Светлана Сорокина - Старый дом под платанами

Открыв глаза, вновь окунулся в приемлемую реальность: передо мной сидела та же миловидная монашка. Ее глаза были закрыты, а губы едва шевелились, читая молитву. Лицо служительницы Христовой излучало покой. Внезапно я принял решение: выйду там, где выйдет монашка, и впал в полудрему. Странно, но это решение, почему-то успокоило меня. Очнувшись, не увидел попутчицу на привычном месте. Это даже взволновало меня. Поезд остановился. Открыв двери купе, я выглянул в коридор. К счастью, она рассматривала название станции на каком-то неказистом здании такого же вокзала с противолежащей стороны вагона. Поезд стоял с минуту, потом снова – привычный скрежет металла, постепенное ускорение и, наконец, быстрое движение, и ритмичный стук колес, действующий на меня словно бальзам. «Где она выйдет?» – я попытался все свои мысли сконцентрировать на темном силуэте служительницы Бога. Стал отгадывать названия станций, пытаясь вспомнить какие-нибудь монастыри в данной округе. Эта игра заняла меня на какое-то время, но скоро наскучила. Не все ли равно?

Монахиня продолжала стоять в коридоре и смотреть в окно. Не знаю почему, – так как мне это не присуще, но, убедившись, что невеста Христова не собирается пока возвращаться в купе, я прикрыл двери. На столике лежала открытая книга, которую монахиня читала. То, что это Библия или Псалтырь я не сомневался и от нечего делать заглянул туда из любопытства, – ведь иногда нам хочется прикоснуться к таинственной жизни другого человека. Первая фраза, которую я прочел, была следующей: «…ибо Тот кто в вас, больше того, кто в мире». Мельком взглянув, прочел, что это Евангелие от Иоанна 4:4.

Вошла монашка. Мило улыбнулась мне и достала маленькую корзинку со снедью, жестом пригласив, присоединиться к скромной трапезе. Я отказался. Тут же показалась в дверях проводница, разносившая чай. Заказав два стакана себе, я так же заказал и скромной попутчице. Она кивком поблагодарила меня. Прочитав про себя молитвы и перекрестив свой бутерброд, состоящий из ломтя поджаренного хлеба, сыра и зелени, она степенно принялась поглощать его.

Попивая чай, уже как добрые соседи, дружелюбно улыбаясь друг другу и, наблюдая за сменой пейзажей, я осмелился задать интересующий меня вопрос: с какого она монастыря и куда направляется. Однако ответа не последовало. Вместо этого молчаливая попутчица приложила пальчик к губам, что красноречиво говорило само за себя. Для меня это был лишь повод пошутить:

– Вашим уставом запрещено разговаривать в миру с такими неотразимыми мужчинами, как я? – Монахиня лишь смущенно потупила глаза и принялась читать Евангелие. Мне ничего не оставалось, как рассматривать пейзажи. «Где же все-таки она выйдет?» – Нехотя подумал я, наблюдая за соседкой. Какое-то время девушка молилась, потом читала Библию и, наконец, стала просто смотреть в окно, перебирая четки. Я снова решил к ней обратиться:

– Думаю, нам по пути. – Улыбнувшись, я пытался быть милым. – Вам долго еще ехать? Вы можете ответить лишь жестом. Пусть ваше слово будет «да» или «нет». Все остальное от лукавого. – Пошутил я, вспоминая известную цитату из Евангелия. Монахиня кивнула.

– Значит «да»? То есть, ехать Вам еще долго? Вы выходите завтра? – Обрадовавшись установленному контакту, я забросал ее вопросами. Монахиня снова убедительно кивнула, улыбнувшись, как Мона Лиза и продолжила мысленно читать молитвы, отбрасывая костяшки четок.

Мне предстояло спать в поезде и развлекать себя завтра до вечера. «Что ж, правила устанавливаю я». – Эта мысль принесла мне видимое, душевное облегчение. Однако читать, думать – не хотелось. Скоро я стал скучать, и пустота в душе заявила о себе с новой силой. Неожиданно вспомнил подсмотренную фразу в Евангелии и она всплыла в моем мозгу: «ибо Тот кто в вас, больше того, кто в мире». Почему «Тот» было написано с заглавной буквы и что это означает? Я стал думать об этих словах и, постепенно, – они мне все больше и больше нравились. В них чувствовалась сила. Возможно, это лишь развлекало меня. Однако истинный смысл данной фразы я понял гораздо позже.

