Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

— Возможно. Что вам надо?

Речь и манера держаться вполне соответствовали моим представлениям о нем. Пока.

— Я хотел бы переговорить с вами — с глазу на глаз, — ответил я.

Я многозначительно посмотрел на его светлоголового приятеля-лилипута и перевел взгляд на швейцара. Тот усиленно разглядывал пуговицы на ливрее.

— А, очередной репортеришка, — презрительно ухмыльнулся Линвилл, сложив руки на груди и вздернув подбородок. — Что-то я вас не припомню, приятель.

Знавал я любителей дешевых хот-догов на Лексингтон-авеню, которые изъяснялись куда изящнее.

— Вообще-то я не из газеты, — промолвил я, — а…

В эту минуту коротышка вставил слово, которое я на этих страницах не приведу, но которое целиков завладело моим вниманием.

— Заткнись, мини-хорек, — процедил я, угрожающе придвигаясь, — если не хочешь, чтобы я подмел тобой улицу.

Пигмей повторил это слово, и я уже вздернул было правую руку, но швейцар ловко перехватил её, прежде чем я успел размахнуться. В ту же минуту из дверей выбралась пестро разодетая парочка, и женщина в белой меховой шубке (абсолютно ненужной в эту погоду) испуганно взвизгнула. Потом проверещала заплетающимся языком:

— Ой, Джош, они тут, кажется, драку затеяли! Боже, какой кошмар!

— Какой стыд, ты хотела сказать, — поправил её Джош голосом, который свидетельствовал о том, что хоть один из этой пары был трезв, пусть даже и не умел подбирать пиджак в тон брюкам. — «Моргана» уже давно превращается в притон. Больше мы сюда ни ногой. Пошли быстрее, такси мы и сами найдем!

— Прошу вас, сэр, оставьте их в покое, — тихонько попросил швейцар, не выпуская моего запястья. Ему было уже лет под шестьдесят — седые волосы, красное лицо и голубые глаза под стать дурацкой ливрее, — и он смотрел на меня таким страдальческим взором, словно моя выходка обрекала его на голодную смерть.

— Да, приятель, послушай мудрого совета и вали отсюда, — добавил Линвилл на своем подзаборном английском. — А то выйду из себя и разрешу Холли тебя отделать!

Приятели дружно загоготали, а седовласый швейцар, прекрасно понимавший, что мне ничего не стоит размазать его по стенке, потихоньку освободил мою руку.

— Прошу вас, сэр, — умоляюще повторил он. — Оставьте этих джентльменов в покое.

— Вам бы следовало проверить значение слова «джентльмен» по словарю, — огрызнулся я, но было уже ясно, что первый раунд я проиграл. Я повернулся и, поджав хвост, убрался восвояси, подгоняемый обидным хохотом и ухарским свистом.

Я не любитель выпивать в барах, особенно в одиночку, но в тот вечер сделал исключение. Оставив упивающуюся победой троицу перед входом в «Моргану», я прошагал по Второй авеню к югу, кварталов, эдак, с шесть. Потом, все ещё кипя как чайник, решил завернуть в полупустой ирландский бар. Две порции виски с содовой спустя я уже начал отходить, но был все ещё достаточно зол, чтобы представлять, с каким удовольствием скинул бы Линвилла и его горлопана-приятеля с самого высокого моста в Ист-Ривер.

Однако даже расслабленность после выпивки не позволила мне забыть про необходимость доставлять пользу организму, поэтому, щедро расплатившись с барменом, домой я отправился пешком и взошел на крыльцо нашего особняка в семнадцать минут первого. Поскольку дверь была заперта изнутри, мне пришлось звонить, однако совесть моя оставалась спокойной — Фриц всегда зачитывался допоздна. Заглянув по пути наверх в темный кабинет, я убедился, что Вульф уже уединился в своей комнате.

Несмотря на бурно проведенный вечер, спал я как убитый, набирая свою привычную норму, а утром в обычное время уже сидел за своим столиком, просматривая «Таймс», потягивая кофе и воздавая должное вкуснейшим оладьям и прочим лакомствам, которые приготовил на завтрак Фриц. Подспудно в дальнем уголке моего мозга теплились мысли о том, как бы снова подкатить к Линвиллу. Один проигранный раунд — ещё не поражение, всегда считал я.

Без четверти девять, уже сидя в кабинете, я продолжал вынашивать планы мести, когда зазвонил телефон.

— Арчи! — ворвался мне в ухо полузадушенный голос Лили. — Ты… ты…

— Что? Послушай, ты не заболела?

— Арчи, ты встречался с ним… вчера вечером?

— С Линвиллом? Да, но мне не хотелось бы это обсуждать. Боюсь, что особых лавров я не снискал, хотя…

— Арчи, он мертв!

— Что!? Ты имеешь в виду Франта Линвилла?

