Инна Бачинская - Два путника в ночи

Он не все знал, но и того, что было ему известно, было достаточно. Что-то носилось в воздухе. Слушок, шепоток, оброненное невзначай словцо. Есть бумаги, которые нужны Ивану. Иван много лет ходил в подчиненных генерала Медведева. Ему ли не знать, что в тех бумагах?! Об архиве генерала Иван говорил с Прохоровым, и они замолчали, когда он вошел. Он услышал лишь последнюю фразу, сказанную Прохоровым: «Охотников много. Чует мое сердце, здесь он где-то, надо бы взять!»

– Кооператив в Лескове, – говорил Иван подручным. – Найдете – и мигом сюда. Я буду ждать. Отстреляетесь – сразу же доложите!

Лесково? Он знал это место. Их дача, на которую он не заглядывал со дня смерти Лизы, находилась в Лескове. «Тем лучше! – подумал он. – Хорошая примета!»

До дачного кооператива оставалось около десяти километров, когда спустило проколотое переднее колесо. Он начал менять его, нервничая и роняя инструменты. Старался не думать, зачем едет. Он и сам не до конца понимал, зачем. Неясные мысли мелькали… Что-то вроде того, чтобы найти первому… каким-то образом обставить Ивана… вставить фитиль… отомстить. Устроить месть маленького человека большому за снисходительность, фамильярность, покровительство. Он испытывал любопытство… азарт, которого никогда раньше не замечал за собой. И еще мысль, неясная и неоформившаяся, что, если документы попадут в руки Ивана, то воры и бандиты останутся безнаказанными. Но эта мысль была мыслью второго плана, ибо Коломиец понятия не имел, что это были за документы, кого они разоблачат и выведут на чистую воду. Он ехал на «дело,» вооруженный маленьким, вороненой стали пистолетом с красивым и сильным названием «мини-кугуар», подаренным одноклассником. Тот служил в международной полиции ООН, и его полк стоял в Загребе. Пистолет он подобрал прямо на дороге в Краине Сербской, когда отступила сербская армия. Маленькая изящная игрушка в кармане придавала Коломийцу уверенности.

Ворота дачного поселка были открыты. Он медленно поехал по главной улице. Заметив свет в окнах одного из домов, заглушил мотор. Вылез из машины и дальше пошел пешком. Он видел, как из дома выскочил мужчина и побежал к машине, которая виднелась впереди на дороге. Открыв багажник, мужчина достал оттуда канистру и, сгибаясь от ее тяжести, побежал обратно. Коломиец осторожно подошел к окну и заглянул. В комнате царил беспорядок, пол был усеян старыми газетами и журналами. Дверцы буфета были открыты, этажерка перевернута. Мужчина с канистрой вошел в комнату, и Коломиец узнал его. Это был Лека. В ту же минуту из второй комнаты появился Бизон, и Коломиец отшатнулся от окна – ему показалось, что Бизон его заметил. Но тот его не видел, даже не смотрел в сторону окна. Он потряс папкой в воздухе и что-то сказал, улыбаясь во весь рот. Лека забегал по комнате, выплескивая бензин из канистры. Бизон открыл папку.

«Пора!» – сказал себе Коломиец. Обогнув угол дома, он поднялся на крыльцо, бесшумно отворил дверь и встал на пороге. Те двое были так увлечены, что даже не заметили его появления.

– Документы! – сказал он громко. Протянул руку, в которую бандиты должны были немедленно положить документы, в другой руке – пистолет. Позже, вспоминая эту сцену, он испытывал жгучий стыд.

Бандиты застыли, уставившись на него. Бизон с раскрытой папкой, Лека с канистрой. Они нисколько не испугались.

– Ты с пушкой поосторожнее, братан, а то выстрелить может, – сказал Бизон. Тон у него был почти добродушный, и Коломиец купился. Он смотрел на Бизона, выпустив из виду Леку с канистрой. И только услышав сзади шорох, резко повернулся и выстрелил. Лека дернулся и взмахнул руками. Нож, зажатый в правой руке, вылетел и, описав дугу, воткнулся в стену, повисел, покачиваясь, и упал на пол. Лека стал, всхлипывая, хватать воздух широко раскрытым ртом, прижимая руки к животу. Глаза его вылезли из орбит. Он поднес руку к лицу, зачем-то вытер рот тыльной стороной ладони, с недоумением посмотрел на кровь… Коломиец в остолбенении стоял рядом, переводя взгляд с задыхающегося Леки на смертоносную игрушку в своей руке. Стукнула оконная рама. Бизон, не выпуская папки, перевалился через подоконник, тяжело шлепнулся оземь. И сразу же, ломая кусты, побежал прочь из сада. Коломиец бросился вон из комнаты, стремглав слетел по ступенькам крыльца. Он слышал, как Бизон мчался по дороге в сторону перекрестка, где стояла их машина. Коломиец побежал следом, ударился ногой о калитку. Выскочил на дорогу и услышал шум мотора и сразу же – визг тормозов на повороте. Он стоял на темной дороге, ошеломленный тем, что произошло, и тем, что это произошло так быстро. Поднес к глазам руку с часами. Светящиеся стрелки показывали без четырех три. Он постоял еще с минуту и тяжело пошел обратно, надеясь, что Лека жив… и все не так страшно.

