Андрей Костин - Предупреждение путешествующим в тумане

- Приобщайся, - посоветовал он.

Я кивнул и взял веточку петрушки.

- Ты что-то бледный, - заметил Эдгар, - плохо спал?

- Нет, мне грызет душу имущественная проблема, - я улыбнулся.

- Как это? - он сложил брови домиком.

- Очень просто... - и я рассказал про плащ.

- История... - сказал Эдгар задумчиво. Тебе бы надо в милицию заявить. Мало ли что...

- Видишь ли, Эд, - я помахал веточкой петрушки, - у меня такое ощущение, что с этой женщиной поступили по-свински. И как бы там ни было, не я буду тем, кто выставит это на всеобщее обозрение.

- Да, бы тоже не смог, - Эдгар шумно вздохнул. - Пей чай.

- Чай - это замечательно. В чае витамин С. А витамины - это вещь. От витаминов у юных дев пропадают прыщи, а у мудрых старцев вырастают зубы.

- Эк тебя занесло, - сказал Эдгар с раздражением. - Чего ты хочешь?

- Давай собираться. Не сидеть же до ночи на берегу? Куда денем улов?

- Что-нибудь придумаем.

- Если ты не против, я уже придумал.

- Не против.

Мы поднялись по осыпавшейся тропинке наверх, к церквушке, и я заметил, что у самого обрыва рос зеленый и тонкий подсолнух. Он клонился на ветру и, казалось, готов был

броситься в реку.

- Чего же ты хочешь? - повторил Эдгар.

- Когда муж уходит от жены... Слушай, а что он из себя представляет, этот Бессонов?

- Как тебе сказать... Типичный представитель нашего поколения.

- Вот как? А мне показалось, он лет на десять старше.

- Все равно, в сущности, мы - одно поколение. И те, кому тридцать и кому пятьдесят. Ведь не в возрасте дело.

- А в чем?

- Мы одинаково относимся к жизни.

- Любопытно. А как мы к ней относимся;

- Равнодушно. Как говорил один мой знакомый - была без радости любовь, разлука будет без печали.

- Он что, пьет?

- Бессонов? Нет, у него крепкие нервы.

- Не пьет и не гуляет. Образцовый, стопроцентный? ..

Эдгар наклонился и сорвал лист подорожника.

- Натер ногу, - объяснил он. - Надо будет приложить. Отличное средство.

- Ну и осторожный же ты тип. По сути, мне наплевать на нравственность твоего приятеля. Чисто корыстный интерес.

- Просто не люблю сплетен. Но если здесь замешана женщина, то... Некоторое время назад у него в отделении лежала одна особа, в судьбе которой, как мне кажется, он принимал живое участие... Ходили слухи... Ее зовут Вера, если не ошибаюсь.

- Тоже нашего поколения?

- Нет, из следующего.

- А оно чем отличается?

- У них одна любовь, без радостей.

Мы как раз проходили мимо дома с резными наличниками.

- Подожди...

Я перебрался через гравий, обогнул оранжевую дорожную машину и подошел к забору. Моя старушка копалась в огороде.

- Сударыня!

Она подняла голову и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела на меня.

- Хочу отдать компенсацию за изуродованные грядки с огурцами, - я протянул ей мешок с рыбой.

Старушка подошла поближе и улыбнулась.

- У вас доброе сердце, - она взяла наш улов, - приходите ко мне как-нибудь. Думаю, несмотря на преклонный возраст, смогу развлечь вас беседой.

Я вернулся к Эдгару. Он ждал меня, посматривая на часы.

- Теперь куда? - спросил он. - Сегодня я весь твой. Можем пойти, выпить холодного пивка. С солеными баранками.

- Сто лет не грыз соленых баранок. Только сначала узнаем телефон этой Веры. Придется поторопить события - неизвестно, когда Бессонов снова нагрянет к своей благоверной. А я без плаща чувствую себя неуютно. Без документов, кстати, тоже.

- Сегодня в клиническом дежурит, кажется... Ладно, узнаем, - Эдгар задумчиво почесал переносицу.

* * *

До института мы доехали на автобусе. Удилища засунули в

шкаф. Я умылся, причесался. Одним словом, привел себя в

порядок.

- Пойдем, - сказал Эдгар, - нам на третий этаж. Только учти

- знакомлю и ухожу. Иначе они решат, что сую нос в их дела. У клиницистов болезненное самолюбие...

Все коридоры в этом здании специфические, больничные.

- Вот, - Эдгар толкнул одну из дверей. - Знакомьтесь, товарищ из Москвы. А это - Николай Петрович...

За столом сидел мужчина лет сорока с лицом очень здорового человека.

- Чем обязан? - он поднял голову.

- Это уж вы без меня выясняйте, - Эдгар поспешил дезертировать. - Приходи потом в лабораторию, - бросил он мне напоследок.

- Садитесь, - сказал мужчина, когда дверь за Эдгаром закрылась, - я вас слушаю.

- Я журналист...

