Айше Лилуай - Я наблюдаю за тобой

 - Что же вы оставили компанию? – спросила Келда. – Без вас там, наверное, стало скучно.

 - Не думаю. Кто будет скучать, когда есть Хэвард? Хотя… сегодня он мрачен.

 - Да. Мы все очень любили Кэйю…

 Голос Келды дрогнул, и она непроизвольно смахнула слезу с лица. Роальд быстро подошел к ней и крепко сжал ее дрожащие руки.

 - Мне очень жаль, - прошептал он.

 - Не надо ничего говорить. – Келда высвободила руки и отвернулась.

 Голос ее при этом прозвучал довольно резко. Взгляд вдруг упал на маленькую тумбу возле кровати, а вернее, на брошь Кайла Нильсона, которую Келда не осмеливалась носить с собой. Тогда, два дня назад, у нее так и не получилось вернуть ее Роальду, но сегодня…

 Сегодня она сможет.

 Келда решительно приблизилась к тумбе и столь же решительно схватила с нее крохотное украшение.

 - Возьмите, - твердо сказала она, протягивая брошь Роальду. Ее тон не терпел возражений. – Возьмите же! Я вынуждена настаивать.

 Роальд стоял на расстоянии трех шагов от девушки и как будто не мог понять ее слов.

 - Почему? – только и смог он вымолвить.

 - Я не буду объяснять вам причины… - Келда еле держала себя в руках и говорила совершенно не своим голосом. – Я просто хочу, чтобы вы забрали ее!

 - Я не могу, Келда…

 - Нет, можете! – слезы уже начали застилать ей глаза. – Можете. Ведь это подарок вашего отца. Вы сами говорили, как много она значит для вас, вы…

 - Вот именно. Она значит для меня очень много, и я хотел… Просто я думал…

 Роальд так и не договорил.

 - Я очень прошу вас забрать ее обратно, - еле слышно произнесла Келда. – Очень прошу…

 Протянув руку, Роальд взял брошь с открытой ладони девушки и положил ее в нагрудный карман. При этом он смотрел в пол.

 Келда не смогла скрыть вздоха облегчения, однако ни о какой радости не могло быть и речи: у Роальда был настолько убитый горем вид, что она похолодела.

 - Прости меня, Келда…

 - За что?

 - Наверное, я просто слишком много о себе возомнил. И был слишком… самонадеян. Но теперь я получил по заслугам. Ты мне открыла глаза.

 - Не говорите так! – воскликнула Келда.

 Еще не отдавая себе отчета в своих действиях, она схватила его руку и с жаром поцеловала ее. И тут же отпустила, мысленно обозвав себя глупой девчонкой.

 - Келда… - начал потрясенный Роальд, но она остановила его легким движением ладони и без сил опустилась на кровать.

 Какое-то время ни она, ни Роальд ничего не говорили.

 - Зачем ты пришел? – слабым голосом спросила она наконец, закрыв лицо обеими руками.

 - Хотел задать тебе всего один вопрос. Всего один. Но очень важный.

 Что-то здесь было не так…

 Смутные подозрения Келды лишь укрепились, когда Роальд вдруг сел напротив нее на корточки и взял ее руки в свои. Его глаза неотрывно смотрели в самую глубину ее души…

 - Ты выйдешь за меня замуж, Келда? – робко спросил он.

 Она вспыхнула, порывисто вскочила на ноги, при этом пошатнувшись, и отошла к окну. Но минуту спустя почувствовала, что он уже стоял позади нее, его ладони легли на ее плечи, губы прикоснулись к волосам. Он прошептал:

 - После нашего с тобой разговора в камере моя жизнь преобразилась. Я избавился от ненависти, от гнева, от жажды мести… Даже отец мне теперь почти не снится! Мне стало легче дышать… Впервые за двадцать лет я по-настоящему счастлив. Если бы ты только согласилась выйти за меня, я бы…

 - Нет, - тихо сказала Келда, закрыв глаза. – Нет.

 Он отстранился. Его глаза потемнели от боли, но она этого не увидела. И не хотела видеть.

 Она была из тех людей, кто никогда не отвечает на один и тот же вопрос дважды.

 Они долго молчали…

 - Я желаю тебе счастья, Келда, - наконец быстро сказал Роальд и, ссутулив спину, вышел из комнаты.

 Во двор вышел Болдр – совсем не тот Болдр, который еще вчера бегал здесь с громкими и радостными криками. Другой…

 Он добрел до забора, еле передвигая ногами. Голова мальчика была опущена до того низко, что оказалась почти на уровне седьмого шейного позвонка. Бедняга… Несчастный девятилетний малыш…

 Кай шел рядом с Болдром и пытался приободрить его, но никакие слова не помогали.

 У Келды сжалось сердце.

 Кэйа…

 «Нет, я все-таки должна. Должна! И я ведь дала слово Валькири…»

 Прикусив до крови губу, чтобы хоть немного заглушить другую боль, ту, что внутри, Келда закрыла окно и прислонилась лбом к прохладному стеклу.

 Зажмурилась.

 «Я желаю тебе счастья, Келда».

 Как холодно прозвучал его голос…

 Наверное, она сделала ему очень больно.

 Сделав глубокий вдох, Келда подошла к двери и протянула к ней руку… Передумала. Отошла к окну. Мгновением позже снова бросилась к двери. Долго стояла так, слушая собственное сердце.

 Оно билось часто-часто. И как будто не только в груди. В висках, в пульсирующих венах на шее, в каждом пальце на руках и на ногах… и в самом сознании.

 Билось – и вдруг замерло. Как будто кто-то протянул железный кулак и стиснул его, раздавил, как скорлупу от сырого яйца.

 Решительно выдохнув и дернув ручку двери, Келда вышла из комнаты и спустилась вниз.

 Увидеть его. В последний раз. А потом уходить.

 И пусть это будет жестоким издевательством над ними обоими.

 Но все оказалось не так-то просто: Келду ждал новый удар.

 Роальда нигде не было видно.

 Ни в гостиной, где собрались хозяева и гости, негромко разговаривающие между собой, ни на лестнице, ни на втором этаже, ни на крыльце, ни даже на заднем дворике, где он, улыбаясь, однажды назвал ее любопытной.

 Нигде.

 Келда вернулась в гостиную.

 - А где… где герр Роальд? – потерянным голосом спросила она у Ребекки.

 Та тепло ей улыбнулась.

 - Ох, он уже ушел домой, милая. Ему и Карлу не терпится поскорее начать перестройку. Боже мой, даже смешно! Буквально десять минут назад он, ведя себя очень странно, заявил, что должен идти и работать, хотя, как мне кажется, они с Карлом планировали начать лишь завтра… Но мало ли что могло вдруг взбрести моему дорогому в голову! Он был очень решительно настроен уйти, и никакие уговоры твоей матушки его не остановили. А ты что-то хотела ему сказать, Келда? Боже, ты очень бледна…

 - Я… Нет, ничего. Просто удивилась, что его нет с вами.

 Ребекка опустила голову, чтобы никто не увидел счастливую улыбку на ее губах. Она многое уже понимала, почти все. Она давно заметила, как порой смотрел «ее дорогой» на хорошенькую дочь рыбака, которая стойко защищала его перед судом. А Келда Ребекке очень нравилась…

 Желая подбодрить девушку, Ребекка, как бы ничего не имя в виду, сказала:

 - Ну, да ведь мы еще будем приходить к вам в гости. Непременно! Теперь мы будем дружить семьями, правда?

 - Да, конечно, - тихо ответила Келда.

 Она улыбнулась. Но это только губы улыбались, а глаза были отчего-то пустыми.

 После обеда Келда вела себя очень странно: она то впадала в какое-то отрешенное, задумчивое состояние, то напротив, слишком громко смеялась по малейшему поводу. И когда находилась рядом с Ребеккой, так и норовила погладить женщину по руке, сказать ей что-нибудь исключительно приятное, вложить в ее глаза взгляд, полный нежности…

 Ребекка не могла понять, что происходит.

 Только Келда знала…

 Эти теплые морщинистые руки… Она представляла, как когда-то давно они ласкали маленького мальчика, укрывали его от невзгод и боли…

 Эти добрые глаза, эта редкая седина в волосах…

 Это была ЕГО няня. Последнее, что еще пока осталось от него, после того, как он ушел.

 Скоро она уйдет тоже.

 - Приходите к нам прямо завтра, Ребекка, - говорила Эидис, когда вся семья Халворсенов провожала гостей. – Что вам с маастером Валеном делать у вас дома, пока молодые мужчины будут работать? Приходите! Тем более Кай будет в школе. И ты, Нанна, приходи, приводи отца. Ойвинду, я думаю, приглашение не понадобится.

 Нанна кивала, обнимаясь с Келдой, которая, действительно, очень странно себя вела.

 - Обязательно придем, - отвечала хозяйке Ребекка. – До свидания!

 Келда, отойдя от Нанны, вдруг взяла ее за руку и прижалась губами к шершавой ладони. Растерявшись, фрекен Абель ничего больше не смогла вымолвить и вышла за порог, раскланявшись с хозяевами.

 Когда дверь за гостями закрылась, когда Эидис пошла на кухню, мыть посуду, а Фолки и Хэвард сели в гостиной у камина, Келда поднялась к себе и заперла дверь. Подойдя к кровати на ватных ногах, она упала на нее, уткнувшись лицом в подушку и зарыдала.

 У нее был выбор.

 И она его сделала.

 Примерно полчаса спустя Келда заставила себя подняться, подошла к маленькому настенному зеркалу, привела себя в порядок, насколько это было возможно с заплаканными глазами, и начала собирать вещи. Она брала только все самое необходимое. Покончив с этим делом и дождавшись, пока глаза перестанут быть настолько опухшими, Келда собралась духом и спустилась вниз.