Александр Овчаренко - Последний козырь Президента

– С чего Вы так решили?

– Так видно было невооружённым глазом, как он старательно за спины прятался. Одного не учёл: снимали несколько камер с разных ракурсов, вот он в телесюжет и попал.

– Мария Яковлевна, предлагаю заключить договор, – произнёс я после короткой паузы, которая мне понадобилась для осмысления полученной информации. – Вы мне пальчиком указываете на своего куратора, а я постараюсь избавить Вас от его назойливой опеки.

– То есть как это пальчиком указать? – встревожилась Гуськова. – Как на милицейском опознании?

– Примерно так, только опознание будет по телевизору.

– Хм, в общем, я не против, только где мы телевизор смотреть будем? Может, у меня дома?

– Телевизор мы с Вами будем смотреть в Управлении ФСБ по городу Петербургу и Ленинградской области.

– Значит всё-таки казённый дом!

– Уверяю Вас, что в нём Вы пробудете недолго. Как только проведём опознание, я Вас тут же отпущу.

– Точно отпустите или опять лукавите?

– Слово офицера!

– Опять приходится верить на слово! – притворно вздохнула моя невольная собеседница. – Придётся для Вас, господин полковник, сделать исключение. Это второй раз, когда я вверяю свою судьбу мужчине.

– Да-да, я помню, – с невозмутимым видом произнёс я. – Хотя первый раз мне кажутся, дело было связано не с судьбой, а с потери девственности.

Очнулся я от боли: кто-то сильной рукой без жалости хлестал меня по щекам. Я замычал и попытался уклониться от очередной оплеухи, но сделать это не удалось.

– Достаточно! Он, кажется, пришёл в себя, – услышал я незнакомый голос и попытался открыть глаза. Получилось со второй попытки: окружающий мир был нечётким, размытым, и при этом вращался вокруг моей больной головы, вызывая приступы тошноты. Я закрыл глаза и облизал пересохшие губы.

– Эй ты! Как там тебя? Не отключайся! – снова услышал я незнакомый молодой голос, и кто-то сильно тряхнул меня за плечи. Я через силу снова открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на бледном пятне, которое двигалось и от которого исходил голос. Я никак не мог понять, чего этот голос добивается. Лично мне в этот момент хотелось одного: закрыть глаза и снова впасть в спасительное беспамятство.

– Не отключайся! – требовал молодой голос. – Говорить можешь?

Говорить я не мог: во рту пересохло и шершавый язык заполнил весь рот. К тому же сильно болела голова.

Я приложил ладонь к голове и почувствовал на пальцах что-то липкое.

– Товарищ сержант! – раздался над ухом девичий голосок. – Я в аптечке нашатырь нашла, дать ему понюхать?

– Давай! Пусть понюхает, может, соображать начнёт.

После этих слов в нос ударил резкий запах нашатыря. На мгновенье перехватило дыхание, но потом стало лучше: мир перестал вращаться, зрение сфокусировалось, частично вернулась память, что позволило идентифицировать своё положение во времени и пространстве.

Оказалось, я лежу на нижней полке, а надо мной склонились две проводницы и молоденький белобрысый полицейский. За окном вагона мелькали редкие фонари, которые на фоне мрачного леса казались приятным исключением из общего правила светомаскировки, введённых ещё в начале сороковых годов прошлого века и по чьему-то недосмотру не отменённых до сей поры.

– Где мы? – с трудом разлепил я спёкшиеся губы.

– Скоро Бологое будет! – охотно ответила молоденькая проводница, продолжая держать возле моего лица ватку с нашатырём. Я поморщился и попытался дистанцироваться от источника резкого запаха.

– Убери! – коротко приказал сержант, и проводница вместе с нашатырём исчезла. – Вы помните, что с Вами произошло? – продолжал наседать на меня полицейский.

В ответ я покачал головой. Память о последних событиях была обрывочной, словно порванная киноплёнка: вот я захожу в купе, закрываю дверь и сажусь напротив какой-то женщины. Кажется, мы с ней знакомы, но она почему-то не рада меня видеть. Я её знаю, но её имя не помню! Почему-то мне кажется, что у неё несколько имён. Она мне не нравится. Почему? Не нравится, потому что в ней есть что-то нехорошее, что-то ненастоящее. Где она? Почему я её не вижу?

– А где моя попутчица? – спрашиваю я оставшуюся проводницу.

Женщина удивлённо закрутила головой.

– А действительно, где она? – удивилась проводница. – Билет-то у неё до самого Питера был!

– Давай билет мне! – встрял полицейский. – Сейчас позвоню дежурному, пусть «пробьют» её по базе данных. Может, она наводчица!

Проводница на минуту отлучилась и вернулась с билетом в руках.