— Да, — еле слышно прошелестела она. — Он мертв. Его убили. В гараже. Этой ночью. Я…

— Постой-ка, — перебил я, — и выслушай меня. Я тут ни при чем, если ты этого опасаешься. Хотя, каюсь, после личного знакомства с этой обаятельной личностью, мысли о зверской расправе не раз посещали мою голову. Расскажи, что знаешь.

— Я только что услышала об этом по радио. Включила новости и… передали, что он мертв.

— Как это случилось.

— Тело нашли утром в гараже, где он держит свою машину. Он… Его ударили чем-то по голове.

— И все это передали по радио?

— Да, на волне новостей. Я обычно включаю эту станцию, пока сушу волосы. Господи, Арчи, что случилось? Это не твоих рук…

— Не верещи, пожалуйста, я ведь уже тебе объяснил, что не виновен. Я видел его вечером, было дело, возле «Морганы», в компании дешевого дружка-сквернослова, которого он называл Холли. Мы перебросились парой-тройкой слов, и не более того. А больше по радио ничего не передали?

— Почти ничего, — сказала Лили. — Гаражный служащий нашел труп Линвила на бетонном полу возле его машины. Кажется, рано утром.

— Да, поэтому «Таймс» не успела ничего сообщить. Хорошо, мне нужно кое-куда забежать; я буду держать тебя в курсе. Однако перед уходом мне было бы приятно знать, что ты мне поверила.

— Ну, конечно же, я тебе верю, Арчи, — без секундного колебания ответила Лили. — Просто мне показалось странным, что не прошло и дня после нашего разговора, как…

— Да, я все понимаю. Значит кто-то ещё вынашивал в душе свинство по отношению к мистеру Линвиллу-младшему.

Мы распрощались, и я уже хотел было звякнуть в «Газетт» Лону Коэну, когда в дверь позвонили. Фриц отправился на рынок, поэтому я сам выбрался в прихожую и посмотрел в прозрачное с нашей стороны стекло. На крыльце стоял ни кто иной как Фред Даркин с встревоженной физиономией и в галстуке, помнившем времена покорения Запада.

— Приветик, давно не виделись, — поздоровался я, впуская его. — Заваливай.

Фред, с живейшим интересом разглядывая костяшки собственных пальцев, пробормотал слова благодарности, затем промямлил:

— Арчи, по поводу вчерашнего вечера. Я…

— Пойдем в кабинет, — пригласил я. — Посидим и все обсудим. Кофе хочешь?

Фред помотал головой и, проследовав за мной в кабинет, уселся в одно из желтых кресел, тогда как я занял место за своим столом. Снова потупив взор, Фред прокашлялся.

— Извини, что я вчера нагрубил тебе, — пробормотал он, сокрушенно качая головой.

Я усмехнулся.

— Не о чем говорить, старина. Мы с тобой уже не один пуд соли вместе съели, чтобы обижаться друг на друга.

— Да, но я все равно не имел права так заводиться. Откровенно говоря, Арчи, я ведь и вправду сижу без работы, вот потому-то, должно быть, и нервничаю. Но все равно я не должен был на тебя срываться.

— Все, проехали. Надеюсь, что теперь-то, придя сюда, ты примешь чек за вчерашнюю работу?

— Да, — кивнул он, смущенно улыбаясь.

Я достал свою чековую книжку и выписал Фреду чек на сумму, которую уплатил бы ему и Вульф.

— Кстати, — сказал я, — ты не слышал утренние новости?

Фред покачал головой из стороны в сторону.

— Дело в том, что объект нашего вчерашнего внимания, похоже, погрузился в сон. Вечный.

— Его убили?

— Да. В вечерних газетах наверняка напечатают подробности. Я пока сам почти ничего не знаю. Однако вполне допускаю, что твои услуги мне вновь потребуются.

Фред встал и взял чек, вид у него был озадаченный.

— Можешь на меня рассчитывать, Арчи, — произнес он. — А… тебе это ничем не грозит?

Я расхохотался.

— Нет. Но ты уже второй человек за это утро, который меня подозревает.

Проводив Фреда, я позвонил Лону Коэну.

Не знаю, как называется должность, которую занимает Лон в «Газетт», однако сидит он едва ли не на расстоянии вытянутой руки от её владельца и знает о Нью-Йорке буквально все, от светских скандалов до ложных пожарных тревог в бедняцких кварталах. Но главное, Лон — мой друг; его бесценные сведения не раз выручали нас с Вульфом, да и мы, в свою очередь, старались платить ему той же монетой, то и дело подбрасывая жареные фактики, достойные самых громких заголовков.

Лон снял трубку с первого звонка.

— Что надо? — протявкал он своим обычным гнусным тоном, означавшим: «могу уделить тебе не более семи секунд».