Александр Звягинцев - Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник)

Лера медленно покачала головой.

– Что? Что ты хочешь сказать? Она что… мертва?

Лера опять покачала головой. И тихо сказала:

– Я ничего о ней не знаю.

– Ты лжешь.

– Я говорю правду.

– Нет, ты лжешь! Ты лжешь, как привыкла лгать всегда, каждое мгновение! Ты и в постели притворяешься – лжешь, думая только о том, что тебе выгодно в данную минуту.

– Я не знаю о ней ничего.

– Послушай, послушай меня внимательно. Ты обречена. Я ничего не могу для тебя сделать. Только в одном случае, если вы немедленно освобождаете Нурию! Немедленно!

– Ты все время говоришь – вы… Кого ты имеешь в виду?

– Откуда я знаю. Но ты же не могла похитить ее сама! В одиночку!.. Значит, есть кто-то еще! Может, этот самый Антон! Лера с непонятной улыбкой покачала головой:

– А почему ты все-таки решил, что это сделала я?

– Потому что больше это сделать было некому. Все указывает на тебя. Эти деньги Муромского свели тебя с ума! Ты уже ни о чем другом не можешь думать и готова идти к ним по трупам.

– Нет, ты ошибаешься…

– Да! Ты умная, хитрая, но ты переступила грань и уже не можешь остановиться. Слушай, слушай меня внимательно! Когда на тебя наехал Келлер, которого нанял Сатрап, ты стала бороться. Ты решила добиться, чтобы Сатрап остался за решеткой как можно дольше. Ведь это Сатрап тот серьезный человек, который хочет, чтобы ты отдала ему наследство Муромского.

– Ты узнал… Я так и думала.

– Я знаю не только это. Я знаю, что Сатрап был подручным у бандита Хакима, когда тот работал с Муромским. И я думаю, это они убили твоего отца, когда Муромский решил от него избавиться.

Лера сидела, обхватив плечи руками, и слегка раскачивалась, словно пытаясь успокоить мучавшую ее боль.

– Но потом между Муромским и Хакимом началась самая настоящая война. И Муромский сделал то, что умел лучше всего, – он купил Сатрапа, которому Хаким слишком доверял, и тот просто продал своего хозяина, подставил его под пули. Но он не знал, что Муромский обманет и его. И не заплатит ни гроша. Сатрап много лет пытался добраться до Муромского, но… Муромский стал для него птицей слишком высокого полета. Зато когда Муромский отправился на тот свет, он решил отобрать свое у его наследников. С его испанской женой он благоразумно связываться не стал. А вот ты со своим свихнувшимся подопечным показалась ему вполне подходящей фигурой для шантажа. Но он не знал, с кем связывается…

Ледников невольно усмехнулся наивности Сатрапа.

– Он не знал, что ты будешь бороться зубами и ногтями. Что ты пойдешь на любую подлость, но не отдашь свое какому-то там бандиту… И ты начала действовать. Действовать так, как примитивный бандит Сатрап не мог себе и представить. Сначала ты решила сделать все, чтобы он не вышел из тюрьмы. Ты просто отнесла в редакцию, где работает Нурия Жоффрен, пламенная противница «русской мафии» в Каталонии, материалы про Сатрапа. И Нурия их опубликовала. Но на суд это не произвело никакого впечатления. Тогда ты решила, что нужны другие способы. И тут тебе повезло. Во-первых, Нурия решила бороться с Сатрапом и дальше, а во-вторых… Тут объявился по дьявольскому совпадению я… И ты решила включить меня в свои манипуляции. А уж когда Нурия обратилась ко мне за помощью! Чтобы перепугать испанцев посильнее, можно и меня связать через Келлера с Сатрапом! Ты лепила заговор не хуже сталинских следователей…

Лера слушала Ледникова молча, с каким-то отсутствующим видом.

– А потом ты решила, что похищение Нурии – вот бомба, которая заставит всю Испанию возненавидеть Сатрапа и требовать его осуждения. А тут опять удача – Нурия летит в Москву за новыми материалами по Сатрапу. А перед этим встречается со мной, с человеком который знаком с Келлером и мог продать ему душу вместе с потрохами…

Лера посмотрела на Ледникова глазами, полными слез, но ничего не сказала. Только опять опустила голову.

– Дождавшись возвращения Нурии, вы взрываете бомбу – похищаете ее. Твой расчет блестяще оправдывается. Полиция начинает хватать окружение Сатрапа, пресса кричит о его злодеяниях… Ясно, что суд в такой ситуации вынесет ему самый строгий приговор. Но тебе же всего мало. Тебе нужно добить врага, разнести в клочья. Ты сообщаешь в полицию про Келлера – извещаешь, что он работает на Сатрапа. А потом стучишь и на меня…

– Зачем? – тихо спросила Лера. – Зачем на тебя?