– Русакова Руслана Рудольфовна, – прочитал вслух полицейский и после этих слов у меня в мозгах что-то сдвинулось, и я вспомнил! Вспомнил всё, до последней мелочи.

– Русакова не наводчица, – с трудом произнёс я.

– Вам-то откуда знать! – пренебрежительно заметил сержант.

– Она моя знакомая. Мы с ней давно не виделись, и вот в вагоне случайно встретились.

– Знакомая, говорите? А чего это ваша знакомая дёру дала? Билет-то у неё действительно до Питера! – и полицейский помахал билетом перед моим носом. – Ваши вещи все на месте?

– У меня был английский кожаный саквояж, – сообщил я и покрутил головой, – но я его почему-то не вижу.

С этими словами я обшарил карманы и понял, что мои наихудшие опасения подтвердились: бумажника и служебного удостоверения тоже не было.

– Деньги и документы пропали! – упавшим голосом сообщил я полицейскому. – И командировочное удостоверение тоже.

– Да-а, дела-а! – нараспев произнёс полицейский и почесал за левым ухом. – Сообщи в Бологое, что пассажира снимать будем! – обратился он к проводнице. – И пусть медиков пригласят, возможно, у потерпевшего травма умственная, тьфу ты – черепно-мозговая!

– А зачем меня снимать? – воспротивился я. – Меня снимать не надо! У меня командировка служебная! Очень важная! Мне позарез в Питер надо!

– Успокойтесь, гражданин! Ну, куда Вы с пробитой головой поедете? В какой такой Питер? Какая может быть командировка без денег, без документов? У Вас при себе даже билета нет!

– Есть! – вдруг встряла в разговор проводница. – Есть билет! У меня ведь все билеты! Я билеты пассажирам, как и положено, по инструкции, перед самой высадкой возвращаю!

– Давай, неси! – распорядился сержант и с облегчением вздохнул. – Хоть личность потерпевшего, ваша личность, установлена будет!

Проводница выскользнула из купе, и мы с полицейским остались одни.

– Сержант, – прохрипел я и поманил его рукой. – Сержант. Доложи дежурному по Управлению, что совершено нападение на полковника ФСБ Каледина и похищены служебные документы, – немного приврал я. – Я не шучу, – заверил я полицейского, заметив недоверчивый взгляд.

– Вот его билет, – радостно прокричала проводница, ворвавшись в купе. – Каледин Кантемир Константинович, – прочитала она вслух. – Следует, как я и говорила, до самого Петербурга.

Сержант недоверчиво покосился на проводницу, потом на меня, потом выхватил у неё билет из рук и выбежал из купе.

– Чего это с ним? – удивилась проводница и с надеждой посмотрела в мою сторону. Я не ответил. Мне было плохо: болела голова, и меня сильно тошнило, прежде всего от собственной глупости.

В госпитальной палате было тихо и одиноко. Я занимал двухместную палату с телевизором и отдельным туалетом. В туалет ходил сам, но с большим трудом – сказывалась черепно-мозговая травма. Пользоваться больничной уткой я отказался наотрез, хотя врач настаивал, чтобы я больше лежал и как можно меньше двигался. Невропатолог от меня не скрывал, что после получения повторной после контузии травмы встал вопрос о моей профессиональной пригодности.

– Вам, Каледин, сейчас надо как можно больше отдыхать и меньше думать! – просветил меня заведующий отделением. – Мозговая активность Вам сейчас противопоказана.

– А когда будет разрешена? – допытывался я.

– Точно сказать не могу. Возможно, Вам придётся поменять сферу деятельности и уйти на лёгкий труд, – уклонился от прямого ответа врач.

– Лёгкий труд? Это как прикажете понимать?

– Имеется в виду трудовая деятельность, которая не предполагает стрессовых ситуаций и получения физических травм.

– Я так понимаю, что служба в ФСБ под эти понятия не попадает?

– Ну, не сошёлся свет клином на государственной службе…

– Не сошёлся! – перебил я эскулапа. – Значит, мне после больнички одна дорога – в частный бизнес! Буду охранником в супермаркете!

– Охранником не рекомендуется: возможны конфликтные ситуации с покупателями и применение физической силы для задержания так называемых «несунов», а это теоретически, но предполагает получение травмы.

– Тогда остаётся идти в швейцары, в какой-нибудь крутой московский ресторан, типа «Метрополя». А что? Работа спокойная: открывай двери, клади в карман чаевые! Даже если в «Метрополь» не возьмут, «новые русские» обязательно пригреют. У них «понты» всегда на первом месте, вот и будет мой работодатель своим «корешкам» кричать по пьяни: «Да у меня двери в кабак целый полковник ФСБ сторожит»!