Лека лежал на полу, подтянув колени к груди. На лице его застыло выражение удивления. Из открытого рта – словно Лека кричал беззвучно – вытекала тонкая, почти черная струйка крови. Глаза, полуприкрытые пушистыми ресницами, смотрели в пол. Он не дышал. Коломиец в отчаянии сел на диван. Положил револьвер рядом. Оружие больше не казалось ему красивой игрушкой. Между лежащим на полу человеком, пугающе неподвижным, и изящной вещицей протянулась ниточка, которая никогда уже не порвется. Коломиец сидел, ссутулившись, представляя себе, что Бизон уже звонит хозяину, докладывает о том, что произошло, и через очень короткое время здесь будут люди. Бежать бесполезно. Да и не хотел он бежать. Он убил человека. Человека, которого едва знал, убил только из-за того, что решил поиграть в супермена. Влез в чужую игру. Он так глубоко задумался, что не сразу понял, что слышит стон. Звук доносился из соседней комнаты. Он потянулся было за пистолетом, но передумал.

В комнате – это была спальня – горела лампа под уютным зеленым абажуром. Она выхватывала из мрака постель, скомканные простыни и полуодетую женщину на них, лежавшую вниз лицом. Она застонала и шевельнулась. Оперлась на руки, пытаясь подняться. Коломиец бросился к женщине. Она, увидев его, закричала, закрыв ладонями окровавленное лицо.

– Не бойтесь, – сказал Коломиец. – Кто вы?

Женщина молчала. Она убрала ладони от лица и посмотрела на Коломийца. В глазах ее стоял ужас.

– Оденьтесь, – сказал Коломиец, – пожалуйста. – Он шагнул к женщине. Она отползла в глубь кровати. Губы ее шевельнулись, она что-то сказала, но он не расслышал ее слов. – Нужно уходить, – сказал он. – Вы можете встать? – Она кивнула. Руки ее бессмысленно шарили по простыням, и Коломиец не был уверен, что она его понимает. – Быстрее! – сказал он. – Вставайте!

Она повиновалась. Начала застегивать порванную на груди блузку. Спустила ноги с кровати, нашаривая туфли. Потянулась за сумочкой. Покачнулась. Он подхватил ее, помог удержаться на ногах. Отвернулся, когда она стала натягивать юбку.

– Идите, – сказал, – я сейчас.

Он сгреб с кровати окровавленные простыни, скатал в тугой узел. Она, озираясь, стояла посреди комнаты. Серели утренние сумерки. Легкий сквознячок шевелил занавеску на окне. Она сделала несколько шагов к камину, потом к двери. Она была похожа на человека, который силится вспомнить что-то. Осторожно обойдя мертвого Леку, подошла к куче тряпья у двери, опустилась на колени. Протянула руку, сдернула верхнюю тряпку. И вдруг закричала пронзительно и тонко: «Нет! Нет! Нет!» Коломиец с ужасом увидел, что там, под тряпьем, был человек, видимо, мертвый. Женщина, вцепившись в него, попыталась поднять. Она, всхлипывала, повторяла: «Игоречек, вставай! Родной мой! Игоречек! Игоречек! Вставай!» – и тащила человека на себя.

Коломиец беспомощно оглянулся. Наткнулся взглядом на лежащего у стены Леку. К удивлению своему, не почувствовал страха оттого, что человек этот был убит им, Коломийцем. Ничего не почувствовал. Те чувства, которые он испытывал совсем недавно, минут пять или семь назад, испарились без следа. Он поднял пистолет с дивана, сунул в карман. Подошел к женщине. Она уже не плакала. Лежала молча, уткнувшись лицом в грудь мертвого человека. Коломиец сказал: «Пойдемте!» – и потряс за ее плечо. По тому, как подалось под рукой ее плечо, он понял, что женщина без сознания. Он постоял, раздумывая. Потом пошел из комнаты. Подогнал машину к дому. Он не собирался оставлять ее здесь. Она – свидетель. Видимо, их было двое на даче – она и ее муж. Почему-то у них были документы генерала Медведева. Мужа убили. В доме, заметая следы, собирались устроить пожар. Если Иван доберется до нее – она погибла. Если доберется полиция, то… неизвестно. У Ивана везде связи. Значит, нужно увезти ее и спрятать.

Так примерно раздумывал Василий Николаевич Коломиец, выводя женщину из дома и усаживая ее в машину. Он захлопнул дверцу машины и еще раз вернулся в дом. Протер носовым платком дверные ручки – непонятно, зачем, ведь Бизон видел его. Оглянулся в поисках женской одежды. Подобрал с пола блестящий тюбик губной помады. Ворох окровавленных простыней бросил в багажник. Если не будут копать глубоко, то доказать, что она была в доме, будет сложно.