Андрей Костин - Предупреждение путешествующим в тумане

- Зайдем? Мы ведь еще не обедали.

Я толкнул дверь под вывеской из неоновых трубок, и мы оказались в довольно просторном холле. С одной стороны был пустовавший с лета гардероб, с другой двери туалетов. В зал надо было подниматься по ступенькам.

Что мы и сделали и открыли еще одну, застекленную дверь.

- Пахнет довольно аппетитно, - сказал я Эдгару.

Он неопределенно поморщился.

Здесь мало что изменилось со времен общепита. Скатерти, похоже, не меняли с тех пор, как и пластмассовые цветочки в вазочках. Часть помещения была свободна от столов, и серебряный шар, свисавший с потолка, да огромные колонки позволяли представить, как все это может выглядеть ночью - переполненный

зал, отраженный свет, громкая музыка... На противоположной от

входа стороне находилась стойка бара с кофеваркой и еще

каким-то никелированным монстром, предназначенным, скорее

всего, для запекания сосисок.

За стойкой сидела девушка и читала толстую книгу.

Мы взобрались на высокие табуреты у стойки, и я спросил, может ли она нас накормить. Девушка оторвалась от книги и подняла скучающее личико.

- Кофе и чего-нибудь покрепче, - заказал я.

- Не рановато ли? - засомневался Эдгар.

- В самый раз, - я подмигнул девушке.

Она фыркнула:

- А закусывать будете? Куры-гриль, венские сосиски в тесте...

- Давайте что посвежее, - я махнул рукой.

- Придется подождать, пока агрегат нагреется.

- Ничего. Мы не торопимся.

Она включила никелированного монстра и вернулась на свое место.

- Миленькое у вас заведение, - сказал я довольно развязно.

- А что, по вечерам бывает довольно шумно?

- Вам-то какая разница, - и девушка уткнулась в книгу.

- Просто я любопытен. Думаю заглянуть сюда вечерком.

- Не попадете, - сказала девушка уверено.

- Ой ли?

- Вечером много клиентов, - пояснила она. - У нас престижное место. Крутые парни со всей округи к нам приезжают - за полста километров и более.

- Тогда видите вон ту, самую большую коробку конфет? Я хочу вам ее подарить.

- С какой стати? - она взглянула исподлобья.

- Такой уж у меня характер. Люблю делать подарки.

- Как знаете... - девушка впервые улыбнулась.

- По-моему, вода закипела, - хмуро сказал Эдгар.

- Сейчас накормлю вас, - барменша отложила книгу. - Вы приезжий? - она повернулась ко мне.

- Именно. Одинокий неухоженный приезжий, путешествующий инкогнито.

- Это как?

- Долго объяснять. Это когда в гостиницу не пускают.

- А, понятно.

- Так как насчет вечера? - я подмигнул.

- Ладно, - она пожала плечами, - приходите. Одно место я как-нибудь найду.

* * *

- Чего ты там говорил насчет инкогнито? - спросил он на улице. - Просто у Бессоновых ты смог бы сэкономить... И я надеялся, что тебе там понравится. Но раз такая история, сейчас отведу тебя в гостиницу.

- Ничего не выйдет.

- Почему?

- Документов-то нет.

- Так вот почему инкогнито, - он хмыкнул. - Ладно. Поезжай к Бессоновой за оставшимися вещами, а я пока договорюсь, чтобы

ключ от номера уже лежал у администратора. Там у моей

лаборантки знакомая, попрошу договориться и, если надо, оставлю

в залог свой паспорт.

- Мне бы такую лаборантку, - я притворно вздохнул.

- Ладно, - сказал он сухо, а потом вдруг улыбнулся. - А как же пиво с баранками?

- Может быть, завтра?

- Завтра я с утра в лаборатории. Приходи туда.

- Так ведь воскресенье!

Эдгар развел руками.

- Молодец, - я похлопал его по плечу, - чистый Менделеев. Куда ты денешь свою Нобелевскую премию? Закопаешь в огороде?

Мы попрощались, и он приложил все силы, чтобы раздавить мне кисть. Но я был начеку, и сохранился паритет.

- Да, старина, - я задержал его ладонь, - на реке ты очень славно рассказал о том, как молоденькая больная влюбилась в своего импозантного врача. Узнай, когда и от чего Вера Громова лечилась у Бессонова. Ладно?

- Тьфу ты, частный сыск, да и только. Хорошо, постараюсь.

* * *

Я прошел пешком несколько кварталов и купил по пути газету. Она была позавчерашняя, но я давно усвоил, что, если не смотреть на числа, все газеты одинаковые. А главные новости, если они касаются лично нас, мы чаще всего узнаем не из газет. На том стоим.

Спешить мне было некуда, и я некоторое время посидел на

мокрой лавочке и прочитал газету от корки до корки. Я порядком

промок под моросящим дождем, но зато теперь имел ясное

представление о том, что предстоит сделать. Можете поверить мне

на слово, но я выяснил это не из газеты.

