Мария Брикер - Тени солнечного города

– Господи, Аня, о чем ты говоришь? О чем ты говоришь?! Кто дал тебе право судить других? – Голос его дрожал, глаза наполнились слезами отчаянья, все, что он думал о жизни, об Анне, – все рушилось. Мир перевернулся вверх тормашками…

– Мой отец – посланец божий, он слышал голос господа! С детства я знала, что хорошо на самом деле! Он воспитал меня, передал мне свою волю и волю господа. Я дала ему перед его смертью клятву – очистить мир от нечисти! Тебя я выбрала тоже не случайно – ты поможешь мне осуществить нашу миссию.

– Аня, Анечка, бедная моя девочка, – сказал Аркадий, подошел к Анне и притянул ее к себе. – Тебе нужна помощь, я найду самого хорошего врача…

– Не смей считать меня сумасшедшей! – крикнула Анна, резко оттолкнула его, схватила кухонный нож и выставила его перед собой.

– Что ты делаешь?! – испуганно спросил Аркадий. – Положи нож на место!

– Не подходи ко мне! А просто выслушай меня. Ты ничего пока не понимаешь. Я научу тебя, я открою тебе глаза на этот мир! Вокруг – одно дерьмо и фальшь!

– Твоя сестра была талантлива и умна, ее любили все, ее ждало великое будущее, которое ты у нее отняла…

– Она была недостойна! Она была так некрасива, просто безобразная жаба! На той вечеринке, про которую ты меня спрашивал, она собиралась переспать с Семеном. Готовилась, марафет наводила – разве я могла это допустить? А если бы она забеременела? Представь себе, какие дети получились бы от этой связи!

– И ты подлила всем в пиво наркотик и подложила под Семена Катю Логинову?

– Да, все получилось почти гладко!

– Почти?

– Почти, потому что в дело вмешалась Настя Колесникова.

– Она рассказала Лизе, что все это подстроила ты?

– Да, но только Лиза ей, конечно, не поверила и вышвырнула ее из своей жизни.

– Настю ты тоже собиралась убрать?

– Она была опасна, но насколько – я не знала. Я решила навестить ее, пришла к ней, позвонила, но мне никто не открыл. Я постояла несколько минут, потом поняла, что дверь не заперта. Я вошла и увидела ее на полу в ванной, из крана сильным потоком текла вода. Я выключила воду и ушла.

– Настя еще была жива, да?

– Да, но ей все равно никто не смог бы помочь. К тому же она сказала фразу, из которой следовало, что она знает все.

– Лиза была твоим опекуном, но ты так ненавидела ее, что убила, не дожидаясь, пока тебе стукнет восемнадцать лет и ты вступишь в права наследства.

– Жить с ней было невыносимо! Она портила воздух своим существованием. Громов подвернулся очень кстати. Я держала его в поле зрения несколько месяцев. Мне не составило особого труда выяснить, кто он такой. Его медицинская карта попалась мне на глаза, когда я была в кабинете у мамы, когда она еще была жива. Все было продумано до мелочей. Костюм я позаимствовала у Кати Логиновой, когда пришла к ней. Ее не было дома. Я прошла в ее комнату, сказав ее родителям, что Катя взяла у меня поносить одно платье и не отдала. Они предоставили в мое распоряжение ее шкаф и оставили меня одну. Вечером в день убийства все вещи Лизы я засунула в стиральную машину – ей ничего не оставалось, как надеть этот идиотский костюм. В костюм Кати я переоделась в парке, надела парик, который приобрела заранее, оставила свою одежду под кустом в пакете и вышла к Громову. После я переоделась в свою одежду, сложила вещи Кати в пакет и пошла домой. Все было рассчитано до минуты! Лиза вышла гулять со своей собакой – она каждый день выходила в одно и то же время. Когда она шла по главной аллее, я позвала ее, сказала, что мужчине плохо, схватила ее за руку и увлекла за собой в кусты. Громов уже спал к этому моменту. Лиза так испугалась, что даже не обратила внимания, что на мне такая же юбка, как у нее, и чужая военная камуфляжная куртка. Мне пришлось одолжить ее у Громова и надеть поверх кофты, чтобы на куртку попали брызги крови и все выглядело бы естественно. Когда мы добежали до места, я пропустила Лизу вперед и сзади нанесла удар ножом в область сердца – она умерла мгновенно. Я перевернула ее, разрезала ножом одежду…

– Зачем тебе понадобилось спать с Громовым? Ты же знала, что твоя сестра – девственница? Именно эта деталь подтолкнула меня к мысли, что там была другая женщина.

– Досадная ошибка, но как иначе я могла затащить Громова в кусты? К тому же это только усугубило положение твоего друга – следователь не поверил ему. А мне было вдвойне приятно, что моя сестра умерла такой безобразной, унизительной смертью, такой же безобразной, как и она сама!

– Потом ты Катин костюм вернула обратно, только уже со следами крови Лизы. Почему именно Катя? Чем она тебе не угодила?

