся к выходу в сопровождении своего ассистента. У двери он обернулся.

- Всего доброго! - сказал он вежливо.

Когда они пересекали улицу, Грисбюль взглянул на окна Биферли. За стеклами никого не было видно.

В этот день быстро стемнело. Дождь усилился; он лил с однообразным шумом. Как из ведра.

Гроль и Грисбюль поужинали в ресторане гостиницы; теперь они сидели без дела и молчали. Гроль мельком взглянул на часы.

- Пошли, - сказал он.

Он расплатился. Грисбюль помешкал у своего «мерседеса», но комиссар сказал:

- Поедем, конечно!

Они сели в машину и тронулись в путь. Серебристые пряди дождя косо летели на них сквозь лучи фар. Грисбюль озяб. Он включил отопление.

- Машину поставим в лесу. Нас не должны видеть с дачи! - распорядился комиссар.

Грисбюль выполнил приказ. Он погасил все огни, оставив гореть лишь маленький, позднее приделанный красно-белый глазок, но его свет почти не пробивался сквозь ливень.

Гроль достал из багажника плохо увязанный сверток, который, к удивлению Грисбюля, захватил с собой. Ассистент взял сверток. Комиссар толкнул калитку. Они прошагали по гравию; его громкий скрежет походил на скрежет зубов.

Гроль сорвал с двери печать.

В комнате, где когда-то лежал убитый Альтбауэр, Гроль зажег настольную лампочку, которой Брумерус пользовался, видимо, в случаях, требовавших особого настроения: света она давала мало, а тени ложились резкие и большие.

Комиссар соблюдал на даче величайшую осторожность. Войдя, он поднес фонарик к самой замочной скважине, чтобы свет его не был виден снаружи, и плотно задернул занавески перед тем, как включить настольную лампочку. А Грисбюль стоял с неуклюжим свертком у двери и удивленно наблюдал за действиями комиссара. Тот подвинул одно из кресел к письменному столу, отошел на несколько шагов - к окну, в которое некогда стреляли, проверил позицию. Затем навалил на это кресло подушек и одеял и, наконец, подозвал Грисбюля знаком.

Гроль взял у него сверток, положил его на пол и, став на колени, развязал. Он развернул шуршащую коричневую упаковочную бумагу. Грисбюль увидел какую-то одежду, а также верхнюю часть туловища и голову манекена - из тех, какими украшают витрины.

Ассистент зажмурил глаза; когда он открыл их, комиссар уже поднялся и начал водружать все это на кресло его сооружение то и дело разваливалось, но Гроль обладал терпением и, сняв с себя пальто и шляпу, надел их на чучело, которое у него наконец получилось.

Только теперь он взглянул на Грисбюля, и в эту секунду у него, Гроля, чуть вздрогнули уголки рта. Он велел ассистенту, наблюдавшему за ним с полным недоумением, подойти к тому же окну и немного подвинул лампочку. Лицо манекена оказалось теперь в тени.

Грисбюль поднял руку к виску: да, перед ним сидел Гроль! Гроль из подушек и одеял, манекенный Гроль, но в пальто и шляпе он казался живым, погруженным в работу. Сходство усилилось еще больше, когда комиссар положил на стол книгу перед слепыми глазами своего двойника.

Шум дождя в саду напоминал звуки, с какими ложится рядами трава под косой. Гроль и Грисбюль стояли неподалеку друг от друга, хорошо скрытые со стороны дороги кустами. Если бы дача была освещена, ассистент как раз мог бы заглянуть в злополучное окно, которое комиссар, отдернув занавеску, приоткрыл в точности так, как оно было приоткрыто тогда.

Вдруг Грисбюль увидел свет фар. По улице медленно шла машина. Подъехав, она удалилась еще нерешительнее.

Неожиданно Грисбюль почувствовал, что Гроль стоит рядом. Тот шепнул ему:

- Будьте начеку! Это может быть он! - И опять исчез.

Теперь нужно было напряженно прислушиваться - к шагам, к шагам по гравию. Но тут Грисбюлю показалось, что где-то далеко за стеной дождя огни машины свернули в сторону - они и так-то были едва различимы из-за качавшихся на ветру голых кустов и сучьев. Немного позднее он убедился, что машина действительно повернула и снова приближается к даче. Это усилило его подозрение. Незнакомец явно хотел лишь узнать, происходит ли здесь что-либо или и в самом деле наступил промежуток между снятием печати и приездом Метцендорфера. Грисбюль оглянулся, Гроля он не увидел. Машина шла медленно, шум мотора был еле слышен. Кажется, она повернула налево: калитку на несколько секунд осветил яркий свет фар.

Потом вдруг прибавили газу, автомобиль очень быстро исчез, и у Грисбюля создалось впечатление, что теперь включили только подфарники, но он мог и ошибиться. Во всяком случае, после этого ничего не было ни видно, ни слышно.

Ассистент ожидал, собственно, услышать лишь голос Гроля; но тишину нарушал только шум дождя, поливавшего дачу и сад, и гравий на этот раз вовсе не скрежетал.

Ассистенту опять стало холодно. Гроль, видимо, ошибся; никто не появлялся.

Ассистенту казалось, что прошло несколько часов. Он начал злиться на Гроля, который из-за какой-то причуды заставил его торчать здесь без толку.

Вдруг Грисбюль встрепенулся: из комнаты словно бы донесся какой-то шорох. Из-за дождя вслушаться было трудно, и все же… Он осторожно раздвинул ветки куста, служившего ему укрытием. Грисбюлем овладело странное чувство. Все окружающее куда-то уплыло. Его нервы, казалось, вибрировали.

Раздался громкий шлепок дождя о землю.

Снова шорох, на этот раз явственнее. Как если бы тихо отворили дверь.

Ассистент не знал, что делать. Позвать Гроля? Побежать к даче? Он прикусил нижнюю губу, почувствовал боль и неприятный вкус крови. Тут он увидел, как зажегся верхний свет, и сразу вслед за этим услышал выстрелы: стреляли со стороны двери, что вела из комнаты в заднюю часть сада. Чучело упало на письменный стол, и совершенно неожиданно как раз под окном возникли очертания Гроля. Грисбюль увидел на фоне освещенного прямоугольника голову, плечи комиссара, услышал его хриплый крик: