Нефритовая лошадь Пржевальского - Людмила Львовна Горелик

В полиции он, конечно, этих подробностей не излагал, а просто сказал, что как искусствовед понимает большую ценность боровиковских построек, поэтому так старался их спасти.

Прошел год. Вновь наступило прекрасное лето. Коля перешел во второй класс и очень этим гордился. Гордился он также и дружбой с дядей Жорой, петербургским скульптором. На зимних каникулах они с папой, мамой и Петей ездили к дяде Жоре в гости в Петербург, смотрели там музеи, дядя Жора их везде водил. С котом Бунькой в это время оставалась тетя Леля. Сейчас и она, и дядя Жора опять приехали в Пржевальское, отдохнуть.

Дядя Жора теперь тоже часто будет приезжать: он стал сотрудником музея Пржевальского. Водит экскурсии в Боровиках. Печку он все же достроил, оба дома – бывший Натальи Ивановны и Кузьмича – признаны художественными и историческими ценностями. Охраняет их Кузьмич, по-прежнему живущий в своем доме с женой и собакой Дунаем, но получающий теперь небольшую зарплату сторожа. Дети Натальи Ивановны продали ее дом музею-заповеднику. Летом Игорь Глухов приезжал проводить там экскурсии: рассказывал о строителе дома Кирилле Мельникове, о его совместных с Пржевальским охотах, упоминал о Ксении и ее предполагаемом романе с великим путешественником. Нефритовую лошадь, правда, в доме не оставили, а передали в поселок, в дом-музей Пржевальского: там все же охрана понадежнее, чем Кузьмич с Дунаем.

Сегодня дядя Жора пришел в гости к Кондрашовым по случаю приезда Елены Семеновны. Зашли также на огонек Порфирий Петрович Потапов и бывшая студентка Шварц Таня с сыном Сережей – они нынче опять отдыхали в санатории.

Сидели за столом, тихо беседовали под бутылочку сухого вина, привезенного Игорем из Италии нынешней весной. Сыр тоже был итальянский. А вот рыбка, грибочки и огурцы – из личных запасов Кондрашовых, все добытое ими лично в здешних лесах, озерах и огороде. Вспоминали минувшие дни и ту великую битву за деревню Боровики, которую они выиграли. Помянули Наталью Ивановну и ее далеких предков – Кирилла и Ксению Мельниковых. Вспомнили и великого путешественника Николая Михайловича Пржевальского. Жаль, что на могилу к нему нельзя сходить. На берегу далекого озера Иссык-Куль высится памятник путешественнику – мощный орел с распростертыми крылами на высокой скале и барельеф героя-путешественника, в скале высеченный… После того как выпили за помин души Пржевальского, наступило молчание.

– А давайте споем? – предложил Порфирий Петрович.

– Давайте! – подхватила Елена Семеновна. И, подумав с минуту, вдруг затянула:

Подхватили все. И каждый думал о своем. Тетя Леля – о пятерых своих мужьях, всех поминала добром, с каждым было что-то хорошее… С любовью она их вспоминала. Надо будет, кстати, как в Смоленск приедет, навестить своих бывших – она с ними, с их нынешними женами и детьми дружила.

Потапов вспоминал свою единственную покойную жену Клавдию Ивановну. Хорошо они жили, это была настоящая любовь на всю жизнь, и верность он всегда хранил ей, единственной большой любви своей. Может, Бог даст, в другом мире встретятся…

Игорь Глухов вспоминал Асю. За десять лет боль от потери притупилась. Осталось радостное воспоминание о ее красоте, легкости… «Вот эта девушка, Таня, немного похожа на Асю, – думал он. – Надо будет ее с сыном пригласить в Петербург, показать музеи…»

Пели Маша и Юра Кондрашовы, улыбаясь друг другу. Оба думали сейчас о том, как им необыкновенно повезло – они друг друга нашли!

И второклассник Коля, которого обидно рано уложили спать, из своей детской тоже слушал слабо доносящееся сюда негромкое пение и забывал обиду…

Как хорошо, что у него и его родителей есть такие замечательные старые друзья! Тетя Леля, дядя Жора, тетя Таня, Потапов… Они всегда будут дружить. Помогать друг другу. Вместе ходить на озеро, в лес, в музей. Хорошо, что у него есть все друзья, и поселок Пржевальское, и музей. И что можно сколько угодно в музей приходить и смотреть там на эту чудесную фигурку из тибетского нефрита – изображение лошади Пржевальского.