– Затем, что ты не можешь остановиться, ты уже такая же сумасшедшая, как твой разлюбезный Рафаэль!

Ледникову вдруг на мгновение стало стыдно от своего заливистого напора, но он сразу же подавил этот стыд. Тут не до него.

– Зачем? Затем, что ты знаешь, что, в отличие от испанской полиции, которая не представляет, с кем имеет дело в твоем лице, я могу разгадать, кто за всем этим стоит. Затем, что ты знаешь – я буду искать Нурию, потому что ты использовала меня, заманивая ее в ловушку!.. Затем, чтобы банда заговорщиков, работающих на Сатрапа, выглядела в глазах бедных испанцев еще страшнее и могущественнее!.. Твой порочный ум работает без остановок. И не знает усталости. Ты никогда не остановишься сама. Тебя можно только остановить. И я намерен это сделать.

– Знаешь, после того, что между нами было, я не могла донести в полицию на тебя. Не могла… Поверь мне хоть в этом.

Лера сидела, буквально сжавшись в комочек, беззащитная и напуганная. Ледникову вдруг на какое-то мгновение стало не по себе – жалость опять резанула его. Ведь эта женщина совсем недавно стонала в его объятиях. Надо было взять себя в руки. Нельзя ей позволить запутать себя. Она изображает из себя невинность, но ты лучше других знаешь, на что она способна. Вспомни труп парня на полу лондонского вокзала. Она соблазнила, обманула его и по сути подставила под пули полицейских. Точно так же она поступила бы и с тобой. И поступит, если ты поверишь ей. А несчастная Нурия, что сделали с ней!..

– Ты можешь мне не верить, но я не причастна к похищению этой бедной журналистки…

Ледников вскочил, взял ее за плечи, сильно встряхнул. Так сильно, что она даже поморщилась от боли.

– Прекрати, наконец, лгать. Или ты уже не способна говорить правду?

Торопливо, словно захлебываясь и даже не пытаясь вытирать слезы, она заговорила:

– Я хотела использовать ее возможности, но больше ничего. Да, я отнесла материалы в редакцию, оставила их там для нее… И все! Но ее статьи вышли, а суд просто не обратил на них внимание… Я поняла, что зря надеялась. Но когда появились сообщения, что она пропала, когда начались аресты подручных Сатрапа, я решила, что ситуацию надо использовать, и сообщила в полицию про Келлера… Вот и все.

– Ладно. Я вижу, что душеспасительные разговоры тут неуместны. Значит, так… Я даю тебе три часа. Через три часа Нурия должна быть на свободе. И никаких других условий. Если через три часа она не будет освобождена, я выложу все свои соображения полиции, и тогда они займутся тобой по-настоящему. И ты поймешь, что это такое.

Когда в дверях он обернулся, то увидел, что она смотрит на него с печалью и нежностью.

«Все-таки удивительная женщина, – думал он, сидя в баре за бокалом сангрии. Ему казалось, что он предусмотрел и проиграл про себя все ее возможные реакции и был готов ко всему. Но все пошло не так как он себе это представлял. – И все-таки я сделал то, что должен был сделать, с усмешкой подумал он. Я с ней сладил, несмотря ни на что. Но она была хороша, чертовски хороша…

И, что уж там скрывать, ему очень хотелось ей поверить. Поверить, что она ни в чем не виновата. Больше того – хочется до сих пор.

А потом раздался звонок по мобильному, и глухой, явно искаженный голос торопливо пробормотал по-русски:

– Улица Бокерия, дом номер четырнадцать, комната на втором этаже…

До старинной улочки было рукой подать. Здание под номером четырнадцать оказалось заброшенным и полуразрушенным. Здесь могли обитать только бродяги, потерявшие человеческий облик. По загаженной лестнице Ледников поднялся на второй этаж. Перед ним был длинный коридор с десятком дверей. Он распахнул первую и оказался в комнате с ободранными обоями, обломками мебели и каким-то тряпьем, наваленным на полу. Вторая комната оказалась ничуть не лучше.

В третьей на ветхом стуле сидела женщина с завязанными глазами и связанными руками и ногами.

Это была Нурия.

Она повернула голову в его сторону, но ничего не сказала. Видимо, за время заточения она устала задавать вопросы, на которые не следовало ответов.

Ледников осторожно снял с ее глаз повязку. Она на мгновение взглянула на него, а потом крепко зажмурила глаза, отвыкшие от света. Она так и сидела с закрытыми глазами, пока Ледников развязывал веревки на руках и ногах.

– Это вы? – тихо спросила она.

– Да. Все позади, Нурия, все позади. Как вы себя чувствуете?

– Не могу понять… Пока.

– Это нервы. Как с вами обходились?