– Она – законченная наркоманка. В любом случае она сдохла бы где-нибудь на помойке. К тому же эта нахалка очень разозлила меня, решив «зажать» мои деньги, которые Лиза одалживала ей. Я заранее не планировала ее подставлять, думала, что с Громовым не будет проблем – его признают виновным и все на этом кончится, но тут приехал ты! Я узнала, что Громов – твой лучший друг и ты, естественно, поверишь ему. Ситуация изменилась, я испугалась, что мои показания покажутся тебе неубедительными и ты начнешь меня подозревать.

– Поэтому ты в суде дала правдивые показания? Чтобы отвести от себя подозрения?

– Да, но и не только поэтому. К тому моменту я уже знала, что в твоих руках первоначальный анализ крови Громова. Я не успела перехватить его – ты опередил меня. После того, как я прослушала твой разговор с Петуховым, я решила подстраховаться и подбросила в квартиру Кати вещи, в которых была, а в номер Петухова – бокал с ее отпечатками пальцев и сигаретный окурок с ее помадой. Подстраховка была на случай, если тебе все же удастся первым перехватить документ, и тогда ты предъявишь его в суде и легко докажешь процессуальные нарушения. Как только это произойдет, дело вернут на дополнительное расследование и будут опять копать.

– Где же ты взяла этот окурок и бокал, ведь Катя жила в Москве?

– Я позвонила ей и попросила приехать, чтобы обсудить проблему возвращения долга. Мне необходимо было, чтобы Катя оказалась в Солнечном в день убийства. Поэтому к Петухову я пришла только поздно вечером, не подозревая, что у столь законопослушного гражданина, как ты, может появиться такая бредовая идея – влезть в чужой номер.

– Собачку ты тоже меня попросила покормить не просто так, да?

– Как же мне еще можно было подсунуть тебе альбом с фотографиями? Я знала, что ты не откажешь себе в удовольствии познакомиться поближе с моей личной жизнью и, конечно же, наткнешься на фото, где Лиза с Настей и Катей запечатлены в одинаковых юбках и кофтах.

– Ты – чудовище! Ты уничтожила столько людей ради какой-то бредовой идеи твоего отца! Ты напрасно думаешь, что я буду помогать тебе!

– Будешь, Аркаша. Сейчас ты напишешь бумагу, что являешься моим адвокатом по всем вопросам, и подпишешь ее. Считай, что это была моя исповедь, о которой тебе придется молчать – ведь тайны клиентов выдавать нельзя, иначе…

– Иначе ты прирежешь меня этим ножом? – нервно рассмеялся Аркадий.

– Иначе твой нож, подаренный тебе твоим отцом, с твоими отпечатками и кровью адвоката Петухова окажется в прокуратуре! Ты здорово влип, тебя обвинят в его убийстве и посадят в тюрьму. Это еще не все – восемнадцать мне исполнится только через месяц! И если ты мне помешаешь, заявление о том, что ты совращаешь малолетних девочек, тоже отправится по тому же адресу. Ну что, думаю, все дела улажены, так ведь, Аркадий?

Аркадий медленно опустился на стул и схватился за голову руками. Все, что говорила Анна, не укладывалось в его мозгу. Он был так шокирован ее откровенностью, что даже нож в ее руке, направленный на него, не пугал его. Ему хотелось умереть, жизнь потеряла всякий смысл, надежды рухнули.

– Я ведь полюбил тебя, – пересохшими губами тихо сказал он. – Как я мог полюбить чудовище? Как я мог не понять, что за сущность скрывается под такой красивой внешностью?

Анна вдруг отложила нож в сторону, подошла к нему, обняла и начала целовать.

– Я не чудовище, милый! Я люблю тебя, и ты тоже любишь меня. Прими меня такой, какая я есть, – нас ждет великое будущее! Ради жизни на земле слабые должны умереть, а сильные – выжить! Неужели ты этого не понимаешь? Ты красив, ты умен, ты здоров… Мы будем вместе, разве ты этого не хочешь? Никто никогда ни о чем не узнает. У меня есть деньги, давай уедем на время. Ты ведь хотел меня увезти в другую страну? Ты успокоишься и поймешь, ты должен все понять, обязан: я не случайно выбрала тебя. Я не могла ошибиться! Наш ребенок родится сильным и красивым. Я воспитаю его так же, как воспитывал меня мой отец. Я знаю, во мне уже есть частичка тебя, я чувствую! Наша первая ночь не могла не принести своих плодов. Я все рассчитала. Это даже лучше, что между нами больше нет обмана. Моя мать была жалкой лгуньей! Когда отец женился на ней, она утаила от него, что у нее есть еще одна дочь. Что же, ее можно было понять – разве она могла похвастаться тем отродьем, которое у нее родилось? Она прятала Лизу у бабушки. Мой отец женился на ней потому, что она была очень красива и должна была родить ему красивого ребенка. Но к тому моменту, когда все открылось, родилась я. Отец сосредоточился на мне, он с пеленок боготворил меня, а моя мать, напротив, не уделяла мне вообще никакого внимания. Для нее существовала только Лиза! Сначала я не понимала почему, но отец объяснил мне, что это жалость – жалость, которая лишила меня материнской любви, потому что меня, красивую и сильную, жалеть было не за что. Теперь в моем сердце нет снисхождения к слабым, они должны исчезнуть и уступить место сильным и красивым! Только так можно спасти мир от гибели – так учил меня мой отец.