Зухра Сидикова - Тайна

И события, разрушившие эту благополучную жизнь, - внезапное появление свидетелей давнего преступления, возникших вдруг из таежной темноты, в которой, казалось навсегда, была похоронена страшная тайна, гибель одного за другим тех, кто стоял вместе с ним на краю той черной с осыпающимися краями могилы, гибель Полины – так же казались теперь нереальными, словно произошли не с ним, не в его жизни.

Единственным, что реально сейчас существовало для него, была Лера, ее лицо, ее голос, ее глаза и улыбка. Она одна существовала в той реальности, в которой хотел существовать он сам.

Думал ли он в сейчас о том, что трагедия, произошедшая в его и ее жизни и неразрывно соединившая их судьбы, несовместима с тем, что он чувствовал к ней – с его любовью?

Он не хотел об этом думать… даже сейчас, когда до встречи с ней оставалось несколько часов. Не хотел думать о том, что она стреляла в него, что она могла испытывать к нему ненависть.

Он не хотел думать о том, о чем не мог не думать все эти дни без нее. О своей причастности… о своей вине…

Он застонал, опустив голову на руль, заскрипел зубами. Она не простит его, не простит! Разве можно простить такое? И поэтому она стреляла в него! Она хотела его убить! За то, что он виновен… за то, что он причастен…

Он вышел из машины, хлопнув дверью.

Разве не напрасно он мчится по этой дороге, рискуя свалиться в эту бездонную пропасть?

Разве не напрасно он надеется, что она простила его?

Разве можно простить такое?

Не лучше ли вернуться, запереться на даче, продолжать эту жалкую, никчемную жизнь?

А может быть, все-таки, подойти к самому краю, может быть, не бояться того, что земля уходит из-под ног, может быть...

Он сделал несколько шагов к обрыву, чернеющему осыпающейся землей. Судорожно сжал пальцы, стараясь перебороть страх… и сделать последний… самый последний шаг… вперед… в пропасть…

Внезапно подул легкий ветер, и ветви старого дерева качнулись, словно прошептали что-то. Он остановился.

Вечерело. Солнце медленно садилось за темнеющие, отливающие легкой синевой, горы. Что-то радостное и легкое было разлито в прозрачном весеннем воздухе.

Он улыбнулся сквозь слезы. Вернулся к машине.

Заходящее солнце золотым тихим сиянием освещало вечернюю землю. Дорога крутым серпантином поднималась все выше и выше. Она вела его к Лере.

И это была единственно правильная дорога.

* * *

В окнах горел свет, и он долго стоял, всматриваясь, надеясь увидеть хотя бы силуэт, легкую тень.

Потом поднялся на крыльцо, постоял несколько минут у двери. Хотел закурить, но руки дрожали, и спички ломались одна за другой.

Он перевел дыхание, постучал.

Прислушался.

Кто-то за этой дверью, на той стороне зыбкой дрожащей ночи, так же остановился и перевел дыхание.

Потом дверь распахнулась, и ему показалось, что у него остановилось сердце.

- Я так ждала тебя… - тихо сказала она… и шагнула ему навстречу.