Джесси Келлерман - Гений

Под конец лета установилась страшная жара. Однажды, через пару недель после шумного процесса над Гудрейсом, зазвонил телефон.

— Соединяю с Мэрилин Вутен, — сказали мне в ухо. По-моему, так обычно говорят, если вам звонит президент.

Момент для приглашения в ресторан Мэрилин выбрала самый неподходящий: я стоял посреди галереи, закатав повыше рукава рубашки, и наблюдал за установкой нового шедевра — пучка салата высотой в три метра. Я хотел было попросить ее перенести нашу встречу в верхах, но вовремя сообразил, что в этом случае я ее больше вообще никогда не увижу.

Нэт быстро привык к самостоятельности и даже как-то начал раздражаться, когда я возвращался к управлению делами. Я оставил его разбираться с салатом, скоренько принял душ, поймал такси и поехал в старую французскую кофейню. Находилась она далеко от Челси, так что риск нарваться на кого-нибудь из общих знакомых был минимальным.

Из такси я выбрался в таком состоянии, словно меня основательно накачали наркотиками. Душ я бы мог и не принимать, все равно приехал такой же потный, как и был. Вот Мэрилин, конечно, была свеженькая, чистенькая, вкусно пахнущая, ухоженная и гладенькая. Она чмокнула меня в щеку, и я тут же погрузился в облако ее духов: сандаловое дерево и жасмин. Я сказал, что рад ее цветущему виду. Я и правда был этому рад. Теперь я мог за нее радоваться, потому что больше не желал ее, или не скучал по ней, или не любил ее — решайте сами, что тут больше подходит. Короче, все кончилось, причем так давно, что даже ностальгии уже не вызывало.

Примерно с час мы обсуждали, кто взлетел, а кто упал с небосклона, и обсасывали детали последних светских скандалов. У истока большинства из этих скандалов, как обычно, стояла Мэрилин. Я исправно слушал, кивал и хмыкал в нужных местах. Последнее время я редко ходил на тусовки, поэтому мне трудно было разобраться во всех хитросплетениях интриг. В перерывах между фразами Мэрилин успела умять здоровенный кусок мяса и полную тарелку картошки фри. Принесли десерт. Мэрилин закурила, и царственного вида официант немедленно попросил ее погасить сигарету. Мэрилин скривилась и демонстративно раздавила окурок в тарелке для хлеба.

— Поздравляю! — сказала Мэрилин.

Я вопросительно взглянул на нее.

— С окончанием расследования.

Я пожал плечами:

— Спасибо.

— Почему он сразу не признал себя виновным и не попросил снисхождения суда?

— Наверное, надеялся, что его и так пожалеют. Он ведь совсем старик.

Мэрилин фыркнула.

— Значит, его адвокат забыла, что мы живем под гнетом молодежной культуры. Ты был на суде?

— Десять дней подряд.

— Правда? Чего ж тогда про тебя в газетах не писали?

— Я сидел в зале.

— И тебя не вызвали в качестве свидетеля?

— А зачем? Меня вообще за все время процесса ни разу не упомянули.

— Так-таки ни разу?

— Ни разу.

— Жалко. И тебе даже никакой благодарности не вынесли?

— Да вроде нет.

— Ну, тогда тебе придется удовлетвориться тем, что ты довел дело до конца. И отлично справился. Хотя, если честно, меня саму это никогда не утешало. Но тебе хоть интересно-то было?

— Пожалуй, не слишком. Расследование оказалось довольно нудной штукой. Куча технических деталей.

— Фу! Скукотища какая!

— Да нет, не все так плохо.

Я соврал, но не для того, чтобы позлить ее, а просто понимал: от вещей, которые мне казались стоящими внимания, у нее бы челюсти свело. И все же я действительно узнал много интересного. Для меня, по крайней мере. Узнал, что Фредди Гудрейс носил ботинки сорок четвертого размера. Именно таким был слепок следа с места убийства десятилетнего Алекса Ендржевски. Узнал, что после последнего убийства — убийства Эйба Каана — Фредди Гудрейса арестовали по другому делу. Что он отсидел четыре года и вышел на свободу досрочно, за восемнадцать месяцев до нападения на Джеймса Джарвиса. Я узнал, что нашего смазанного отпечатка пальца хватило для проведения экспертизы. И еще я узнал, что присяжным совпадения ДНК вполне достаточно, чтобы вынести приговор.

Я узнал, что вскоре после того, как Фредди вышел на свободу во второй раз, он стал отцом. Кстати говоря, я родился примерно в то же самое время. Мне было интересно посмотреть на выступавшую в суде невыразительную женщину с поджатыми губами и тусклыми волосами, нервно прижимавшую к груди дорогую сумочку. На Фредди она и вправду была похожа, тот же острый подбородок, тот же большой лягушачий рот. Если не считать меня и прессы, эта женщина была единственной, кто исправно приходил на заседания суда каждый день. Гудрейс несколько раз на нее оглядывался, но она никак не выдала своих чувств. Когда объявили вердикт — четыре доказанных убийства (одно доказать не смогли), — она просто встала и вышла из зала суда.