- Очень приятно. Я догадался, что вы не имеете отношения к медицине.

- Каким образом?

- Человечество делится на врачей и пациентов. Одни чувствуют себя не в своей тарелке, когда снимают белый халат, другие, когда надевают. Вы относитесь ко вторым. Так чем могу вам помочь?

Я откинулся в кресле:

- Моя просьба несколько необычна... Нужен адрес и фамилия одной бывшей пациентки.

- А, понятно, - на лице собеседника появилась

проницательность популярного киногероя, - какая-нибудь темная

история, да? А вы из какой газеты? Мы из московских только

"Комсомолец" тут получаем. И - "Медицина для вас".

- Никакой жалобы, - я протестующе поднял руку. - Никаких темных историй. Только фамилия и адрес. Тут, думаю, нет врачебной тайны?

- Если ваш интерес не касается подробностей медицинского характера... Так кто вас интересует?

- Молодая женщина, она лежала здесь в прошлом году...

- У нас много молодых женщин, - он грустно улыбнулся. - К сожалению.

- Ее зовут Вера...

Кустистые брови пришли в движение.

- Вера?.. Но откуда вы... Впрочем, Вера - имя не уникальное...

- Ее лечил ваш коллега, Бессонов.

Он взял со стола шариковую ручку и вдруг сжал ее, словно хотел сломать.

- Бессонов... Спросили бы у него. В понедельник...

- Дело срочное.

- Странно...

Он встал и подошел к окну. Потом резко распахнул его.

Комнату наполнили звуки города и сырость. Опять начал накрапывать дождь. Я поднялся и встал рядом.

- Не знаю, вправе ли я, - наконец сказал он, - Бессонов не любит, когда вмешиваются в его жизнь.

- Давно с ним знакомы? - спросил я.

- Да, вместе работали на "Скорой помощи". Зачем вам нужна

эта девушка?

- Просто поговорить. Тема касается только меня.

- Валяйте. Ее фамилия Громова. Можете встретить каждую ночь на дискотеке. Ходит туда как на работу.

- А адрес?

- Дискотеки? Спросите у любого пацана, он расскажет, где.

У нас всего одна ночная дискотека. Провинция-с, - он усмехнулся и изучающе уставился на меня.

- Я бы не хотел разыскивать ее в ночном заведении. Лучше бы я съездил к ней домой. Где она живет?

- Вот этого... не знаю.

- Но ведь в истории болезни...

- Истории болезни нет...

Он подошел поближе и вдруг сжал мне локоть. Пальцы у него были железные. Пальцы врача "Скорой помощи".

- Как нет?

- Очень просто. Она пропала.

- Позвольте... Но ведь есть порядок...

- А уж это, позвольте, не ваше дело. Прошу!

И он самым издевательским образом подвел меня за локоть к двери и распахнул ее передо мной.

* * *

В лабораторию Эдгара я поднимался пешком по лестнице. Здание было пустынно, и мои шаги отдавались на всех этажах. Мимо прошла пожилая медсестра и, как мне показалось, подозрительно на меня покосилась.

Когда я вошел, Эдгар сидел на корточках перед шкафом и рылся на нижней полке.

- Ну как? - он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.

- Странный тип. От его пальцев на руках синяки остались.

- Он тебя что, - Эдгар оживился, - тискал?

- Похоже на то.

- Сам напросился.

- Не спорю. Слушай, где у вас находится ночная дискотека?

- Что еще надумал? В твоем-то возрасте по дискотекам... он лукаво прищурился.

- Почему бы и нет? Разве там существует возрастной ценз?

Имею полное право немного повеселиться.

- Я пойду с тобой.

- Ни в коем случае. Я хочу пуститься во все тяжкие.

- Так пустимся вместе.

- Ни-ни. В тебе слишком много здравого смысла. Все испортишь.

- Ладно, как знаешь. Пойдем в гостиницу, по пути покажу, где у нас тут ночной вертеп.

И он снова засунул голову в шкаф.

- Чего там позабыл? - спросил я.

- А, банка стояла... - он вынырнул из-за дверцы и сделал страшные глаза. С ядом!

- Кошмар. У вас тут что - двор Марии Медичи?

- Ага. Я им приблудных крыс травлю.

- А человека можно?

- Можно, - он рассмеялся, - человека и стиральным порошком

можно. Если очень захотеть. Ну и устрою я уборщице. Наверняка

она переставила.

Он ухватился за открытую дверцу и рывком встал. Вид у него был этакого непроницаемого мужика с морщинистой, рубленной топором физиономией. Он был почти седой и стригся ежиком. В общем, бестия, да и только. Но я знал, что он славный. Я таких славных, честно говоря, больше и не встречал.

* * *

Минут через десять мы дошли до реки и свернули направо. Мы повторяли наш вчерашний маршрут, только в обратную сторону.

- Вот и наш вертеп, - Эдгар тронул меня за локоть. - Днем работает как закусочная. Вечером - дискотека. Так, по-моему, это теперь называется.