От автобусной остановки мой путь лежал к яблоневому саду. Стало немного грустно переезжать в гостиницу. При свете дня дом Бессоновых выглядел не так мрачно, а блестевший от дождя флюгерный петушок наталкивал на веселенькие ассоциации. Я ведь здорово продрог.

Дверь была открыта, и из гостиной доносился голос хозяйки дома. Я прошел по полутемному коридору и оказался в одной с ней комнате.

Бессонова лежала на диване и говорила по телефону. Увидев меня, она помахала рукой и бросила в трубку:

- Ну, пока. У меня. гости.

Потом она спустила на пол ноги в одних чулках, зевнула и вопросительно на меня посмотрела.

- Вы совсем промокли. Где вы были?

- Знакомился с местными достопримечательностями, - последнее слово я мог выговорить только по слогам. Диктора из меня не выйдет, увы.

- Вам надо срочно согреться, - сказала она, вдруг встала, нетвердой походкой подошла к бару, открыла его и налила две рюмки коньяку.

Мы выпили, и она налила еще.

- Вы взяли высокий темп, - сказал я. - Боюсь, мне не угнаться.

- За моего муженька, - сказала она, скривив губы.

- Что так?

- Получила от него телеграмму. Берет на работе отпуск, хочет пожить у каких-то знакомых в Петербурге. Обдумать сложившуюся ситуацию, как выразился. Плевать я на него хотела.

Она выпила, и ее передернуло.

- Может, сварить кофе? - предложил я.

- А, отстаньте...

Она снова взяла бутылку, но не удержала, та упала на пол и разлетелась вдребезги. По комнате пополз клопиный запах.

- Вот бестолочь какая, - она посмотрела на свои руки, потом на пол. Ничего, я знаю, у него еще припрятано. В кладовке. Вот только ключа нет. Ключ на его связке. Знаете, вы мне поможете. Взломаете дверь.

- Стоит ли?

- К черту, вы мужик или нет?

Я улыбнулся:

- А это определяется при взламывании дверей? Тогда нужен хоть какой-нибудь инструмент.

- На кухне, под колонкой, - топор. Сойдет?

- Как нельзя лучше.

Двери я взламывать не умел. Раскрошил притолоку и ободрал пальцы. Но в конце концов справился.

- Вы поранились, - она взяла мою руку, поднесла к губам и слизнула выступившую капельку крови. - Так лучше?

Чуть улыбнулась, потом снова коснулась кончиком языка кровоточившей ранки. Я заметил, что щеки у нее пунцовые.

Нина подошла почти вплотную и, прижимая одной рукой мою кисть к губам, другой обхватила шею, провела по волосам и

поймала пальцами мочку уха. Острые ноготки впились в кожу, и я

поморщился.

- Что ж, - спросил, - зря ломали дверь?

- Хочешь прежде меня накачать? - она подмигнула.

Разбитая бутылка коньяка была уже пустая на две трети, когда я пришел. Во сколько она начала? Как только получила телеграмму?

- Поищи на полке справа, - говорит она. - На нижней.

Давно ли мы перешли на ты? И надолго ль? Согнувшись в три погибели, я шарю в темноте и наталкиваюсь на всякую ерунду вроде старых ботинок и пустых трехлитровых банок. Вдруг под ладонь попадается какой-то тряпичный комочек, и я непроизвольно поворачиваюсь к свету, чтобы его рассмотреть. Лучше бы я этого не делал. В кулаке у меня был зажат женский носовой платок.

Поднимаю глаза на Нину. Губы у нее нервно подергиваются. Потом она резко бьет меня по руке. Платочек падает на пол.

- Вот, значит, куда он от меня своих б... прятал, - кричит она, - если я не вовремя возвращалась...

Она судорожно всхлипывает, отворачивается, и тут ее начинает тошнить.

Волоку даму в туалет.

- Уйди, - просит она между приступами. - Убирайся отсюда. Не смотри.

Иду на кухню, наливаю стакан одной заварки. Закуриваю. Минут через пятнадцать приходит Нина.

- Выпей, - говорю я, жестом показывая на стакан чая. - Поможет.

Глаза у нее уже совсем трезвые.

- Мне очень стыдно, - она теребит поясок халата, - поверьте, это впервые в жизни.

- Ничего не было, - я киваю, - договорились?

Она отводит глаза. Я смотрю на часы. Значит, путь к Бессонову в ближайшие дни лежит через Громову, как я и предполагал. А мне он нужен именно в ближайшие дни. Точнее, не он, а что - сами знаете.

- Сегодня вам лучше уйти, - нерешительно произносит Нина. - Вы не подумайте...

- У меня уже есть номер в гостинице.

Нина кивает, и мы прощаемся. Она очень бледная, мне ее жаль. Но что тут поделаешь?

* * *

На новое место жительства я попал к девяти часам вечера.

У гостиничных номеров есть одно неприятное свойство - к ним привыкаешь. Привыкаешь к пятнам на обоях, скрипящему креслу и поцарапанной плоскости стола, улице за окном и голосу дежурной. Может, именно поэтому я не люблю подолгу задерживаться на одном месте - в день отъезда становится страшно, что больше никогда сюда не вернешься.