Мы проехали значительное расстояние. День угасал ярким закатом за окном. Через какое-то время монахиня прочитав молитвы, зевнула и в одежде нырнула под одеяло, предварительно перекрестив ложе, себя и все купе. Скоро послышалось тихое посапывание. Она быстро уснула. В душе я позавидовал такому безмятежному сну и целомудренному образу жизни. Сам же спать не собирался и думал чем бы себя еще развлечь, чтобы избавиться от навязчивой сцены расставания с Марго, постоянно возникающей в моем воображении. Помня позитивный опыт «заглядывания» в Евангелие по принципу – запретный плод сладок, я это, к своему стыду, сделал вновь. Книга была открыта и первая, увиденная мною фраза, была следующей: «Возлюбленный! Молюсь, чтобы ты здравствовал и преуспевал во всем, как преуспевает душа твоя». Цитата была так же из Иоанна. Она подействовала на меня угнетающе: «Надо же! – подумал с досадой я – Кто же так мог любить, какая женщина? Не иначе, как святая или святой библейских времен!» Какое-то время я был в легком шоке от прочитанного. От этой короткой молитвы веяло необъяснимой загадкой, вечностью, простотой и глубиной отношений, а так же красотой людей, живущих среди столетних, корявых оливковых деревьев, виноградников, в белых каменных городках с садами. Какое-то время я все еще размышлял, представляя жизнь людей во времена, описываемых в Евангелиях, потом уснул, под убаюкивающие звуки колес и музыку новой, открывшейся для меня цитаты.

Дивный сон приснился мне: будто в длинных дорогих одеждах, иду я среди оливковых деревьев, осматривая свои огромные плантации. Со мной идет рядом молодая женщина, моя жена. Она вся закрыта белым, длинным покрывалом с золотой каймой. Одной рукой она прикрывает им нижнюю часть лица, а верхняя часть ткани, спускаясь со лба, закрывает ее глаза. Встречающиеся крестьяне кланяются нам в пояс, а я чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Смотрю на любимую и пытаюсь открыть ее лицо, но она смеется и уклоняется, не давая мне возможности посмотреть на нее. Я знаю, что хочу вновь и вновь видеть свою избранницу, заглянуть ей в глаза, но моя спутница очень стеснительна и лишь сильнее натягивает покрывало, пряча свой лик.

Монахиня вышла на станции маленького городка, название которого мне ни о чем не говорило. Решив следовать за ней, я проделал значительную часть пути пешком, к моему неудовольствию. Наконец, мы вышли на площадь. Маленькая площадь напоминала средневековую: мощенная каменными плитами, с небольшими, невысокими домами, вытянутыми окнами, коваными вывесками, перилами лестниц и чугунными фонарями, она была очень романтична. Остановившись на несколько секунд возле круглой тумбы с театральными афишами, каких уже нигде не найдешь, я снова поспешил за монахиней, ускорившей свое движение, но неожиданно потерял ее из виду. Она исчезла, на прощанье, бросив на меня смеющийся взгляд уже с другой стороны улицы. Я так и не понял, куда она пропала. Просто – растаяла. Испарилась. Вероятно, свернула в какой-нибудь незаметный переулок, тайную дверь с подземным ходом, ведущим в монастырь или «растворилась» в кустах акации. Делать было нечего. Не увидев поблизости такси или хотя бы остановки автобуса, я уверенно зашагал вперед, «куда глаза глядят», – урок Розы пригодился снова.

Пройдя несколько кварталов, я вышел на площадь больших размеров, возможно, центральную, – с высокой стариной башней с часами, красивыми небольшими зданиями, сохранившихся с прошлых веков, и с маленькими, уютными магазинчиками. Здесь я увидел небольшое кафе и, не задумываясь, направил свои стопы к нему, – самое время было подкрепиться. Внутри заведения было просто, но мило. Заказав большую чашку «Американо» и несколько бутербродов, устроился в уютном месте у окна, приготовившись созерцать открывающийся городской пейзаж с видом на холмы вдали, но неожиданно для себя заметил, что посетители, находившиеся в кафе, сосредоточенно разглядывают меня. Поймав мой взгляд, они, как ни в чем не бывало, вели себя по-прежнему. «Синдром маленького городка, в котором появился чужой» – подумал про себя. Допив кофе, я снова подошел к прилавку и, заказав еще стакан апельсинового сока, поинтересовался у хозяина кафе, нет ли поблизости женского монастыря в округе? Посмотрев на меня внимательно, он ответил, что недалеко отсюда расположен монастырь Святой Марии Магдалины.

– Случайно, Вы не новый священник, направленный Епископом в наш городок? – С интересом спросил он, изучая меня внимательно исподлобья. Снова почувствовав на себе все взгляды сидящих за столиками, я уверенно громким голосом ответил отрицательно, а затем добавил, словно присутствующие уже знали о моем преследовании монахини:

– Монахиня – моя попутчица. Я просто не успел с ней попрощаться. Алекс – протянул я руку. – Меня зовут Алекс, и я на какое-то время остановлюсь в вашем городке.