Вот что не выплыло на суде, ни разу, заметьте, это то, в каких отношениях состояли Фредди и Виктор. Сото допрашивал Гудрейса по этому поводу. Нужно было удостовериться, что Виктор не соучастник. Фредди же только повторял: «Я его лет сто не видел». Однажды он вскользь упомянул, что купил на деньги Виктора автомобиль. Сото спросил, почему Виктор дал ему деньги. Фредди, кажется, было наплевать на все на свете, даже приговор суда его не расстроил. Он засмеялся и сказал: «Так я ж его попросил, вот он и дал».

Все это казалось мне важным, но для Мэрилин не имело никакого значения. У каждого из нас свои интересы, и дело того, кто вас любит, прилежно демонстрировать, что он эти интересы разделяет. Только я Мэрилин больше не любил.

— По телевизору все совсем по-другому показывают, — сказал я.

— Понятно. А адвокатша? Она хорошо выступила?

— Да.

— Я рада.

— Я рад, что ты рада.

Мэрилин улыбнулась:

— Я в эти игры играть не собираюсь, дорогой мой.

— А мы осенью в Ирландию поедем.

Мэрилин посоветовала мне хороший отель и велела сослаться на нее.

— Спасибо.

— Надеюсь, у тебя теперь все хорошо.

Я кивнул.

— Знаешь, я тоже еду отдыхать.

— Ты же вроде только что отдыхала?

— Такой длинный отпуск требует продолжения. Пусть даже небольшого. Мы с Кевином едем на неделю в Колорадо, в Вейл.

Теперь уже была моя очередь улыбаться.

— Вдвоем?

— Ну, у него довольно много охраны. Но вообще-то, ты прав. Полагаю, в ключевые моменты мы будем вдвоем.

И тут я засмеялся. Ничего не мог с собой поделать.

— Не вредничай, — сказала она и тут же засмеялась сама. Мы хохотали и никак не могли остановиться. Я отдал Мэрилин остатки своего клубничного десерта, который она слопала в три секунды. И снова закурила.

— Я решила заняться Кристианой. Меня Кевин попросил.

— Не знал, что они знакомы.

— Еще как! Она уже довольно давно у него работает.

— И что она делает?

— Помнишь его затею с великими произведениями? — Она выдохнула облачко дыма. — Когда Жаме Акоста-Бланка его кинул, Кевин стал искать ему замену, вот я Кристиану ему и посоветовала. Кевин попросил ее сделать копии рисунков Крейка, и результат произвел на него большое впечатление. Тогда Кевин ее нанял. Похоже, они очень сблизились за последнее время. По-моему, он ее даже трахнул… Вот. Так что он завис посередине.

— Кристиана лесбиянка.

— Это ты так думаешь. В общем, отношения у них весьма нежные.

— Мэм! — Официант аж согнулся от ярости, выпучившись на ее сигарету. — Прошу вас!

— Принесите счет, пожалуйста! — сказала Мэрилин, вручая официанту свою кредитку и жестом повелевая ему испариться. Официант сердито умчался прочь, Мэрилин сделала последнюю затяжку и бросила окурок в стакан с водой. — Куда катится наш город, Итан? — вздохнула она.

— Не знал, что тебе уже вручили ключи от него.

— Я эти ключи теперь сама делаю, зайка.

Сержант Трег три месяца налаживал связь с владельцем лота pps2764, проживающим в городе Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. К концу ноября владельца взяли.

— Иногда у нас получается, — сказал мне Трег. — Имя Патрик Шонесси вам знакомо?

Я секунду подумал.

— Это тот, что из Мюллер-Кортс?

— Он самый.

— Но ведь он же комендант, — сказал я, как будто этот факт имел какое-нибудь значение.

— Видели бы вы его рожу, когда я его прижал. Мама моя, у него был такой вид, будто он мешок дохлых крыс проглотил. Сперва божился, что эти рисунки ему подарили. Но раскололся этот Патрик как миленький. Быстро раскололся. Признался, что, да, он их украл, но у него, дескать, все права на них. Так что он просто вернул свое. Теперь парень твердит, будто вы его надули. Будто бы он первый их нашел. Не удивлюсь, если он выступит со встречным иском.

И разумеется, через неделю в галерею приперся судебный пристав. Я позвонил Сэм, и она порекомендовала мне своего знакомого, хорошего адвоката.

Совместное путешествие и все сопряженные с ним тяготы — это такая лакмусовая бумажка. Прочность отношений только так и проверяется. Поэтому, думаю, никто из вас не удивится, если я скажу, что сразу после поездки в Дублин мы с Самантой разошлись. По всей видимости, моя самовлюбленность ей порядком надоела. Она мне много чего наговорила, в частности, сказала, что я стою на перепутье и что неплохо бы мне для начала в самом себе разобраться.